Страница 12 из 13
Городские власти к жалобам прислушались: чай, не звери какие и не в Средневековье каком-то живём, а очень даже в Раннем Возрождении. И перевели Глазера из тюрьмы в частный дом, под пригляд штадткнехта (что-то вроде сержанта городской полиции или даже младше чином), которому было велено держать скорбного главою учителя на цепи и глаз с него не спускать – мол, и так ясно, что не тюрьма человеку нужна, а просветление в мозгу.
Через месяц жена больного и его опекун стали просить городские власти забрать Глазера домой: мол, и ему будет спокойнее, и нам не так накладно – уж больно много приходится штадткнехту платить за роль сиделки. И пока штадткнехт присматривал за пациентом, те провели летучку, поставив на повестку дня вопрос ребром: а ну как сумасшедший сбежит? Что тогда? Обязать в таком случае жену и опекуна пациента самим сдаться в тюрьму? Или залог содрать побольше?
Сошлись на том, что деньги мотивируют сильнее, и вскоре Конрад уже сидел дома, под прочным замком, ключ от которого ежедневно сдавался в ратушу, и глядел на улицу через установленные на окнах решётки.
Родственники Крессена, впрочем, такого милосердия не оценили: мол, преступник и убийца должен сидеть в тюрьме! Началась судебная тяжба. Городские советники давили на жалость и сочувствие к заблудшей душе: мол, не надо ожесточать человека сверх меры, пусть и дальше сидит дома до полного осознания и просветления, а как придёт обратно в разум, можно будет и вовсе его освободить. Родня потерпевшего стояла на своём. Сам Глазер в апреле 1530 года тоже написал прошение к бургомистру – мол, цепи слишком тяжёлые, нельзя ли снять?
В общем, потребовалось мнение эксперта, и вот 10 мая 1531 года доктора Зеобальд Пуш и Иоганнес Шиц навещают пациента. И приходят к заключению, что здоровье его, в том числе и душевное, идёт на поправку. А чтобы совсем человеку захорошело и чтобы рецидива не случилось, прописывают ему интенсивный курс целебных клизм и прямо тут же пускают ему кровь – не всю, естественно, а тоже исключительно в лечебных целях.
По окончании курса лечения доктора пишут бургомистру подробный отчёт: дескать, всё под контролем, дорогой герр Фольккамер. Крови выпущено суммарно столько-то литров, клизм поставлено столько-то штук, больной уверенно идёт на поправку и есть надежда, что дойдёт. Вот счёт за лечение и экспертизу, с приветом, Пуш унд Шиц.
12 сентября с Глазера сняли цепи и даже разрешили ему заглядывать в церковь на проповеди и прогуливаться у городских ворот. Вернуться к преподавательской деятельности ему позволили в 1533 году, но хроническая болезнь есть хроническая болезнь, и в 1538 Глазеру снова в приказном порядке запрещают посещать рынок и прочие людные места: только из дома до церкви и обратно. Видимо, хорошенько достать успел всех.
Рождение дурдома
Да, душевнобольных в Средние века пока ещё не столько лечат, сколько стараются изолировать от окружающих, причём в основном всяк по своему разумению и возможностям, но именно Средневековье можно назвать эпохой, в которой появился первый дурдом. Именно дурдом, а не психиатрическая больница, поскольку лечение так и остаётся удачей (или неудачей, как посмотреть) единиц.
Так кого же можно назвать пионером этого благого дела? Леклерк (не тот, который гонщик, и не тот, который танк, а Никола-Габриель, медик и историк), как вы помните, уверяет, что уже в 854 году в Каире было создано отделение для душевнобольных при тамошней больнице.
А ещё он пишет, что и в других городах – в Багдаде, Дамаске, Фесе – были довольно неплохо обустроенные приюты для сумасшедших. Но, во-первых, исторические заметки Леклерка, особенно о России, ещё Иван Никитич Болтин критиковал, а императрица Екатерина II так вообще его за них скотом скучным и глупым обозвала, а во-вторых, во времена, когда писал Леклерк, было модно придавать флёр романтичности и мистицизма всему восточному, арабскому. Не исключено, что и исторические заметки этим самым флёром пропитались в ущерб объективности (хотя когда бы вы нашли её, эту объективность, в исторических трудах?).
То ли дело итальянцы с их упоминанием о богоугодном и благотворительном заведении для сумасшедших в Фельтре, что было основано аж в XII веке! Правда, сейчас ни в одном туристическом справочнике вы его не найдёте, но местные жители охотно вам покажут, где оно находилось. Если сами вспомнят.
В Швеции, в Уппсале, в 1305 году силами монашеской братии был построен Дом Святого Духа – вроде бы обычное странноприимное заведение, но поговаривают, что туда и душевнобольных определяли на постой. Занятная получилась гостиница.
И всё же, если говорить о заведениях, полностью заточенных под содержание и уход за душевнобольными, то среди самых первых стоит вспомнить о паре таковых.
Первое, если верить рукописным городским хроникам, было основано в 1326 году в Сант-Гергене, что близ тогда ещё германского Эльбинга (ныне польский Эльблонг). Не с нуля: ещё ранее там был лепрозорий Святого Георга. А уж когда он опустел, в освободившиеся дома стали селить помешанных. Правда, в дальнейшем судьба этого первого дурдома теряется в дымке истории, не оставляя каких-либо значимых свидетельств о том, что было далее. Может быть, виною тому чума, в 1360 году выкосившая только в Эльбинге 13 тысяч жителей (то есть в живых остался лишь каждый десятый)?
О втором заведении известно больше. Его основали в 1409 году в Валенсии, посвятив Святой Деве Марии; больница эта и носила имя Santa Maria dels Ignocents (а ещё Убежище Мадонны) и была предназначена именно для помешанных пациентов. Говорят, что деньги на её открытие собрал своими проповедями монах Хуан Джилаберто Хофре. Однажды он шёл на службу в церковь, и вдруг увидел, как местная шпана изгаляется над сумасшедшим. Защитить святой отец бедолагу защитил, но запало ему это в душу. Вот и взялся он за сбор средств – как говорят добрые католики, успешно. Пятью годами позже, в 1414 году, происходит два события.
Первое: в больнице чудесным образом (кто-то говорит, что сами ангелы изготовили, кто-то – что три таинственных паломника) появляется статуя Девы Марии, которую позже назовут Geperudeta, или Горбатенькая. Дело в том, что изначально эта статуя располагалась лёжа, при этом голова её лежала на подушечке: будучи защитницей обездоленных, заступницей беззащитных и отверженных, она сопровождала их в последний путь. При этом статую клали сверху на крышку гроба, и она, символизируя защиту и покровительство, провожала покойного (часто – казнённого) до самого места его погребения.
Вскоре после своего появления статуя становится знаменитой на весь город: по слухам, она исцелила от паралича жену одного из членов братства, о котором речь пойдёт чуть ниже. Позже статую Девы поставили вертикально, чтобы дать людям на неё полюбоваться, – а наклон головы, некогда лежавшей на подушечке, так и остался, будто Дева Мария заметно горбится. Отсюда и прозвище.
Второе: при больнице, которую между собою уже называют manicomio, или сумасшедшим домом, учреждается братство Cofradia de Nuestra Secora de los Locos Inocentes, Martires y Desamparados. Уже из названия понятно, что цель его – помощь безвинным сумасшедшим, мученикам и беспомощным. А также подкидышам и бесприютным сиротам – их в середине XIV века, после того как по Европе прокатилась Чёрная смерть, в Валенсии стало особенно много. Ну и приговорённым к смертной казни братья тоже оказывали духовную поддержку.
Главное же то, что вскоре после открытия больницы все психически больные люди из города и его окрестностей переместились в Убежище Мадонны. Уверяют, что брали сюда всякого пациента – вне зависимости от чина, национальности или веры. По примеру Валенсии подобные заведения открываются и в других городах Испании. Так, в 1425 году в Сарагоссе был организован госпиталь, двери которого были открыты для больных любой страны и любого вероисповедания, любого достатка, с говорящим за себя девизом urbi et orbi (городу и миру), и повреждения ума в том госпитале, со слов очевидцев, лечили работами на земле, в саду: жали пшеницу, подвязывали виноградную лозу, собирали виноград и оливки – не правда ли, транквилизирующие занятия?