Птица Карлсон

Доктор минералогии задумался. Жизнь его была спокойна, но скучна, праведна, но печальна. Его не тянуло к деньгам, а шведские лютеранки отбили в нём тягу к себе, да и ко всем остальным женщинам.

― Если сказать тебе честно, Карлсон, то я хочу славы. Многие годы я занимался науками. Но у меня нет славы, никому не интересна модель свинтопрульного летательного аппарата, а проект пулеметательной машины давно лежит под сукном в военном министерстве. Я хочу настоящей прочной славы, чтобы люди смотрели мне в рот, а моя фамилия попала в энциклопедию.

― Только-то и всего? На крайний случай я и сам могу смотреть тебе в рот, ― сощурился Карлсон.

― Ты не подходишь.

― Ладно-ладно. Не беда. Охота мне была смотреть тебе в рот, ты и зубным порошком, наверное, не пользуешься. Давай сделаем так: ты получаешь свою славу, а взамен…

― Взамен я тебя отсюда выпущу.

― Ну, ты меня удивил, малыш! Я для кого стараюсь? Я и вовсе могу не уходить. Твоя паровая машина мне нравится, гадить я буду под столом, а если ты будешь меня плохо кормить, то я примусь пукать. Громко и вонюче. Так всегда делают в Новом Свете балаганные актёры, чтобы развеселить зрителя или когда им просто нечего сказать. По рукам? Выпьем пива и оформим сделку?

― По-моему, ты очень беспечен. Никогда нельзя быть уверенным в том, понравится тебе на новом месте или нет. Знаешь, у нас была одна длинноносая принцесса, дочка Густава II Адольфа. Она попросила себе в учителя какого-нибудь лучшего философа. Ей выписали Декарта — ему сперва у нас понравилось, а он приехал, простудился и помер.

Карлсон не слушал. Он поднялся в воздух и повисел перед доктором минералогии, показывая ему зад.

― Значит, речь идёт о душе?

― Зачем о душе? Кому нужна душа? Да ещё и твоя?! В обмен на славу, ты, пожалуй, будешь меня всё время кормить тефтелями. Можно было бы для этого жениться на фрекен Бок, но я не создан для утомительной семейной жизни. Итак, тебе ― слава, а мне ― много-много тефтелей. Каждый день. И каждый следующий день ты должен будешь давать мне в два раза больше. Это ведь немного, ты понимаешь?

― Идея хорошая. Но ты уверен, что мы договорились о нужном количестве тефтелей?

― Ах, да! ― встрепенулся Карлсон. ― Давай начнём счёт с десяти. Сегодня было десять, завтра будет двадцать, потом сорок ― и так далее… Так что предупреди фрекен Бок, сколько мяса ей вешать в лавке у весёлого мясника, голландца Перельмана.

Теперь о деле: ты создашь новую Церковь. Это верное дело, я тебе как лучший в мире сочинитель проектов и курощатель публики говорю: у нас никакого волшебства, одна фантастика. Я, хоть и не умею писать и считать, но понимаю толк в жизни. Ты из дурацкого Дедала с паровой машиной превратишься в мистического Икара. Летать тебе, кстати, не обязательно ― ты будешь день за днём сидеть перед окном, глядеть на мрачное стокгольмское небо и записывать свои видения. Такое видение, как я, ты, правда, должен будешь кормить.

Учёный подошёл к грязному окну и оценил перспективу.

― Видишь ли, должен тебя предупредить, ― голос доктора минералогии был печален. ― Фрекен Бок очень любит готовить, и она опечалится, если ты не будешь есть её тефтели. Если ты станешь кидаться ими, если на тарелке будет что-то оставаться, она станет очень печальна, и ни одна новая Церковь не развеселит её, хотя я знаю, что новые Церкви ― дело весёлое.

― В этом ты можешь не сомневаться. Я клянусь, что съем всё, даже, пожалуй… Давай начнём счёт с двадцати, ладно?

― Хорошо, хоть это и будет нелегко. Значит, Церковь? А всё будет нормально? ― спросил доктор минералогии Карлсона. ― Могу я надеяться?

― Да, если, конечно, ты случайно не встанешь под пропеллер.

На этом и порешили.

Через три дня доктор минералогии Сведенборг опубликовал трактат «Почитание Бога и любовь Бога», через полгода завершил восьмитомный труд «Небесные тайны», а также несколько поэм из жизни азиатов в полтавских пустынях разными размерами с рифмами. Но настоящий успех пришёл к нему после выхода в свет книг «О небе, аде и мире духов» и «Объяснение Апокалипсиса». Сведенборг без труда основал церковь Новейшего Иерусалима, и тысячи адептов ловили каждое его слово.

А с тефтелями вышла неловкость. Карлсона хватило ненадолго: его жизнь оборвалась на полпорции, то есть на десяти тефтелях. Ведь Карлсон не знал, что такое острый, подобный лисьему яду, соус фрекен Бок.

2022

За грибами

(рассуждение)

Два брата как-то пошли за грибами в Сумрачный лес. Они заблудились и увидели большой камень у тропинки. На камне было написано: «Если перейти реку, то вы увидите медведицу и двух медвежат, нужно поймать медвежат, отвести их в город, за это вам дадут царскую корону, потом её отнимут, потом вы будете странствовать по свету, пахать землю и смирять свою гордыню и наконец, умрёте знаменитыми».

Один мальчик, именем Боссе, сказал, что ему не очень хочется умирать, и пошёл искать дорогу из леса. Он шёл долго и пришёл к большой избе. В этой избе сидело много детей, и все они писали и читали что-то. Увидев Боссе, они сразу научили его читать Богородицу, но при этом каждое слово говорить не так. Их начальник, высокий бородатый человек, весь в красном, закрыл за мальчиком дверь в эту избу. С тех пор никто мальчика Боссе не видел.

А второй мальчик, которого все звали Филиппок, а родители просто «Малыш», пошёл за реку. Никаких медведей там не оказалось.

Он долго ходил по Сумрачному лесу, пока, наконец, не увидел странного человечка, который сидел на огромном червивом грибе и курил глиняную трубку. Раньше Малыш любил собирать грибы, но тут что-то было не так. Гриб был очень большой и очень червивый, и собирать его куда-то у Малыша и в мыслях не было.

Поэтому он задумался и простоял перед грибом довольно долго.

Наконец человечек выпустил клуб дыма и спросил Малыша, куда тот хочет пойти.

Малыш сказал, что хочет прожить интересную жизнь и найти двух медвежат.

― А, так ты прочитал надпись на камне? ― понял человечек. ― Не принимай её всерьёз, там опечатка. Но всё равно из леса выбраться надо. Ты куда хочешь пойти?

― Всё равно, ― ответил Малыш, который немного испугался.

― Тогда мы можем двигаться в любую сторону, например, за зелёной палочкой. Ведь за зелёной палочкой ходят ровно сорок лет. Ровно сорок лет ходят за ней ― мимо горящих кустов и прочей пожарной опасности. А потом мы просто прогуляемся…

И человечек сообщил, что его зовут Карлсон, после чего нажал кнопку у себя на животе. Такая кнопка часто бывает на животе, и если на неё достаточно долго жать, то она включает специальную машину, которая вертит винт, что располагается на спине у подобных человечков, если, конечно, они хорошо к этому подготовились.

Винт завертелся, и человечек взлетел в воздух, показывая путь.

И Малыш пошёл за летающим человечком.

Они шли очень долго, и Карлсон всё время висел в воздухе рядом, держа в руке зелёную палочку. А Малыш всё шёл и шёл за ней.

Башмаки мальчика развалились, и он пошёл босой. Прошло много лет, и никто бы не узнал прежнего Малыша ― он оброс длинной, затем поседевшей бородой. Когда им переставали подавать, Малыш зарабатывал себе и Карлсону на пропитание нелёгким крестьянским трудом.

― Долго ли ещё нам идти? ― спрашивал он Карлсона время от времени.

Эта фраза давно потеряла смысл, потому что Карлсон отвечал на неё всё время одно и то же:

― До самой смерти, Малыш. До самыя до смерти.

Внезапно кусты на их пути расступились, и Малыш увидел ржавые рельсы. Между шпалами проросла трава, идти по ним было неудобно, но Карлсон всё гнал и гнал его вперёд.

Наконец вдали показалась станция.

― Соберись, ― прожужжал Карлсон. ― Немного осталось. Там есть чудесный домик станционного смотрителя. Больше тебе ничего уже не понадобится.