Страница 11 из 13
Скорее всего, из какого-то невероятного сплава этих городских хроник и общей народной готовности к чему-нибудь мистическому (а может, ещё и мифы про Ясона с его аргонавтами подсуропили) родилась на берегах Рейна легенда про Narrenschiff, загадочный корабль дураков, который ходит по Рейну и по фламандским каналам. С его борта доносится пьяный смех и дурацкая музыка, пьяна его команда (ну чисто алконавты), и пьяны его пассажиры. Так что расти умным, сынок, – неровён час, приплывёт за тобой Корабль дураков и увезёт к чёрту на рога!
Позже легенда эта найдёт отражение и в поэме «Голубая шаланда» Якопа ван Устворена (1413), и в сатирической поэме Daß Narrenschyff ad Narragoniam Себястьяна Бранта (1494), и в картине «Корабль дураков» Иеронима Босха (1495–1500), вернее, в верхней части триптиха. А в герцогстве Бургундском Корабль дураков станет вполне себе официальным государственным мифом: мол да, плавает тут у нас.
Что касается городских тюрем, то мера эта, несмотря на ожидаемые от мрачного Средневековья ужасы и кошмары, применялась далеко не ко всем сумасшедшим подряд. Для этого надо было действительно сильно отличиться буйством или чем-то ещё, сильно мешающим горожанам, либо крепко насолить магистрату. И при этом быть одиноким либо попасть в ситуацию, когда родня не в состоянии с тобой справиться, держа от чужих глаз подальше.
Сохранилось прошение, написанное в XV веке: подмастерье ткацкого цеха просит наладить своего слабоумного брата в тюрьму. Дескать, и рад бы держать его взаперти сам, да нет никаких сил. Уже и комнату в частном доме для него снимал, но вы же сами знаете, какие нынче цены – вот и вогнал себя в расходы предвиденные, но непомерные.
Осталась в исторических документах и ещё одна ситуация. Мясник Клезе Нойт был горожанином обеспеченным, даже богатым. И родня, даже если бы и не отважилась держать его дома своими силами, уж всяко смогла бы отжалеть деньгу на наём квартиры и добрых христиан покрепче. Ан нет, в 1415 году пациента заточили в самый крепкий каземат городской тюрьмы, да аж трёх сторожей приставили, «дабы Клезе Нойт, мясник, не вырвался из тюрьмы». Видимо, сильно человек отличился.
Справедливости ради стоит сказать, что не тюрьмами едиными городские власти ограждали себя и горожан от беспокойных безумцев. Могли и просто в подвал под ратушей посадить. Ну мало ли: тюрьма переполнена или условия там не те. В некоторых городах – в Гамбурге, Брауншвейге, Нюренберге, Франкфурте, например – внутри городских стен оборудовали Tollenkisten (буквально – «ящики для бешеных»). Это небольшие такие камеры с крохотным зарешеченным окошком на улицу – в самый раз, чтобы протянуть руку за милостыней. Или нехитрым угощением: всё-таки милосердие людям было не чуждо и в те времена, а по праздникам так сам бог велел. Местной детворе, опять же, развлечение: подразнить сумасшедшего безнаказанно, нравы-то проще были.
В Гамбурге, видимо, городских сумасшедших оказалось довольно много, либо городские власти отличались методичностью подхода к их размещению – во всяком случае, в 1376 году, помимо Tollenkisten, в одной из башен городской стены оборудовали помещение размером побольше. Называлось оно на официальной латыни cista stolidorum – ящик для безумных. Или custodia fatuorum, сиречь карцер для дураков.
В Любеке Tollenkisten располагались прямо внутри городских ворот (угадайте: Бургтор или Холстентор?), благо массивность сооружения позволяла.
Тут нужно заметить, что безобидных сумасшедших – тех же имбецилов и дефектных шизофреников, спокойных и не особо смущающих покой горожан и крестьян, никто особо не пытался куда бы то ни было упрятать. Ну бродят себе по дорогам, улицам и площадям, милостыню выпрашивают – и ради бога.
Лечат как могут – но ведь и на костёр не тащат
«А что же насчёт лечения?» – спросите вы. В целом понятно, где эти больные люди содержались и как с ними обходились, но лечили-то как? Отвечу: в большинстве случаев – никак. Нет, кое-где сохраняется и передаётся по наследству от античных докторов практика применения той же чемеричной воды – и как слабительного, и как рвотного; делаются кровопускания и растирания, применяются ванны, кое-где идут в ход коррекционные люли и процедуры экзорцизма.
В Салернской врачебной школе по-прежнему готовят фаршированное лекарственными травами свиное сердце, а в горном шотландском селении Сент-Филланс, рядом с которым фейри водят свои хороводы, становятся популярными местные источники, обладающие просто чудесным успокаивающим свойством – это потом выяснится, что им они обязаны литию, присутствующему в той воде.
Правда, случаи, когда душевнобольного именно лечат, а не просто держат взаперти, всё же единичны, на заказ, так сказать. Но ведь лечат, и пусть поговаривают местами, что, мол, слуги лукавого этих людей одолевают, но всё же на очистительный костёр не тащат. Вернее, прецеденты случаются, но в большинстве мест декрет, изданный ещё при Карле Великом, всё же помнят и соблюдают.
Ну и как тут же не вспомнить одно характерное для Раннего Ренессанса суеверие и связанную с ним же занятную хирургическую процедуру! Дело в том, что в эпоху Возрождения (да, строго говоря, не только в её временных рамках) любой уважающий себя алхимик нет-нет да и задумывался: а не заняться ли поисками или сотворением философского камня? Это же такая нужная в хозяйстве вещь, не говоря уже о способе решения всех финансовых проблем и мощной чесалке для чувства собственного величия! Уже невозможно доподлинно выяснить, кому же первому, ироничному и шустрому, на контрасте пришла в голову идея о том, что раз есть философский камень, камень мудрости – значит, должен быть и камень глупости.
Но ведь не только пришла, но и прочно осела в головах. Причём настолько прочно, что в нидерландском языке осталось выражение «камень в голове» как синоним глупости, а также «вырезать камень», то бишь обмануть. Располагаться этот камень глупости мог где угодно – главное, чтобы на голове. Художники тех времён традиционно рисовали его за ухом или на лбу – как, например, сделал это Квентин Массейс в своей «Аллегории глупости», написанной где-то в 1510 году, вскоре после выхода в свет «Похвалы глупости» Эразма Роттердамского.
Но народ-то верил! И ощупывал голову в поисках таких камней, и что главное – о ужас, находил! А далее начинались мучительные рефлексии – и вот уже клиент созрел. И шарлатану от хирургии (а может, и не шарлатану, а просто чуткому к запросам клиентов или, что хуже, свято верящему в этот бред медикусу) оставалось только провести операцию, удалив липому, бородавку, а то и просто сделав разрез над шишкой и жестом фокусника явив извлеченное из разреза нечто.
Ура! Добро в очередной раз победило разум! Судя по всему, тема оказалась очень актуальной. Во всяком случае, до нас дошли несколько картин с этим сюжетом: «Извлечение камня глупости» Иеронима Босха (написана в промежутке между 1475 и 1480 годами), «Вырезание камня безумия» Питера Брейгеля-старшего (ок. 1550), «Извлечение камня глупости (Аллегория осязания)» Рембрандта Харменса ван Рейна (1624–1624), «Шарлатан извлекает камень безумия» Яна Стена (ок. 1650–1660).
И вообще, медикусов, хоть и постепенно, но всё активнее начинают привлекать к осмотру таких сумасшедших больных – хотя бы для того, чтобы можно было не просто обозвать человека дураком, а получить тому вполне официальное по тем временам подтверждение. Вот вам пример ещё одной (про Гиппократа и Демокрита я вам уже рассказывал) психиатрической экспертизы. Вернее, даже судебно-психиатрической.
Состоялась она в Нюрнберге в 1531 году, через три года после того, как Конрад Глазер, учитель арифметики, столкнул с лестницы свою мать и своего ученика, юного Крессена. Мать Конрада, увы, скончалась после падения, а ученик получил довольно серьёзные травмы. Глазера было арестовали и заточили в тюрьму, но уже через несколько дней надзиратели стали жаловаться: мол, сколько можно! Все арестанты как арестанты, а этот мало того что себе мозг вывихнул, так ведь и добрым людям выносит за компанию!