Страница 81 из 100
— Тебе нужна помощь? — Я смеюсь без юмора.
— Мне нужна смелость.
Рафа скребет горло в звуке разочарования.
— У меня нет ее даже для себя, друг мой. — Ее искренний ответ заставляет меня рассмеяться. — Мобильные телефоны и интернет никуда не денутся, Габи.
— Как и правда, да?
— Как и правда — соглашается она.
— Не думаю, что я что-то найду, и не знаю, пугает ли меня это больше или меньше, чем то, что я что-то найду. — Рафаэла кивает. — Но, честно говоря, я не думаю, что что-то из этого мешает мне искать. Я боюсь нарушить его доверие, — признаюсь я подруге в том, в чем еще не признавалась самой себе.
— Дона? — Спрашивает она, и я киваю головой, чувствуя себя глупо.
Угодить Витторио стало для меня таким укоренившимся рефлексом, что одна мысль о том, что я могу сделать что-то, что может ему не понравиться, заставляет меня предпочесть ничего не делать.
— Я думаю, он осознавал, что делает, когда давал тебе доступ в Интернет, Габриэлла. И, честно говоря, я очень сомневаюсь, что на этом мобильном телефоне не стоит маячок, который сообщает дону Витторио о каждом твоем шаге в сети и вне ее. Но если тебя это беспокоит, ты можешь просто спросить его.
— И тогда он сможет сказать "нет". — Я делаю второе признание за день, и кто-то должен принести мне приз, потому что это, должно быть, какой-то рекорд. Рафаэла молчит, а я складываю нижнюю губу во рту и прикусываю ее.
— Может.
— А если он скажет "нет"? — Спрашиваю я.
— Ты боишься, что тебе будет плохо или что тебе будет хорошо? — Отвечает она другим вопросом, и я отвожу взгляд, потому что не знаю, как ответить на этот. — Или ты боишься, что обидишься на него в зависимости от ответа?
— Понятия не имею.
— Может, тебе стоит попытаться выяснить это, прежде чем решать, что делать.
— Наверное, стоит, — говорю я, по-прежнему глядя в никуда.
— Габриэлла... — зовет Рафа, и я поворачиваю лицо, чтобы посмотреть на нее. Она открывает рот, но качает головой, отрицая это. — Ничего. Не торопись. Как ты и сказала, правда никуда не денется.
***
Я поднимаю руку, решив постучать в дверь кабинета Витторио, но опускаю ее. Не то чтобы я впервые пришла сюда, но это определенно первый раз, когда мое сердце бешено бьется только в груди, а не между ног.
Я сжимаю руки в кулаки и вдыхаю воздух через рот, успокаивая себя или пытаясь, по крайней мере. Несмотря на то, что в разговоре с Рафаэлой прозвучали слова "Не торопись", эффект, который они произвели на меня, был прямо противоположным.
Я еще раз вдыхаю воздух через рот и стучу в дверь.
— Войдите. — Раздается голос Витторио, и я открываю дверь. Узнав меня, его глаза тут же устремляются на часы на столе, и я краснею, прекрасно понимая, о чем он думает. Глаза дона сужаются, окинув все мое тело. Кажется несправедливым, что он прекрасно одет в свой обычный наряд, в то время как на мне лишь пара простых шорт и футболка. — Ты очень рано, — говорит он, уточнив время.
— Я пришла не для этого, — предупреждаю я, но то, что я сказала о том, что мое сердце не бьется между ног, только что изменило ситуацию.
Как бы я ни боялась, отказаться от секса с Витторио невозможно, потому что мое тело, кажется, работает на другой частоте, чем та, что управляет моим разумом. А может, это одно и то же, ведь, как бы я ни была, оно всегда готово исполнить волю дона.
— Я пришла попросить кое о чем, — объявляю я, когда мне удается избавиться от дымки чувственности, в которую меня всегда погружает взгляд Витторио, и сосредоточиться на том, что привело меня к нему в первую очередь. Он отодвигает стул и постукивает себя по бедру.
— Иди сюда, — приказывает он, и я подчиняюсь. Я сажусь на его ноги, убрав пространство, между нами, и Витторио обхватывает меня за талию за несколько секунд до того, как опускает губы к моим ключицам. Я вздыхаю, довольная ощущениями, которые начинают размягчать мое тело от одного его присутствия. — У тебя есть второе требование? — Он напоминает мне об этом с улыбкой в голосе, когда я слишком долго молчу.
— Первое. То, что я сделала раньше, не являлось таковым.
— Не являлось, да? — Он поднимает свои забавные глаза, чтобы встретиться с моими.
— Да.
— Тогда проси, Габриэлла, — советует он будничным командным тоном, и бабочки в моем животе множатся на миллион.
— Я хотела бы узнать, могу ли я вернуться к работе в доме и получать за это зарплату? — Я говорю сразу, боясь, что что-то заставит меня потерять мужество на середине предложения. Только одна бровь Витторио поднимается, прежде чем он отвечает мне.
— Это твоя просьба? Потому что, на мой взгляд, ты просто несешь чушь.
— Значит, нет, — бормочу я, чувствуя, как бабочки в моем животе быстро превращаются в тяжесть.
— Я уже давно сказал тебе, что ты не можешь вернуться на работу в качестве горничной, Габриэлла. И зачем тебе нужна зарплата, если ты даже не пользуешься карточкой, которую я тебе дал? — Я нажимаю на щеку кончиком языка.
— На что именно я могу потратить деньги с этой карты? — Спрашиваю я, делая над собой усилие. Сильные удары сердца о горло едва позволяют мне дышать.
— Чего ты на самом деле хочешь, Габриэлла?
— Ответ на мою просьбу действительно был отрицательным, верно? — Я отвечаю еще одним вопросом, нуждаясь в повторном подтверждении того, что уже знаю.
А может, я просто выжидаю время, чтобы набраться храбрости, прежде чем перейти к тому, к чему нас приведет этот разговор, который, должно быть, кажется Витторио бессмысленным.
Честно говоря, даже я не вижу логической цепочки, которую часами выстраивала в своей голове. Мне следовало бы знать, что моя способность довести ее до конца взорвется, как только дон положит на меня глаз, сколько бы я ни репетировала наш разговор в стенах своего разума.
— Это точно было "нет".
— Тогда я хотела бы воспользоваться имеющимся у меня торговым кредитом, — говорю я, судорожно моргая и чувствуя, как пульс в горле внезапно распространяется по всему телу.
Я совсем забыла об этом.
Когда в конце танца, тяжело дыша, Витторио сказал мне, что я могу просить все, что захочу, и это будет моим, я была слишком оцепеневшей от состояния опьянения, в которое вогнали меня эти первые контакты с неизвестной стороной Дона.
Я отчетливо помню ощущение электричества, которое пронеслось по моему телу, когда его губы коснулись уголка моего рта той ночью. Я помню, как мир погас, когда мы кружились по комнате, и чувство покинутости, которое нахлынуло на меня, когда песня закончилась, и наши тела разошлись. В тот момент у меня не было ни дыхания, ни разума, чтобы понять масштаб слов, сказанных Витторио на том танцполе. Он сказал, что я могу просить о чем угодно, о чем угодно, и это будет моим. И хотя в последующие дни я несколько раз задумывалась над этим утверждением, оно всегда терялось в воспоминаниях о моментах, предшествовавших ему.
Именно недавние, сводящие с ума внутренние споры о том, стоит ли просить разрешения у Витторио на то, что он теоретически знал, что я сделаю, напомнили мне, что я могу просить гораздо больше, чем просто его разрешение.
— Работу горничной? — Спрашивает он, не скрывая от меня, насколько абсурдным кажется ему мой тон.
— Нет, чтобы увидеться с сестрой.
ГЛАВА 55
ВИТТОРИО КАТАНЕО
Не могу сказать, что я этого не ожидал. Габриэлла всегда очень открыто говорит о своих чувствах. Ее жесты и выражения часто приходят раньше слов, но, несмотря на это, девушка использует их регулярно, даже если не всегда использует все необходимое, чтобы сказать то, что ей нужно.
Последние несколько недель, например, представляли собой мешанину вырезок, которые заставляли мои мысли перебирать все, что было или не было сказано Габриэллой. Ночью, в бассейне, когда она сказала мне, что не может плавать, потому что ее голова слишком забита воспоминаниями, она зажгла в моем сознании первый тревожный знак.