Нильмера

Велизарий, знал, что все сказанное ложь, но ему хотелось верить, что хоть кто-то вспомнил о нем, когда сватали Нильмеру Плинте. И он заставил себя поверить в слова Валамира. Товарищ, ему сейчас, как никогда был нужен, пусть и такой опустившийся, как Валамир.

— Ладно, будешь полезен мне, — подал руку Велизарий и помог подняться своему старому-новому приятелю.

— Что с тобой приключилось? — поинтересовался поднявшийся и отряхнувшийся от песка Валамир.

— Это со мной приключилось?

— Давай не будем о грустном.

— Значит без князя грабежом решил заняться, — укорял Велезарий.

— Ну, не в батраки же наниматься, — ответил Валамир, тут же получив еще более суровый взгляд Велизария.

Они просидели далеко за полночь в полной тишине. Каждый думал о своем. Костер уже прогорел и только несколько раскаленных углей, еще давали хоть какой-то жар. Ночью было холодно. Валамир укутался плащом, сел рядом с костром, но все равно дрожал. Велизарий был невозмутим. Он сидел в своей праздничной рубахе, и высохших портках и смотрел на звездное небо. Где-то на другом берегу озера, громко завывали волки. Казалось, что их там целая стая, а то и две.

— Расскажи мне про этого князя, Плинту, — наконец прервал молчание Велизарий.

— Да он в сравнение с тобой пустое местечко.

— Расскажи мне не что-то приятное, а лучше правдивое.

— Правду, значит, — ухмыльнулся Валамир. — Да ничего в нем особого нет. Чуть за тридцать годов. Невысок, но и вовсе не мелок. Лысоват, толстоват, ну может не слишком. Терем есть, чуть может краше, чем в вашей Мереже. Двор большой и дружина довольно умелая. Витязь там есть, Громобой, скотина он этакая... Уважают князя... поговаривают, что во всех городищах. Мол не просто самый важный у окинцев... а чуть ли не самый-самый... на триста верст... что на запад... восток... и на север, на юг...

— Может и впрямь, мне с ним не в пору тягаться, — вздохнул Велизарий.

— Да брось ты! — воскликнул Валамир поднялся и начал ходить из стороны в сторону. Он словно начал показывать какое-то представление, раскидывал песок, снова начал разжигать угли. Кидался, бросался и гарцевал похлеще любого шута. — Нильмеру твою он получил колдовством! Это я уж точно знаю. Есть в ближайших краях ставленник гуннов. Сам он по роду, вроде из скифов. Но говорят его очень ценит Атилла. Зовут того ставленника Эдекон. Да ты и сам небось видел его. Он от Мережи до Городца, лично дань ездит со всех собирать. Так вот тот Эдекон, часто бывает у Плинты. Но однажды он заехал вместе с колдуном по имени Эрнак. Он там такие фокусы нам всем показывал. Мне аж самому страшно стало. Но ты же знаешь меня, я не из пугливых. Так вот этот Эрнак, потом часто стал заезжать к Плинте. Что-то ему все время про свадьбу талдычил. И тут раз, гляди! У Плинты невеста появилась! Я как увидел, сам был ошарашен! Смотрю и вправду Нильмера! Думаю Эрнак...

— Хватит баек на ночь, — недовольно пробормотал Велизарий и укрывшись шерстяной простыней лег спать.

Глава 5

Главное городище окинцев было знатным. Лежащее на двух берегах реки и соединенное деревянным мостом, оно производило величественное впечатление; красно-синие избы и клети; изумительные бревенчатые терема с зелеными крышами; круглые святилища; пятистенные казармы;огромные мельницы и амбары; ярмарочные гулянья и целые ремесленные улицы.

Все столичные окинцы незатейливо называли свой дом — Городец. Чтобы прочим въезжающим через внешний деревянный частокол сразу было понятно, какое городище и вправду можно называть величественным.

Но самым бесподобным строением были пятибашенные княжеские хоромы на вершине лесистого холма, что возвышался над городом. Они были огорожены высокой каменной стеной. Попасть к ним можно было только по одной извилистой дороге, поднимавшейся вверх от ярмарочной площади. По стене ходили бодрые часовые, внимательно высматривающие, что происходит в городе. Их насторожили два путника, поднимавшиеся по извилистой дороге наверх.

— Стоять! Псы шелудивые! — послышалось со стены, окружавшей княжеские хоромы. — Вы куда идти-то удумали?

— Ты, давай без оскорблений, собака! — крикнул Валамир.

— Ах, вот кто пожаловал к нам! Мало тебе наш могучий витязь ребер пересчитал?

— А ты его позови и посмотрим, — проговорил Валамир.

— Зови князя! — вдруг потребовал, молчавший доселе Велизарий.

— Ты кто еще?

Вдруг ворота отворились. Вышел Громобой — витязь окинцев. И хоть он был на голову ниже, во всем среднего, Валамира, но в плечах был шире в три раза, обоих гостей. На его лице было три глубоких шрама, может больше, но если и так, то их все равно скрывала черная густая борода.

— А я то все думаю, что же так чешутся руки с утра? — грозно произнес витязь.

— Ты бы помыл их тогда, — с усмешкой пробормотал Валамир, но увидев, наступающего на него Громобоя, попятился назад, а затем и вовсе спрятался за спину Велизария, который снова потребовал:

— Княза зови!

— Может лучше в глаз тебе дать?! — усмехнулся Громобой.

— Княза зови! — повторил Велизарий, протягивая витязю бумагу, тот прочитал:

Эту бумагу даровал Велизарию Атилла , вождь Гуннов, в благодарность за великую службу.

— Так ты наниматься пришел? — спросил Громобой, а затем посмотрев на Валамира добавил: — А эту поганку зачем тогда к нам привел?

— Я к князю по делу пришел, — ответил Велизарий.

— По делу говоришь, — сказал витязь еще раз осмотрев гостей. — Ну тогда оружие снимите и проходите.

Велизарий снял с пояса ножны с клинком, а Валамир сдал Громобою небольшой топорик, подвязанный за спиной.

Когда они прошли внутрь княжеского двора, витязь приказал гостям ждать, а сам медленной походкой двинулся в сторону величественных пятибашенных хором. К Валамиру тут же подошли двое дружинников настроенных очень дружески, они стали о чем-то весело беседовать с ним.

Велизарий в это время рассматривал крепостной двор. Ничего особенного в нем не было. Выстриженная лужайка, да несколько громоздких пристроек около каменной стены. Они использовались в качестве казарм для личной дружины князя. А вот хоромы и вправду были величественными. Аккуратные срубы поднимались в шесть этажей, а пять башен еще выше. Над каждой башней виднелась посеребренная черепичная крыша, разукрашенная золотыми узорами. На пяти верхушках красовались коньки вырезанные в красном дереве.

Вдруг, во дворе началась какая-то непонятная суета. Вооруженные дружинники выбегали, кто из казарм, а кто из хором и выстраивались в ряд, вздымая вверх копья. Собеседники Валамира отпрянули от него и тоже начали строиться. На четвертом этаже хором был выстроен большой деревянный балкон с двумя подпорками, спускавшимися вниз и впивавшимися в землю. Во дворе снова появился Громобой. Витязь быстрой походкой последовал к гостям и приказал им идти вместе с ним ближе к хоромам. Поставив их под самым балконом, он стал внимательно за ними следить. Через пару мгновений послышался деревянный скрип и шаги. На балконе появился муж, лет чуть за тридцать. Крепкий, высокий с чуть выдающимся пузом. Его почти округлое, но не очень толстое лицо сияло улыбкой. Он почесал короткую бороду и выпрямившись во весь величественный рост, взглянул на гостей сверху вниз.

— С чем соизволили пожаловать? — спросил Плинта.

— Нехорошо ты князь поступил, — уверенным тоном произнес Велизарий. — Невесту чужую украл…

— Да как ты смеешь недоносок?!

— Не оскорбляй меня князь, — продолжал Велизарий. На этот раз в его голосе появилась дрожь. — Забрал ты мою любимую Нильмеру себе, против всех клятв пошел и обещаний, данных ее отцом мне.

— Так к нему и иди! Тихомир мне ее лично сосватал. Коли хочешь разобраться, так и беседуй с ним. Он мне ни про каких Веларазиев не рассказывал…

— Велизарий.

— Что ты сказал? — спросил князь недовольно.

— Имя мое Велизарий.