Прекрасное отчаяние

Я понимаю, что эта засада, должно быть, была заранее спланирована, потому что им каким-то образом удалось заполучить ключи от этой кладовки. Такие ключи есть только у обслуживающего персонала.

Оливия сражается всем, что у нее есть, но, учитывая ее размеры, это не так уж и много по большому счету.

Задрав голову, я наблюдаю, как парень заталкивает ее в маленькую комнату. С этого ракурса я не вижу, что там происходит, но коридор заполняют звуки лязгающих банок и стучащих ручек швабр.

— Такие, как ты, всегда будут убирать за такими, как мы, — говорит блондин, а его друзья хихикают вокруг него. — Вот где твое место, сучка.

Со злобной улыбкой на лице он захлопывает дверь и закрывает ее с помощью одолженных ключей. Мгновение спустя, с другой стороны, в нее врезается груз.

— Пошел ты! — Кричит Оливия изнутри кладовки.

Затем она то ли пинает дверь, то ли бьет по ней кулаком. Первокурсники снаружи смеются и похлопывают блондина по спине.

Оттолкнувшись от стены, я пробираюсь к ним.

По их лицам пробегает шок, когда они замечают меня, а затем они все поворачиваются лицом ко мне, бросая неуверенные взгляды между мной и дверью. Гладкая деревянная плита продолжает вибрировать, когда Оливия стучит по ней еще три раза.

— Прости, — нерешительно говорит блондин, когда я останавливаюсь перед дверью. — Ты не одобряешь...

— Нет, все в порядке, — перебиваю я. Щелкнув пальцами, я протягиваю руку. — Но дальше я сам.

— Конечно. — Он пытается передать ключи. — Ты уверен, что все в порядке, что мы...

— Да. — Я перевожу взгляд на него, перебирая пальцами ключи на своей ладони. — А теперь уходите.

Он и вся его компания друзей тут же исчезают в коридоре.

Дверь перестала вибрировать, и теперь в комнате царит тишина. Я хмурю брови, вставляя нужный ключ. Что она там делает? Неужели она так быстро сдалась?

Я со щелчком отпираю дверь и распахиваю ее.

Свет заливает небольшое темное помещение, освещая удивленное лицо Оливии.

Она стоит, сгорбившись, едва ли на полшага передо мной. Я опускаю взгляд на ее пальцы и шпильки, которые она держит в руках.

Секунду мы просто молча смотрим друг на друга.

Затем она прочищает горло и выпрямляется, позволяя своим рукам снова опуститься по бокам.

— Спасибо.

Прежде чем она успевает сделать шаг вперед, я перемещаюсь так, чтобы загородить дверной проем. Прислонившись плечом к дверному косяку, я скрещиваю руки. Она смотрит на меня и делает шаг назад.

Я киваю в сторону ее рук.

— Это отмычки?

— Нет. — Она бросает на меня раздраженный взгляд. — Это шпильки для волос.

— С помощью которых ты пыталась взломать замок?

Она не отвечает. Только засунула шпильки в карман и скрестила руки, глядя на меня в упрямом молчании.

— Ты умеешь взламывать замки? — Настаиваю я. Когда она не отвечает, я добавляю: — Чем быстрее ты ответишь на мои вопросы, тем быстрее сможешь выбраться из этого шкафа.

Из ее горла вырывается раздраженный звук. Разжав руки, она поднимает ладони и проводит ими по своим теперь уже слегка взъерошенным волосам. И мне очень нравится ее беспорядочный и растрепанный вид. Хотя в следующий раз я хочу быть ответственным за это.

— У меня была подруга в моем родном городе, — наконец говорит она. — И она верила в школу жизни, а не в... школу.

— Понятно.

— Ну что, теперь ты можешь уйти с дороги?

Я ухмыляюсь.

— Мне нравится, когда ты вежливо просишь.

— Засранец.

— Не очень вежливо. — Я бросаю на нее порицающий взгляд, от которого она только закатывает глаза. Меня охватывает жар, и мне приходится бороться с внезапным порывом перегнуть ее через стол и отшлепать за наглость. Вместо этого я приманиваю ее вопросом: — Ты ничему не научилась прошлой ночью?

Она хмурится.

— Что случилось прошлой ночью?

На мгновение я действительно верю, что она говорит серьезно. Что то, что произошло прошлой ночью, было настолько несущественным, что она даже не помнит об этом. От этого по моим венам пробегает очень странное ощущение холода. Затем я замечаю блеск в ее умных карих глазах.

Улыбка с угрозой скривила мои губы.

— Ты хочешь сказать, что тебе нужно, чтобы я освежил твою память практической демонстрацией?

Она фыркает и откидывает волосы за плечо.

— Я бы хотела посмотреть, как ты попытаешься.

Я закрываю глаза, а затем открыв их некоторое время просто смотрю на нее. Она смотрит прямо в ответ. Ее подбородок даже наклонился вверх в этой ее пьяняще упрямой манере.

Когда молчание начинает затягиваться, я взмахом руки указываю на шкаф с припасами, в котором она сейчас заперта.

— Знаешь, я могу сделать так, чтобы все это исчезло.

Ее глаза сужаются.

— Что именно?

— Издевательства. Притеснения. Грязные взгляды и ехидные замечания.

— Правда?

— Да. — Я одариваю ее улыбкой, полной вызова. — Все, что тебе нужно сделать, это сдаться мне.

Она издает озадаченный смешок.

— Сдаться? Дорогой, мне не хочется тебя огорчать, но моя мама не воспитывала сдающихся.

Это вызывает не менее озадаченный смех из моей груди. Несмотря на то, что я качаю головой в недоумении, я не могу не поразиться ее стойкости.

Сменив тактику, я игнорирую ее ответ и вместо этого спрашиваю:

— Как прошел обед?

В ее глазах мелькнула осведомленность.

— Вкусно.

— Хм. — Я покачал головой. — Ты же понимаешь, что я могу так же легко отнять его снова.

Волнение бурлит во мне, пока я жду, когда она запаникует. Жду, когда страх проступит на ее лице. Жду, что это прекрасное отчаяние заставит ее снова подчиниться мне.

Но этого не происходит.

Вместо этого она поднимает брови и цокает языком.

— Понятно. Я думала, ты человек, который держит свое слово. Человек, который соблюдает свои сделки. Но, похоже, я ошибалась. — Она бесстрастно пожимает плечами. — Ну что ж. Давай, забирай. Я разберусь с этим, а пока прослежу, чтобы все знали, что Александр Хантингтон IV не выполняет свои обещания.

Вспышка ошеломленного удивления ударяет меня в грудь. Неужели она только что...?

— Сейчас начнется мой следующий урок, — продолжает она, прежде чем я успеваю сообразить, что ответить. — Так как насчет того, чтобы ты любезно отвалил, чтобы я могла выбраться из этого шкафа?

Это выводит меня из ступора, и я трясу головой, чтобы прояснить ситуацию, прежде чем одарить Оливию еще одной злобной улыбкой.

— Я смог бы. Если ты в настроении для очередной сделки.

Ее губы вокруг моего члена прямо сейчас были бы идеальным завершением этой маленькой стычки. Но у этой разъяренной девочки, очевидно, другие планы.

Двигаясь как гадюка, она схватила огнетушитель, стоявший у одной из полок, и выставила его перед собой как оружие.

— У тебя есть три секунды, чтобы отойти, прежде чем я испорчу твой дорогой дизайнерский костюм.

Шок прокатывается по моим венам. И на мгновение я могу только смотреть на нее.

— Один.

Дерзость. Абсолютная дерзость этой девушки.

— Два.

Неверующий смех вырывается из моей груди, когда я поднимаю руки в знак капитуляции.

— Что ж, полагаю, у меня нет выбора, когда ты вот так наставляешь на меня пистолет, милая.

Сделав пару шагов назад, я отхожу от двери. Оливия смотрит на меня сузившимися глазами. Я с изумлением смотрю, как она выходит из шкафа, все еще держа перед собой огнетушитель. Она отходит назад, пока, между нами, не остается достаточно места, чтобы я не смог ее схватить. Затем она швыряет огнетушитель на пол и бросается прочь.

Со своего места у все еще открытой двери я улыбаюсь, наблюдая за ее бегством.

Вот именно это мне в ней и нравится.

Благодаря тому, что я такой, какой есть, люди всегда отступают и кланяются, когда я появляюсь. И без каких-либо вызовов моя жизнь иногда становится ужасно скучной. Но она не такая. Она не отступает. Ее не пугает ни моя власть, ни мое богатство. Ее пугаю я.