Рассвет над Доном

А потом случилось то, что, вероятнее всего, и должно было случиться. Аксинья полюбила другого. И это было не просто увлечение, она полюбила со всей страстью своего молодого горячего сердца. От их соседа Григория Мелехова Аксинья получила то, что не могла получить от обуреваемого обидой мужа, — тепло, ласку и нежность.

Хотя Степан и любил ее, давняя обида не позволяла проявлять любовь слишком часто: лишний раз обнять, приласкать, провести вместе ночь. Он бил жену, изменял с гулящими жалмерками и в конце концов навсегда потерял возможность обрести семейный уют и покой.

Аксинья ушла с уже женатым в ту пору Григорием с хутора. Жизнь в станице текла своим чередом, он научился жить без нее, хоть и тосковал, вспоминая темные, манящие своей глубиной и страстью глаза.

С началом Первой мировой войны Степан был призван на фронт и попал в плен. В Германии он работал и познакомился с состоятельной молодой вдовой. Некоторое время они жили вместе. Эта женщина не вызывала в нем сильных чувств, но она смотрела на него с нежностью, хотела выйти за него замуж и родить сына. Она признавалась Степану в любви, а он не знал, что сказать в ответ. Кроме симпатии и благодарности, он не испытывал к ней никаких чувств.

Возвратившись в родные края, он узнал, что Аксинья снова осталась одна, а Григорий Мелехов вернулся к своей жене. Степан решил, что должен вернуть ее, и на этот раз всё будет по-другому. Поддавшись на его уговоры, она согласилась возобновить столь печально кончившуюся когда-то семейную жизнь. Степан сдержал обещание, данное Аксинье: он больше не избивал ее, не изменял и старался обращаться нежно и ласково, проявляя заботу и любовь, в том числе на супружеском ложе.

Ему показалось, что они с женой простили друг друга и забыли прошлые обиды. У него даже появилась надежда на рождение ребенка, о котором он когда-то так страстно мечтал. Но мечты так и остались мечтами, счастье с Аксиньей оказалось коротким, словно яркая вспышка молнии перед грозой.

Степан понял, что она вновь оставила его не для того, чтобы повидать свою тетку, а ради встречи с Григорием. Нынче он не сомневался в том, что Аксинья покинула его навсегда. Нет, он больше не желал ее возвращать и о чем-либо униженно просить. Теперь он как никогда ясно осознавал необходимость вырвать ее из сердца, отпустить и начать жизнь заново.

Лежа в постели, Анна в смятении комкала в руках листок бумаги — записку от Степана. Нынче днем он заходил к ним проведать Аникея с Евдокией и рассказать о последних новостях с фронта. Когда по настоянию хозяев Анна села с ними обедать, Степан незаметно передал ей эту записку под столом.

Сидя за столом, она практически ничего не ела — внимательный взгляд прозрачных голубых глаз Степана ее смущал и волновал. В записке, переданной им, была просьба прийти ранним утром на Дон, отпроситься у хозяев пойти с Дарьей купаться, а Дарья, если потребуется, все подтвердит. Степан писал, чтобы она ничего не опасалась, что он желает лишь поговорить с ней, быть может, чем-нибудь помочь, если нужна помощь или совет.

Подумав, Анна решила, что ей все же стоит поговорить со Степаном. Ведь в ее непростой ситуации совет был действительно необходим.

— Здарова, заревели, Степан. — Анна смущенно улыбнулась.

Ей казалось, что это приветствие звучит нелепо в ее устах. Выйдя на улицу до рассвета, Анна непрестанно оглядывалась назад, опасаясь, что Аникей будет следить за ней. Хотя он и отпустил ее на Дон, она ясно видела в его глазах тревогу, возможно, даже грусть. Она не сомневалась в его подозрениях, благо, что в течение нескольких минут Дарья провожала ее, а затем быстро вернулась обратно в свой курень. Когда Анна подходила к реке, на горизонте едва заметною розовою дымкой забрезжил рассвет.

Она вновь почувствовала себя счастливой, как и в тот момент, когда впервые встречала рассвет над Доном. Степан уже сидел на берегу и курил самокрутку, и она не могла ответить себе на вопрос, что именно радует ее больше: утренняя красота природы или встреча с ним.

— Слава Богу! — широко улыбнулся в ответ Степан, затушив самокрутку. — Я боялся, что Вы не придете.

— Я пришла. Мне очень нравится встречать рассвет над Доном. Просто я волнуюсь. Если Аникей узнает… — обеспокоенно оглянулась на дорогу Анна.

— А что он? — прищурил глаза Степан. — Охочь до тебя?

— Понимаете, Степан, — покраснела она. — Я была бы не против… отношений с ним, если бы он не был женат. Я не святая. Аникей — приятный, симпатичный мужчина. Но ведь он живет с женой, и я хорошо отношусь к Евдокии. Я не знаю, что мне делать в том положении, в котором я оказалась, это же абсурд!

— А я вон женатый и неженатый, получается. Жена от меня ушла. Другого любит, — горько усмехнулся Степан.

— Ушла от Вас? — удивленно приподняла брови Анна.

Ей показалось странным, что можно уйти от такого интересного и привлекательного мужчины. Его ярко-голубые глаза манили ее своей глубиной.

— Она любит Гришку Мелехова, нашего соседа, — признался Степан.

— Григория? Он благородный человек. Он сохранил мне жизнь. Но я не знаю, что мне теперь с этой жизнью делать? Нет, Вы поймите меня, мне здесь нравится, я нашла здесь поддержку и доброе отношение. Но всё так запуталось. А как распутать этот клубок, я не знаю, в гимназии этому не учили, — невольно рассмеялась она и по щиколотку зашла в щекочущую своей прохладой воду.

— Я с Аникушкой об тебе погутарю, Аннушка. Ты небось. — Подойдя к Анне, он осторожно взял ее за руку и ободряюще сжал ее пальцы в широкой ладони.

Ощутив его теплое прикосновение, она внимательно посмотрела ему в глаза. Степан наклонился вперед, чтобы коснуться губами ее щеки, но Анна, отпрянув, зашла по колено в воду и слегка брызнула на него водой:

— Вы не боитесь воды?

— Казак, да чтоб воды боялся? — Со смехом он начал обдавать ее брызгами воды, а затем подошел и крепко обнял.

Анна не сопротивлялась, она не желала противиться, обняв его в ответ. Мгновение спустя их губы слились в долгом поцелуе. Она наслаждалась этим мгновением, голова закружилась, всё произошло слишком быстро. Когда их губы наконец оторвались друг от друга, Анна смущенно опустила глаза и поспешила к дороге:

— Мне нужно идти.

— Добре, иди, Аннушка. Я нонче зайду до вас. — Пообещал Степан и долго провожал глазами уходящую по дороге Анну.

Когда Анна вернулась, Аникей ничем не выдал своих подозрений, даже если они у него и возникли. Он был ласков и приветлив, как обычно, лишь в уголках глаз, как ей показалось, притаилась печаль.

Вспомнив про поцелуй со Степаном, Анне стало стыдно. Она испытывала к Аникею симпатию и благодарность, привязалась к Евдокии, но положение, в котором она оказалась, тяготило ее. Она не могла позволить себе сожительство с ним при его же собственной жене. Допустить этого было никак нельзя. Анна искренне полагала, что это низко и безнравственно.

Степан пришел вечером, как и обещал. Одарив ее радостной улыбкой, он сел за стол с Аникеем. Анна удалилась в спальню и не стала мешать их разговору. Она надеялась, что Степан сможет помочь ей выпутаться из этой непростой ситуации.

На следующее утро, собирая на стол к завтраку, Анна ощутила, как на ее плечо легла рука Аникея. Внутренне она была готова ко всему: к его гневу, упрекам, обвинениям в неблагодарности. Но его взгляд был спокоен, без гнева и злости, в его глазах плескалась лишь грусть.

— Что, Степан тебе глянется?

— Я не знаю, что тебе сказать. — Вздохнула Анна. — Да, он мне нравится, но дело даже не в этом. Пойми меня, Аникуша, если бы ты не был женат, я была бы счастлива составить тебе пару. Я привязалась и к тебе, и к Евдокии. Вы стали мне родными. Но ведь ты сам понимаешь, что мы не можем вот так вот… втроем, — покраснела она.