Страница 33 из 54
В понедельник на обед пришёл Фрэдди. Мы приглашали и балерину, но она не смогла прийти (это и хорошо, так как Фрэдди ест за двоих). Несмотря на несколько прослушиваний на разные роли, он всё ещё был без работы, за исключением преподавания актёрского мастерства в одной из школ города. Фрэд казался подавленным и как будто что-то хотел нам сказать. В прошлый раз он признался, что уволился из авиации, а теперь скажет, что разочаровался в профессии актёра? Она определённо была низкооплачиваемой. Или он переживал, что потерпит неудачу? Как бы то ни было, он всё держал в себе в своей обычной манере.
Я рассказал ему всё, что мы знаем об отце Роберта. В конце разговора мы устроили генеральную репетицию к следующей субботе. Фрэд пришёл домой в старой мешковатой одежде, и мы обсудили структуру его роли и попытались понять, чего можно ожидать во время его визита в госпиталь на следующей неделе. Я без всякого сожаления понял, что сын никогда не был у меня в офисе.
В тот вечер мы смотрели балет по телевизору. Интересно, Фрэд был таким внимательным к деталям, потому что старался мне угодить? Или он просто многому научился у своей сожительницы? Возможно, сын изучал танцоров, чтобы повысить свои шансы на роль в бродвейском мюзикле, кто знает. Кто может проникнуть в голову другого человека, даже если это наш близкий? Только его мать казалась абсолютно счастливой, напевая себе под нос на кухне. Карен не любила балет и не собиралась выказывать притворный интерес. Она всегда была такой, какая есть — ни больше и ни меньше. И, по крайней мере, в её случае этого было вполне достаточно.
БЕСЕДА СОРОК ВТОРАЯ
Еженедельное собрание прошло довольно спокойно. Обсуждали перевод Линуса и Милтона в первое отделение. Милтон провёл около тридцати лет в различных психиатрических клиниках, прежде чем попасть к нам. Подогреваемый общим хорошим самочувствием, я размышлял о безупречной копии «Подсолнухов» Ван Гога, созданной одним из бывших пациентов, и ел пончик с корицей, о чём наверняка пожалею, когда встану на весы. Я рационализировал свой поступок, договорившись с собой, что буду есть пончик только по случаю выписки пациентов.
— Тогда тебе стоит запастись пончиками, — сказал Бимиш, — потому что есть ещё один пациент, который, похоже, готов к переводу в первую палату.
Я посмотрел в маленькие стёклышки, которые были не больше, чем глаза Карла.
— Кто это? Офелия?
— Да! Как ты узнал?
— Заметил значительные перемены в её поведении.
— Она сильно изменилась. Словно стала другим человеком, — согласился Меннингер.
— Может, она и есть другой человек, — предположил я, не зная, о чём говорю.
— Кем бы она ни была, она больше не сумасшедшая, — заверил нас Бимиш. — Теперь я даже не могу её как следует разозлить.
Гольфарб оглядела присутствующих:
— Есть возражения?
Возражений не было.
— Давайте избавимся от неё! — воскликнула Вирджиния, бросив ручку на большой стол из красного дерева. Весьма грубое выражение, но это одно из любимых у Гольфарб. Нечто вроде талисмана, как мне кажется.
— Ещё кто-нибудь готов к переводу на первый этаж?
— Думаю, Дон и Жанна готовы, если их перевести вместе, — ответила Чанг. — Вдвоём они ощущают себя единым цельным человеком.
— Как Алиса и Альберт, — вставила Вирджиня. — Хотя они и не готовы пока к переезду в первое отделение. Но мы должны дать проту шанс свести их воедино.
В последнем случае это было правдой, но именно мне пришла в голову идея свести «Дона Ноттса» и «Жанну д’Арк» — хотя кто мне теперь поверит? Я позволил себе отметить, что на некоторых пациентов не оказало значительного влияния присутствие прота — на Фрэнки, Кассандру, аутистов, девиантов[118] и психопатов.
— Дай ему время, — сказал Меннингер. — Дай ему время. Кейси хотя бы вышла из депрессии. Может, прот ей помог.
Я, смутившись, ответил, что обязательно поговорю с ней об этом.
С учётом всех, кого переведут из второго отделения, у нас освободится место для нескольких новых пациентов, ожидающих перевода из крупного психиатрического института в Колумбии к нам в МПИ.
— Давайте пригласим их к нам пораньше, — предложила Чанг. — Пусть прот пообщается с ними перед тем, как исчезнет.
Только я проголосовал против её предложения.
Собрание закончилось обсуждением предстоящей ежегодной экскурсии в Метрополитен-музей. Она была назначена на понедельник, пятнадцатое декабря, когда почтенное заведение было закрыто для посещений. Весь музей будет принадлежать только нам (подозреваю, этот щедрый жест был скорее для покровителей музея, чем для наших пациентов, но всё равно приятно).
— Как продвигается строительство нового крыла? — спросил Торстейн. — Я был во дворе этим утром и не заметил особого прогресса.
Все осуждающе посмотрели в мою сторону.
— Я разговаривал с бригадиром на прошлой неделе. Строительство идёт медленно из-за праздников и профсоюзного голосования. Он назвал ещё одну причину, но я до конца её не понял: бригадир плохо говорит по-английски.
— Не проблема, — сказала Гольфарб, ухмыляясь. — С такими темпами оно нам вообще не понадобится.
Гольфарб пошутила! Она подняла свою ручку.
— Что-нибудь ещё?
Я упомянул толпу возле главных ворот, которая с каждым днём становилась всё многочисленнее.
— И что здесь такого? — поинтересовался Торстейн. — Они ведут себя довольно мирно. Просто хотят пообщаться с протом. В любом случае, вся вина лежит на тебе.
Я поймал себя на мысли, что обрадуюсь, если Карла возьмут на работу в другом месте.
— На мне?
— Если бы не твои книги, никто бы не узнал, что прот находится здесь.
— Что они собираются делать, когда он покинет Землю? — размышлял вслух Бимиш.
— Вопрос в том, что мы будем делать, когда прот исчезнет, — пробормотала Гольфарб, снова посерьёзнев.
Я вернулся в офис, где меня ждала Бэтти. Она казалась взволнованной, даже раздражённой. Я поинтересовался, где возникла проблема.
— Прямо здесь! — сообщила она плачущим тоном.
— Что случилось?
— У меня назначен визит к дантисту через час, чтобы закончить корневой канал.
— И?
— Я боюсь бормашины!
Зубы Бэтти в последнее время выглядели прекрасно. Теперь я знал, почему.
— Что так беспокоит тебя в работе бормашины?
— Страшно, что она соскользнёт и войдёт мне в череп.
— Бэтти! Шансы, что это произойдёт, ничтожно малы!
Её руки дрожали.
— Я знаю. Но это не помогает.
— Хочешь, чтобы я порекомендовал того, кто поможет преодолеть этот страх?
— Я… Может… Я подумала, ты сможешь быстро помочь, сказав всего несколько слов.
— В нашем деле не бывает быстрых решений, Бетти, ты же знаешь. Как ты перенесла прошлые визиты к дантисту?
— Со мной всегда был муж. Но сегодня он занят.
Я было подумал отправить с ней прота, но быстро отказался от этой идеи.
— Не думаю, что смогу тебе помочь за час. Ты можешь перенести процедуру, пока мы не найдём подходящее решение?
— Не могу. Если потянуть время, зуб нужно будет вырывать, а это ещё хуже.
В этот момент вошла Карен.
— Привет! Я была в городе и обнаружила, что иду в твоём направлении. Может, вместе сходим на ланч? Привет, Бэтти, пойдёшь с нами?
— Не могу, — мрачно ответила она.
— Почему?
Бэтти повторила свой рассказ.
— Очень хорошо тебя понимаю, — заверила её Карен. — У меня та же проблема. Во сколько назначена встреча? Я пойду с тобой, а потом где-нибудь поеди́м.
У Бэтти как будто открылся клапан, и всё напряжение моментально сошло с лица. На пути к выходу Карен помахала мне через плечо, и лёгкая улыбка на её лице как бы говорила: «Вот видишь? Нет ничего сложного в том, чтобы проявить чуточку эмпатии к своим пациентам — Бэтти пациент разве?».
118
Девиант — лицо с девиантным поведением. Можно выделить четыре категории Д.: а) лица, совершавшие преступления (самая криминогенная категория); б) лица, от которых можно ожидать совершения преступления; в) лица с антиобщественным поведением, например, «трудные» или дезадаптированные дети и подростки (до 14 лет), «неблагополучные» родители, лица, их заменяющие, уклоняющиеся от воспитания детей или негативно влияющие на них; г) потерпевшие от преступлений с виновным, т. е. агрессивным, аморальным, неосторожным или некритическим, иного характера провоцирующим поведением