Страница 11 из 20
Глава 10. Обретение
Екатерина спала как-то тревожно. Что толком происходило по ту сторону бытия, она не понимала. Когда подхватилась от какого-то тяжёлого падения внутри сна, оказалось, что за окном сумерки, малышка ещё спит, а сама она вся в испарине, волосы свалялись и в теле какая-то боль.
Екатерина встала, наскоро расчесалась и пошла на кухню, открыла стол, достала большую банку святой воды и щедро плеснула в кружку. Она долго и тщательно умывалась этой живительной влагой, перебирая в голове все знакомые молитвы, взывала к силе воды, её природной мощи и всем вообще существам и духам, которых она знала. Сон оставил какое-то гнетущее чувство безысходного горя. Кого конкретно касалось её видение, она не поняла. Но ощущение было паршивое и избавиться от него не получалось никак. Когда она хотя бы внешне привела себя в порядок, сделала свой безупречный пучок, заварила чаю и стала разогревать ужин, в кухню вошла заспанная малышка:
– Можно мне попить? – спросила она хрипло.
– Садись вот, – Екатерина поставила перед ней чашку, налила свежей заварки и отвернулась к плите.
– Мне снилось, что ты как горы, а потом как море, а потом ещё что-то и мне было спокойно.
Екатерину почему-то бросило в жар. Она сама перед сном приблизительно об этом и думала, именно такое видение вставало перед ней, когда она разозлилась на учительницу и пыталась отстоять малышку в этом глупом и странном споре. И тут же как будто пелена упала с её собственного сна и она увидела откуда эта тяжесть в теле и это ощущение беды. Она сама в своём сне была и горами, и Байкалом, и вздымалась до небес, и разливалась водами до горизонта. И во сне всё время на неё кто-то нападал, пытался преодолеть горы или переплыть озеро или опуститься на самую его глубину. А она то становилась ещё выше до небес, то шире, то глубже. И каждый раз это растяжение причиняло боль, и каждый раз в растянутое и измученное тело впивалось множество игл извне. Екатерина налила себе и малышка кипятка в заварку и присела за стол.
– Я просила все высшие силы помочь мне тебя защищать, – тихо сказала она, – и, судя по твоему и моему сну, я ответ получила. Непросто будет. Но пока я рядом, с тобой ничего не случится. Это я тебе гарантирую.
– А когда ты умрёшь, ты станешь ангелочком и будешь меня оттуда защищать? – как-то просто спросила девчушка.
Екатерина побледнела. Смерти своей она не видела в этом сне. Только боль. Очень хотелось верить, что она придёт за ней не скоро. Екатерина хоть и верила, что там есть жизнь и много раз о ней слышала от своих подопечных, никогда не представляла, что же будет с ней самой. Подсознательно сидел страх, что её отправят в ад за работу в институте. Но его существование так ни разу подтверждено не было. Большинство изысканий в области легенд, эпосов и преданий, а также психологии, психиатрии и эзотерики указывали, что хуже ада, чем муки собственной совести ещё не придумано. Это и есть настоящий ад, когда уже всё совершено и ничего изменить нельзя. И, даже если не смотрят на тебя сотни и тысячи людей с укоризной, презрением, ненавистью и разочарованием, ты сам себя будешь съедать и изводить до тех пор, пока не уничтожишь окончательно или до тех пор, пока не призовёшь на помощь все силы света и любых известных тебе богов, чтобы боль эту изжить, простить себя и принять свой крест. И только тогда, когда до глубины души поверишь в бога, любого, как его не назови, вот тогда придёт исцеление и ад закончится. Вот тогда и только тогда появится дорога к свету.
– О чём думаешь? – спросила малышка и откусила кусочек хлеба с сахаром.
– Думаю о том, как мир устроен. Я вот вспомнила, что дети малые до 7 лет вроде как имеют прямую связь с высшими силами, с раем, как будто до 7 лет помнят, кто они и откуда, – Екатерина пристально смотрела на малышку, но та только пожала плечами.
– Как думаешь, есть рай и ад? – настаивала Екатерина.
– Не знаю. Лучше бы не был. В аду страшно. Зачем они там людей жарят? Это же больно? Но разве тело не осталось в земле, а в ад не пошла душа, тогда как её можно жарить? – малышка перестала жевать и напряжённо смотрела в пустоту.
– Действительно, как, – согласилась Екатерина.
– Они вот тоже головой кивают и улыбаются, – девочка указала на окно.
Екатерина подскочила, испугавшись, что в окно первого этажа их квартиры кто-то смотрит. Но шторы были завешены. Темно же на улице.
– Ты кого видишь? – настороженно спросила бабушка.
– Не знаю, люди, – малышка снова откусила кусок хлеба.
Екатерина отодвинула стул подальше от окна и села лицом к тем, кого она не видела.
– Так, знаешь что… Я так думаю, надо тебе с более простого начать. Говорят, – она пристально всматривалась в пространство кухни, то щуря глаза, то наоборот широко их открывая и не моргая, – надо тебе начать с предметов. Говорят, что каждый предмет несёт на себе память о том, что видел. А фотографии и подавно, особенно, если на них люди есть. Посмотрим старые фотоальбомы, может быть, ты кого-то узнаешь из людей на фото.
Почему-то Екатерине казалось, что никто чужой в дом проникнуть не мог бы. А учитывая сон и слова девочки, вариантов было всего два: это кто-то из рода пришёл помогать защищать малышку или это они, те, кто приходил к ней в детстве. Екатерине очень хотелось, чтобы случился второй вариант. Но какое-то чутье подсказывало: это не они. Если бы это были такие же нереально красивые и величественные пришельцы, каких видела она сама, малышка бы наверняка не сдержалась от восторга. Она такая романтичная, нежная и ранимая. Они бы впечатлили её. А эти нет. «Люди». Она чётко обозначила их принадлежность. К тем же, кого видела в детстве Екатерина, это слово не подходило вовсе. Ангелы. Даже не так: архангелы – вот это было точно.
У Екатерины до сих пор дух перехватывало от того воспоминания. Что-то в них было запредельное, что-то заставляло простую человеческую душу сжиматься и млеть от восторга.
Глава 11. Мы не мёртвые
– Ну что, крошка, попробуем? – Екатерина осторожно пододвинула к девочке фотографии своих мамы и папы. – Расскажи мне, что ты чувствуешь. Что видишь глазками, не говори, это я и сама вижу, а ты попробуй рассказать, что внутри увидишь.
Девочка, бледная и напряжённая, глубоко вздохнула и опустила глаза. Она мельком пробежалась по знакомым лицам на фотографиях. Смотреть им в глаза почему-то совсем не хотелось, как будто было стыдно, что она живая, а они нет.
– Бабушка говорит, что я зря так думаю, что у каждого своя судьба и что так должно быть: одни живут, другие умирают, старики первые, потом дети. Потом дети вырастают и всё снова, – тихо сказала малышка.
Екатерина судорожно сглотнула и шёпотом спросила:
– А дед?
Девочка подняла глаза на бабушку. Её взгляд как будто пронизывал Екатерину насквозь. Она отчётливо видела, что девочка ни на чём не фокусируется, она где-то далеко. Крошечное её личико утратило все земные эмоции. Почти инопланетянка из кино. Как те неизвестные, которые посетили её саму в далёком военном детстве. Они предложили ей знания. Это было понятно.
Но она испугалась, открестилась, попросила забрать всё, что они давали. Слишком нездешним и пугающим выглядело это явление таких похожих на неё и непохожих одновременно красивых взрослых людей со странными лицами. Слишком страшно было, слишком непонятно, кто эти величественные и сказочно красивые люди с такими вот лицами, как будто излучающими вселенское спокойствие. Большие открытые глаза, глубокий пронизывающий взгляд, необыкновенная сила, которая буквально звенела в воздухе. Они предложили ей дары знаний, а она испугалась. Взяла лишь один – маленькую звёздочку из протянутой тонкой ладони высокого ангела, как самую маленькую конфетку с тарелки, чтобы не обидеть хозяйку и не показаться жадной одновременно.
Тогда они сказали, что это её выбор и больше она их не видела.
Тогда ей казалось, что они слишком равнодушны к её выбору. А может даже осуждают, что она не приняла их великий дар. И всю жизнь она искала людей с иными дарами и пыталась понять, кто те светлые, чья мощь её буквально потрясла до ужаса, до глубины души. Кто они, кого она ни о чём не спросила? А потом всю жизнь искала, чтобы спросить. И сейчас, когда она видела ровно такое выражение лица у совсем маленькой своей внучки, ей так хотелось перебить этот эксперимент с бабушкой и дедушкой, жизнь которых она итак знала до мелочей, и спросить, кто тебе сейчас говорит эти слова, кого ты там видишь, что ты чувствуешь?