Всегда с тобой

Мои глаза распахиваются.

— Мне нужно, чтобы ты кончила снова, — умоляет он.

— Я не знаю, смогу ли я, — признаюсь я. Это первый раз, когда я кончаю дважды. Я даже не знаю, возможен ли третий. Мое тело такое измученное, что я сомневаюсь в этом.

— Черт. Тогда я собираюсь быть внутри тебя всю ночь.

Я сжимаюсь вокруг него. О боже.

Его глаза вспыхивают на мне.

— Прекрати это. Я схожу с ума, когда ты это делаешь.

— Что? — Невинно спрашиваю я. — Это? — Я снова сжимаюсь вокруг него.

Он шипит и закрывает глаза. Он толкается в меня так яростно, что я вскрикиваю. Если это то, как я заставляю его продолжать делать это…

— Я хочу, чтобы ты кончила, пока я внутри тебя, но, если ты продолжишь это делать, я кончу первым.

Я пожимаю плечами.

— Я не возражаю. Я привыкла не кончать, пока все не закончится. Вообще-то, я никогда этого не делала. Перед тобой.

В его глазах появляется ярость.

— Ну, привыкай кончать каждый раз. Я не остановлюсь, пока ты этого не сделаешь.

— А что, если я не смогу? — Я бросаю вызов.

— Ты можешь. — Его глаза скользят по моему обнаженному телу, которое вздрагивает при каждом сильном толчке его бедер. — Я знаю, у тебя там есть еще кое-что для меня.

Он смотрит прямо мне в глаза, когда его большой палец ложится на мой клитор и надавливает вниз. Я стону, цепляясь за твердые мышцы его рук. Он усиливает давление каждый раз, когда врезается в меня, и я вскрикиваю снова, и снова, и снова.

Я разрываюсь между криком удовольствия и рыданием от изнеможения. Я хочу еще, но не знаю, выдержит ли мое тело большего.

Словно прочитав мои мысли, Майлз набирает скорость. Его бедра двигаются быстрее, его большой палец все неистовее вращается между моими бедрами, и теплое ощущение распространяется по моим ногам до кончиков пальцев ног.

— Ну же, Мэдлин, — умоляет он сквозь шлепанье кожи о кожу. — Мне нужно, чтобы ты кончила ради меня. Мне нужно это увидеть.

Я могу только хныкать в ответ. Я как тряпичная кукла под ним, конечности безвольные и безжизненные. Полностью его.

Мой пульс учащается, удовольствие нарастает, как при неуклонном подъеме на американских горках к вершине перед падением.

— Ты такая чертовски красивая, когда кончаешь, — говорит он мне. — Я хочу заставлять тебя кричать для меня каждую ночь.

Боже, я тоже этого хочу. Больше всего на свете.

— Не надо. Остановись, — приказываю я, мое сердце колотится о грудную клетку в такт его толчкам.

— Не сдерживайся. — Он наклоняется к моему уху, погружаясь по самое основание, в то же время его большой палец выписывает дикие круги по моему клитору. Заставляя меня видеть звезды. — Дай мне все.

Освобождение пронзает меня, когда крик удовольствия вырывается из моего горла. Американские горки набирают высоту. Взрыв бомбы.

Каждая клеточка моего тела кричит вместе со мной.

— Черт возьми, да, — шипит он и входит в меня так быстро, как только может. Слезы текут из моих глаз, пока я кричу до хрипоты. Он растирает меня, преодолевая волну за волной моего оргазма, мои ноги дрожат так сильно, что я не знаю, когда снова смогу ходить. Он продолжает трахать меня еще долго после того, как я больше не могу этого выносить. Пока он не входит в меня в последний раз, и я чувствую, как вся его длина пульсирует, когда он изливается во м. не

Мы тяжело дышим, грудь в грудь. Я поражена, что мое сердце еще не отказало мне, когда это произошло с остальным телом.

Прежде чем я успеваю перевести дыхание, Майлз накрывает мой рот своим.

— Мне нравится трахать тебя, — шепчет он.

— Мне тоже нравится трахать тебя.

И, кажется, это самое близкое, что я могу сказать сейчас к правде. Потому что я не просто люблю трахать Майлза Мариано.

Мне нравится в нем все.

Я люблю его.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ

ВТОРАЯ

Майлз все еще тихо дышит рядом со мной в темноте, когда всплывают воспоминания. О всеобщих предупреждениях о нем.

Он следит за тобой всю ночь, а на следующий день у тебя появляется преследователь.

Так очевидно, что он твой преследователь, но ты даже не видишь этого.

Не доверяй ему, Мэдди.

Тебе не кажется, что это довольно удобно, что он единственный человек, который что-то знает о преследовании Софи?

Он сказал ей, что собирается убить ее.

Очевидно, кто это. Твой новый сосед.

Из-за него у тебя могут быть неприятности. Он может стать проблемой.

Нет. Я знаю, что он не мой преследователь. Я знаю это. Но… мама права. Я еще многого о нем не знаю. Я многого не знала о Джордане, а мы были вместе уже несколько месяцев.

Я нахожу телефон Майлза рядом со своим на прикроватном столике. У него есть пароль, от которого узел в моем животе затягивается еще туже, даже если этого не должно быть. Все блокируют свои телефоны. Это не значит, что им есть что скрывать.

Я наклоняюсь и касаюсь его руки. Он не шевелится. Я прижимаю его большой палец к экрану, и главный экран открывается.

Его телефон минималистичен, с несколькими приложениями. Kindle, Netflix, YouTube. Никаких социальных сетей, конечно. Единственные недавние сообщения были между ним и его мамой, папой, Мэйбл и мной. Затем есть несколько непрочитанных сообщений — от Стейт Фарма о страховке его автомобиля, предложение о покупке нового телефона от AT & T, защитный код Paypal, напоминание о встрече у стоматолога. Сообщения для Софи, на которые месяцами не было ответа.

Никаких сообщений случайным девушкам. Никакой Челси. Никакой Эш.

Слава богу. Из моей груди вырывается вздох облегчения.

Но меня тут же захлестывает волна вины. Я должна была догадаться, что он совсем не похож на Джордана.

Я замечаю свое имя в последнем сообщении его отцу. Я не хочу еще больше вторгаться в его личную жизнь, но мне слишком любопытно, чтобы не кликнуть.

Не могу дождаться, когда ты познакомишься с Мэдлин.

Я ухмыляюсь. Он несколько раз писал своему отцу, рассказывая ему о своей жизни, пока его отец в тюрьме.

На следующий день после того, как Майлз переехал в двухуровневую квартиру, он написал:

Добрался до бабули. Красивая девушка из другой части дома.

Раньше я был по уши влюблен в нее.

Пожелай мне удачи, старина.

Что-то сжимается у меня в груди. Хотя я знала, что он тоже был влюблен в меня, есть что-то особенное в том, чтобы видеть написанные слова. Признание вслух.

Я собираюсь положить телефон обратно, когда замечаю несохраненный номер. Я прокручиваю вверх до первого сообщения. Отправлено Майлзу в августе прошлого года — через неделю после исчезновения Софи.

Я в порядке

О боже мой. У меня пересыхает во рту.

Это она?

Софи все еще жива?

Но нет. Мой преследователь — наш преследователь — прислал мне сообщение, что она мертва. Они выследили ее после того, как она исчезла? После того, как она отправила это сообщение?

Майлз ответил на сообщение немедленно.

Соф?

Это ты?

Где ты?

Могу я заехать за тобой?

Мне все равно, где ты находишься. Дай мне адрес, и я буду там.

И все без ответа. После этого он продолжал писать по крайней мере раз в день в течение двух недель.

Соф?

Пожалуйста, ответь.

Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

Он больше не получал сообщений с этого номера.

Я отправляю сообщения на свой телефон.

Когда я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что Майлз все еще спит, его глаза широко открыты.

Смотрит прямо на меня. Как я роюсь в его телефоне.

В тишине мы оба слышим, как колотится мое сердце.

Прежде чем он успевает перейти в наступление, это делаю я. Я беру его телефон.

— Ты писал Софи? После того, как она исчезла?

У меня не было возможности просмотреть журнал его звонков. Возможно, он звонил ей и смог с ней поговорить. Он скрывал это от меня все это время.