Бросок Венеры

-И ты хочешь, чтобы я там был?

Клодия вплотную подошла ко мне.

-Да. Ты поможешь завладеть ядом и засвидетельствуешь всё, что там произойдёт.

-Клодия, ты уверена, что можешь полностью доверять своим рабам?

-Безусловно.

-Возможно, они рассказывают тебе не всё.

-Мы должны полностью верить нашим рабам. Как же иначе?

-Тогда почему мы встречаемся здесь – вдали от твоих слуг, твоих носильщиков, твоих телохранителей? Даже Хриза нас не слышит.

Она потупила взгляд.

-Ты видишь меня насквозь, Гордиан. Да, я никому не могу доверять до конца. В этом мире ни в ком нельзя быть полностью уверенным. Признаюсь, что немного побаиваюсь даже своих рабов. Но у меня есть причины доверять тебе, Гордиан. Впрочем, я это тебе, кажется, уже говорила.

Клодия склонила голову, опустила глаза. Я заметил, как великолепна линия её бровей, напоминающая летящую птицу. Затем она подняла лицо – и я уже не видел ничего, кроме её огромных, ярких зелёных глаз.

-Клодия, ты просила меня найти доказательства причастности Марка Целия к убийству Диона. Мне безразлично, нужно ли тебе это ради справедливости, для каких-то политических целей, или просто чтобы насолить Целию. Я взялся за это дело по одной-единственной причине: дать покой тени Диона. Твоя вражда с Целием – лежит ли в её основе злоба, ненависть или любовная интрига – меня не касается.

Она подошла ещё ближе в пристально вгляделась в мои глаза. Я чувствовал исходящий от неё жар – совсем как в носилках. Глаза Клодии казались неправдоподобно огромными.

-Ни любовь, ни ненависть не имеют отношения к этому делу. Не притворяйся, Гордиан, будто ты не видишь: всё это напрямую связано с убийством Диона. Именно поэтому Целий хочет покончить со мной – вовсе не потому, что мы были любовниками, а потом расстались. Важно то, что я стремлюсь уличить его в убийстве философа. И именно поэтому мне нужно, чтобы завтра ты пошёл в Сениевы бани, помог разрушить планы Целия и разоблачил его перед всем Римом. Это единственный способ заставить убийцу Диона ответить за своё преступление.

Я сделал шаг назад.

-Сениевы бани, - задумчиво проговорил я. – Полагаю, завтра мне неплохо было бы принять горячую ванну. В котором часу?

Улыбка только на миг промелькнула по губам Клодии.

-Завтра днём я пришлю за тобой носилки. Там будет Хриза, она передаст тебе подробности, - Клодия подала мне свой плащ и повернулась так, чтобы я мог накинуть его ей на плечи. Он откинулась назад, едва не касаясь меня. – А сегодня вечером я пришлю серебро, которое тебе понадобится.

-Серебро? Зачем?

-На покупку двоих кухонных рабов Лукцея, которые должны были отравить Диона. Зачем же ещё? Это, естественно, если ты сможешь их отыскать. При необходимости у тебя будет достаточно серебра, чтобы перехватить их под носом у надсмотрщика Лукцея в той шахте на севере – или подкупить самого надсмотрщика. Как ты думаешь, во что это может обойтись? Скажи это прежде, чем мы расстанемся – и сегодня вечером я пришлю нужную сумму.

-Расписку я пришлю с тем же посыльным, - ответил я.

Она затянула завязки плаща и улыбнулась.

-В этом нет нужды. Я уверена, что ты вернёшь до последнего асса все деньги, которые останутся не потраченными до суда. Видишь, Гордиан, насколько я тебе доверяю?

-Ты не против, если мы совершим небольшую прогулку? – спросила Клодия, когда мы вновь оказались в носилках.

-Пока что я как раз успеваю вернуться к ужину, - ответил я, подумав о Бетесде.

-Это не займёт много времени. Мне хочется подняться на Капитолий, просто чтобы полюбоваться видом. Небо сегодня замечательно чистое, а солнце клонится к закату. – Она кивнула Хризе, которая выглянула наружу и дала команду предводителю носильщиков.

Мы двинулись назад, через овощной и скотный рынки, миновали ложбину между Палатином и Капитолием – и оказались на Форуме. День угасал, но мне было видно, что люди в тогах на площади всё ещё заняты коммерцией. Я в полной мере оценил преимущество крытых носилок: каким ещё образом человек может пересечь самое людное место в Риме в компании скандально известной женщины так, чтобы его никто не увидел?

Но окружение Клодии не могло остаться незамеченным. По дороге нам встретилась часть банды Милона, и кто-то, очевидно, признал полосатые красно-белые занавески.

-Выходи, шлюха! – закричал один из них. – Клодий, ты тоже там, вместе с ней?

-Ты снова испачкал простыни и побежал к старшей сестре?

-Теперь она поцелует его – и сделает всё гораздо лучше!

-А если не лучше, то хотя бы больше!

Резкий толчок показал мне, что носилки остановились. Снаружи раздавались ещё более хлёсткие непристойности, а затем и звуки драки. Ситуация была просто кошмарная: в носилках нас никто не видел, но и мы ничего не видели. Ругательства, казалось, доносились из ниоткуда, а звуки ударов внушали тем большую тревогу, что я не видел, кто кого бьёт. Я услышал лёгкий скрежет, с каким клинок выползает из ножен, а вслед за ним – новые крики. Клодия рядом со мной исходила жаром. Я поглядел на её лицо – оно было совершенно безучастным. Мне показалось, что её уши покраснели, но это могла быть просто игра света.

Носилки снова начали двигаться, потом резко затормозили.

-Опрокиньте их! – кричал кто-то. – Сожжём эту суку!

Глядя прямо перед собой, Клодия схватила мою руку и крепко сжала её. Я стиснул зубы и затаил дыхание. Снаружи уже слышался звон стали, смешивающийся с воплями и угрозами.

Наконец носилки снова двинулись с места, быстро набирая скорость. Вопли и ругательства остались позади. Клодия смотрела прямо вперёд, постепенно её хватка на моей руке ослабла. Она еле слышно выдохнула и пошевелилась, когда грубый голос снаружи позвал её по имени.

-Командир телохранителей, - пояснила она, приходя в себя. Клодия откинула занавеску. Гладиатор с соломенного цвета волосами и кривым носом бежал рядом с носилками.

-Я сожалею, - сказал он. – Однако причин волноваться нет. Эти люди получили то, что заслужили. Вряд ли парни Милона в ближайшем будущем решатся на что-то подобное.

Клодия кивнула. Гладиатор ухмыльнулся, продемонстрировав гнилые зубы, и занавеска вновь опустилась.

Носилки резко поворачивались направо и налево, двигаясь по крутому подъёму, который вёл на самую вершину Капитолийского холма.

Мы оставили позади два главных символа Капитолия – Авгуракул и храм Юпитера, и двинулись мимо Тарпейской скалы в южную часть холма. Носилки, наконец, прибыли на место. Клодия вновь накинула свой плащ, и мы выбрались наружу. Кругом было безлюдно и тихо – только ветер свистел в моих ушах.

Над нами в закатном небе кучились облака, лиловые и оранжевые. Тибр в солнечных лучах походил на золотой лист, вся западная часть города казалась охваченной огнём.

-Видишь, Гордиан? – сказала Клодия, запахивая плащ. – Я знала, что это будет изумительное зрелище.

Я стоял рядом, глядя на закат. Они указала мне вниз – на что-то, что находилось ниже нас по склону.

-Если ты посмотришь прямо вниз, то увидишь часть кирпичной стены, скрывающей некрополь Клавдиев, где были мы с тобой. Вон, видишь? А рядом – храм Беллоны, основанный на том же участке моим предком Аппием Клавдием, который двести лет назад победил этрусков. Вместо того, чтобы организовать свой триумф, он на эти деньги построил храм, посвятил его богине войны – и оставил римлянам достойный себя памятник. Ты знаешь, Сулла особенно чтил Беллону, и верил, что именно она даровала ему многочисленные победы. Я помню, он как-то сказал моему отцу: «Когда будешь говорить с тенью своего предка – передай ему мою благодарность за то, что он выстроил в Риме такое прекрасное жилище для Беллоны».

Она улыбнулась, повернулась к закату спиной и медленно пошла к противоположной части холма. Напротив нас в беспорядке громоздились крыши Палатина. Южнее, в ложбине между Палатином и Авентином, огромной глыбой возвышался Большой Цирк. Клодия указала мне на место рядом с ним.