Птица Карлсон

Вокруг была знакомая комната, мерно в темноте шумел кондиционер. Вдруг сверху постучали, и потолок съехал в сторону. Он увидел лицо негра, что продавал фальшивые воспоминания за настоящие деньги.

«Милый парень, ― успел подумать он. ― Что? Время кончилось? Что, а?»

«У вас прерывание, можно возобновить за счёт заведения», ― сказали над ним.

И он кивнул.

Деньги были враньём, бессмысленными электронами, обезличенно пробегающими по проводам. Его снова выбросило на пляж. Он встал на четвереньки, глаза нестерпимо жгло, и он понял, что скоро ослепнет. Можно закрыть глаза ― что он и сделал. Но когда глаза открылись, он увидел только черноту ― он был заточён в узкое пространство внутри странного деревянного сооружения. Рядом были люди. Смрад их немытых тел душил его, но это были товарищи, друзья, родственники ― и они ждали чего-то. Он протянул руку и укололся ― там был меч.

Хрустнуло дерево, и мрачная темнота сменилась душным воздухом городской площади.

Он по-прежнему не видел почти ничего.

Единственно, что он сможет, ― зафиксировать воспоминания. Долгое плавание в брюхе деревянного корабля, высадка на берег. Молотки плотников, как же описать этот стук? Город, стоящий на возвышении, прибрежный песок, напоённый кровью. Нужно было это запомнить, чтобы рассказать другим, даже если зрение откажет. Возврата отсюда не будет ― ничего нет, кроме песка и крови и того пламени, что занимается за городскими стенами.

Нерождённые дети, лампочки на пульте ― ничего этого больше нет.

Голос сверху спросил:

― Помнишь, как тебя зовут?

Он замычал.

― Помнишь, зачем ты тут?

И он понял, что требовательный голос принадлежит богу.

Тогда он собрал силы и ответил:

― Помню. Меня зовут Гомер.

2022

XX век, сумерки

Малыш приближался к месту своего назначения. Вокруг него, приближаясь к самой дороге, зеленел лес, изредка уступая место полянам поросшим жёлтой осокою. Солнце садилось уже который час, всё никак не могло сесть и висело низко над горизонтом. Машина катилась по узкой дороге, лишь кое-где засыпанной хрустящим гравием. Когда колесо ловило колдобину, в багажнике гулко бились друг от друга пустые канистры. Машину было жалко, чудо немецкого автопрома Малыш сам пригнал через четыре границы. Путешествие на Север было задумано как свадебное, вернее предсвадебное, вместо свадебного. Но за неделю до отъезда Малыш пришёл домой в обычный час и увидел невесту с двумя закадычными друзьями. Втроём они играли в тучку и дождик, и больше всего Малыша расстроила не измена, а то, как она была обставлена. Он считал свою невесту умной рациональной девушкой, и то, что она не смогла рассчитать время, оскорбило Малыша донельзя.

А время тогда было особенное, ценное донельзя. Человек, ценивший время, бывало, выходил из дома в рваных тапочках, а вечером приезжал на дорогой машине. Правда, на следующее утро он уезжал на ней в то место, где время превращалось в деньги, и не возвращался вовсе. То, что выскребли из дорогой машины после взрыва гранаты под сиденьем, хоронили с некоторым оттенком неловкости, но без удивления. Малыш старался не думать об таком исходе не потому что боялся, а потому что рационального смысла в этом не было. Всего не учтёшь.

Как и того, что сейчас на повороте из леса вышли два человека. Один из них поднял руку, а второй, похожий на медведя, для убедительности перекинул на грудь автомат. Приглядевшись, Малыш обнаружил, что медвежий вид придаёт ему надетая, несмотря на летний день, шуба. Кажется, поехать в путешествие одному, всё-таки было не очень хорошей идеей. Но, с другой стороны, чем бы ему помогла женщина, сидящая справа от него? Ровно ничем.

Незнакомцы, впрочем, только попросили довезти их до Соловца. Туда-то Малышу было и надо, но, оказалось, что двум путникам нужно не в сам Соловец, а чуть в сторону. Это было предложение, от которого невозможно отказаться.

Очень скоро дорога улучшилась, и машина проехала в навечно открытые ворота мимо опустевшей будки охраны. Город окружал внушительный забор, но всё пришло в запустение, кроме новенького дорожного указателя «Соловец-22». Это был один из городков ЗАТО, который давно потерял свой статус, оставляя его жителям вопрос «За что?».

Один из попутчиков был смешлив, и пытался завести беседу, другой (тот, что с автоматом) оставался мрачен. Малыш повеселел, поняв, что ему ничто не угрожает ― пока, и спросил, можно ли тут переночевать. Оказалось, что запросто. Гостиница пустовала, но смешливый рекомендовал ему родственницу, у которой за умеренную цену можно попарится в бане и наесться до отвала окрошкой.

Прощаясь, смешливый внимательно всмотрелся в лицо Малыша и сказал:

― А ведь вы по компьютерам специалист? Ну, «пи-си». Судя по книгам на заднем сиденье.

Там у Малыша действительно лежал том Фигурнова и какие-то распечатки. Смешливый повернулся к напарнику и сказал:

― Кажется, он нам подходит.

Мрачный его товарищ, что уже спрятал оружие в складках своего могучего тела, неожиданно пискляво ответил:

― Подходит-подходит.

Банька и вправду оказалась хороша, да и окрошка не хуже. Родственница вовсе не была старухой, как ожидал Малыш, а женщиной возбуждающей, да так что засыпая на узком топчане, он дал волю рукам и фантазии. Сон был краток и тревожен, да так, что Малышу стало казаться, что хозяйка действительно навестила его на топчане. Он проснулся удивительно усталым, будто всю ночь летал с ней над здешними лесами, а потом на вершине какого-то холма три раза играл в тучку и дождик, и не только с ней, но и с её подругами.

Умываясь, он вычистил из волос какую-то солому и сосновую веточку.

Перед отъездом Малыш решил прогуляться и в полчаса осмотрел всё: типовые здания шестидесятых, фрески с изображениями людей в белых халатах с какими-то колбами в руках, космонавта, принимающего из рук девушки в короткой юбке какой-то светящийся шар и множество атомов, похожих на перекати-поле. Местный магазин был открыт, да только в нём ничего не было, кроме удивительного турецкого чая, реклама которого утомила Малыша ещё в столице. Замкнув круг, он снова вышел на площадь, на которой стоял печальный Ленин с генеральской фуражкой в руке.

Прямо за памятником стояло здание, видимо главное в этом городе. Стекло и бетон (впрочем, уже облупившийся по краям), вывеска магазинчика секонд-хенд (так и было обозначено кириллицей), кафе с деревянным витязем у двери, и тут же магазин турецких шуб. Малыш не успел насладиться мыслью о том, как именно проходит земная слава, как его кто-то хлопнул по плечу.

Это был давешний смешливый пассажир.

― Молодец, что сам пришёл, а то я думал за тобой посылать.

И смешливый повёл его внутрь, в дверь между шубами и входом в кафе «Лукоморье», где на скромной вывеске, с гербом несуществующего государства, значилось «НИИЗАЧЕМ». Смешливый махнул вахтёру, дескать «это со мной», но вахтёр спал, и никому до них не было дела. Это была тоже примета времени, и Малыш помнил, что также мгновенно изменились вахтёры на секретных предприятиях, где он сам арендовал помещение. Его привели в какую-то комнатку, где сидела женщина, как ему показалось, совершенно голая. Потерев глаза, он решил, что всё же нет, а потом, отняв руки от лица, что всё же ― да. И в каком-то вдруг навалившемся безволии он подписал сперва одну бумагу, потом вторую, и зачем-то отдал женщине паспорт.

Смешливый (только сейчас он узнал его фамилию ― Гибарян), уже обнимал его, как брата. Вместе они очутились в лаборатории на заднем дворе, где рядами, уходящими вдаль стояли какие-то однотипные приборы. Малыш поразился не непонятной технике, а тому, что пространство ангара казалось бесконечным и ряды этих аппаратов терялись в темноте. Гибарян объяснил ему, что это десять тысяч паровых машин, часть огромного счётного механизма, который нужен для… Тут Гибарян махнул рукой, сказав, что потом расскажет, и поздравил Малыша с тем, что он будет ими управлять с помощью прекрасной машины XT-386, которую институт только что за дикие деньги выписал из-за рубежа. А теперь нужно праздновать, и Гибарян повёл его в «Лукоморье». Там уже, несмотря на рабочий день, сидело множество народу, и среди них второй пассажир, тоже оказавшийся научным сотрудником. Его велено было не бояться, а ствол, с которым он не расстаётся, ― дело житейское. Он ведь по совместительству владелец магазина турецких шуб. Малыш спросил, хорошо ли расходится товар, и ему ответили, что он просто не знает местных зим. Но ему, Малышу, обязательно будет скидка.