Нильмера

— Где Велизарий? — разозлился Эдекон не на шутку, увидев пустой зал.

— Сейчас я его позову, — сказал Валамир и шмыгнул обратно в коридор.

Эдекон быстро и неслышно вошел, осмотрелся, проверил нет ли кого по углам,— и стал, ожидать когда выйдет к нему Велизарий. Это ожидание раздражало его. Да и поминутно внушал он себе, что готовится ловушка, во всем выискивал признаки тому. И не прошло четверти часа в мрачном и сыром зале под полами корчмы, как уже следа не осталось от той самоуверенности, с которой перешагнул он порог убежища Велизария.

Послышались приближающиеся шаги. Скиф развернулся и начал всматриваться в коридор. Там шли двое. Первым был Валамир. Он нес в руке масляный светильник. За ним шел человек, закутанный в зеленый плащ, поверху легкой рубахи. Его порты были расшиты серебристыми тканями, а кожаные сапоги красовались, искусно выделанными, золотыми узорами. Человек в плаще прошел в сырой зал прямо за Валамиром. Он отыскал около стены деревянное кресло, обшитое мехами. Затем отряхнул его и уселся. Сняв капюшон Велизарий спросил:

— Зачем ты пришел ко мне в город?

— Ты задолжал мне кучу золота, — недовольно сказал Эдекон, садясь на табурет, ловко подставленный для него Валамиром. — Мережа перестала платить, с тех пор как появился у тускарей новый князь. Две тысячи золотых монет накопилось в счет долга! Таков уклад!

— Так ты сам за ними не приезжал, — ухмыльнулся Велизарий и начал долгие разговоры в свое оправдание. Эдекон время от времени перебивал его, настаивая на своем. Князь Мережи настаивал на том, что денег в городище почти не осталось. Даже Валамир уже почти разорен. Так что если Эдекон, привел с собой тысячи гуннов, для того чтобы разграбить Мережу, то пусть грабит. Все равно сокровищ он здесь не найдет.

Скиф, доселе, встречался с Велизарием всего один раз. Сейчас он показался Эдекону немного странным, — сидя на, обшитом мехами, деревянном кресле, он то очень громко говорил, то неожиданно замолкал, шевелил глазами из стороны в сторону. Скиф и сам был немного не в себе. Он уже долгое время сидел в темном зале, под полами большой корчмы. Он был усталый, с сонными глазами, сильно тревожный. Из всех троих, только Валамир выглядел бодрым, иногда пожимая плечами на упреки Эдекона. Говорил со скифом, конечно, только Велизарий. Он был очень изменившимся. Лицо его стало грубым, а сам он стал будто каменным. Волосы его были теперь длинные и грязные. Валамир стоял в сторонке и слушал, глядя своими плутоватыми глазами пристально и тревожно. Он ни слова не проронил, пока Велизарий ему не позволил, махнув рукой. И он тогда поклонился скифу и раболепно сказал:

— Достопочтенный Эдекон, прошу тебя выслушать мое предложение.

Скиф удивился, но тут же произнес:

— Говори, что ты там удумал.

Валамир опять подобострастно наклонил свое чело, перед гостем и стал говорить:

— Я долго служил князю Плинте и был у него одним из самых преданных дружинников. Но князь окинцев, относится ко всей гриди своей очень скверно. Он страшно скуп и держит всю дружину на пшене и овсе. Мясо подает только по выходным и большим праздникам. Про золотые и серебряные монеты и говорить нечего. Платит он исключительно медяками. Я ушел от него по своей воле и не выдал его тайну. Но только до сей поры. Ибо он подстрекает тебя разобраться со своим, почти кровным врагом, Велизарием. Так знай, о великий скиф! Тебя Плинта тоже обманывает! Правил до него в Городце очень богатый князь. Да ты и без меня это знаешь. Когда пришел Бледа, он спрятал все свои сокровища в тайном месте. Долго искали гунны, но ничего не нашли. Бледа приказал умертвить князя и поставил своего. После того, как он ушел в поход с братом своим, великим вождем Атиллой, с твоей помощью стал новым князем Плинта. Он нашел ту сокровищницу, под полами княжеских хором и присвоил все золото себе. Я клянусь тебе о великий скиф! Я лично видел ту дверь и приоткрыв ее меня ослепил блеск тысяч драгоценных камней.

— Тысяч камней, — медленно проговорил Эдекон. Он всегда был осторожен и редко верил таким россказням на слово. Но сердце у него было алчное. Сердце, что начинает неровно биться при одном упоминание сокровищ. Так безмерно было вожделение золота в его душе. Вся дружба, все договоры, разбивались при возможности наживаться. Власть что сливала воедино все его худшие пороки. Правда, после первых впечатлений, вызываемых слухами о свободно лежащих кладах и богатствах, будто кричащих приди и возьми меня, последующими своими рассуждениями, он всегда взывал к разуму. Старался успокоить свой алчный нрав на время и начинал все подробно продумывать.

— Так что ты решил? — поинтересовался Велизарий. — Заберем сокровища у Плинты?

— Мне нужно все обдумать, — сказал Эдекон и пошел прочь из зала. Валамир холуйски побежал его провожать.

Эдекон расположил свое многотысячное войско в нескольких верстах от Мережи. Они стали лагерем. Скиф все еще обдумывал предложение Велизария.

Он гулял по возвышенности, что плавно вздымалась над полями и лугами. Скиф посмотрел вниз и увидел дремучий лес. Он почувствовал дрожь в своем сердце. Эдекон не бывал здесь с тех пор, как они отвезли в этот лес брата Тихомира, проклятого Волка.

Скиф вспомнил про Эрнака. Того чтили и боялись почти все окрестные витязи и князья. Эдекон и сам считал что разумно только одно из двух, или властвовать, или бояться. Он помнил, что в юношеские годы, за дерзкий ответ его высекли нещадно в родной скифской деревне. К удивлению самого Эдекона, тогда он ровно ничего не сделал в ответ. Он боялся старейшину. Только спустя годы он смог посмотреть обидчику прямо в глаза и сказать: «Ну что скотина, теперь я с тобой рассчитаюсь!» — на что он получил ответ от смертельно раненого старейшины: «Каким ты был трусом, таким и остался. Хоть и примкнул теперь к гуннам».

Эрнак вызывал сильные опасения у скифа. «Он обязательно придет на помощь Плинте», — рассуждал Эдекон. Хотя войско у скифа было огромное, но Эрнак был по-настоящему сильным колдуном! «Говорят Велизарий тоже силен, да еще и в запретных заклинаниях… Сравнится ли он с Эрнаком?» — терзался скиф. Хотя Эдекон и считался ставленником гуннов во всех окрестных землях, да еще и по указу самого Атиллы, но Эрнака такое не остановит.

Скиф, поглощенный нетерпеливым желанием забрать сокровища у Плинты, все же возвращался своими мыслями к Эрнаку. Он начал вспоминать как лично познакомил их.

Тогда еще Плинта не был князем, а Громобой витязем. В Городце заправлял всем ставленник Бледы. Тот был невероятно туп и упрям. Но для Бледы он был верным псом. Своим поведением он раздражал многих. Тогда Атилла, приказал Эдекону, в тайне от Бледы сменить его ставленника, на кого-нибудь более сговорчивого. Ставленник редко появлялся в главном городе окинцев. Он предпочитал жить в деревнях. Ходить на охоту и менять дома каждую неделю. За городом его было не достать. Когда войско Бледы снова пришло в Городец, он стал приезжать каждый день на два, на три часа. Тогда Эдекон и почувствовал свой шанс. Он сговорился с Плинтой и Громобоем, которые в то время были дружинниками, прошедшими через несколько походов вместе с Бледой. Но ставленника его они тоже ненавидели. Поговаривали, что тот увел у Громобоя невесту. Когда Бледа уехал, ставленник его остался еще на день в Городце. Тогда Громобой с ним и расправился. Всем сказали, что ставленник Бледы, сам куда-то исчез. Эдекон помог Плинте, стать новым князем окинцев. Но Бледа был против. Удержаться на плаву Плинте помог именно Эрнак.

Скиф тогда лично заправлял в Городце. Он даже поселился в хоромах, оставшихся от старого князя, казненного Бледой. Знай бы он тогда, что где-то в подвалах лежат целые сокровища. Но тут вскоре приехал гостить к нему Эрнак, которого ни Плинта, ни Громобой никогда еще не видали. Они часто наведывались к Эдекону. Там он и познакомил Эрнака с Плинтой. После чего они стали хорошими друзьями. Но положение Плинты тогда еще было незавидным. Он ожидал приезда брата Атиллы.