Страница 30 из 54
— Домашних видео нет, — сказала Жизель. — Но и этого вполне достаточно.
— Передам фотографии Фрэду. А что насчёт голоса?
— Мать сказала, что у Джеральда был глубокий баритон. Он пел в церковном хоре. Под конец жизни голос стал скрипучим, уставшим, пронзительным. Беатриса сказала, что муж очень мало спал и почти не ел.
— А боль?
— Ужасная.
— Какими были отношения Роберта с отцом? Беатриса отмечала в них что-нибудь необычное? Поведение Роберта не менялось после возвращения отца из госпиталя?
— Мы всё это не обсуждали. Может, тебе стоит самому с ней поговорить.
Тем вечером я приехал в квартиру сына в Ист-Виллидж, чтобы привезти папку с фотографиями и обсудить время его визита в МПИ. Звонок на крыльце не работал, но замок был сломан, поэтому я прошёл внутрь и постучал в дверь. Никто не открыл. Расстроенный, я поискал в карманах ручку. Пока я писал записку Фрэду, за спиной появился жилистый мужчина с длинным серым хвостом. Я подумал, не передать ли папку с фотографиями через него, но не стал этого делать. Он прошёл мимо меня и вошёл в едва освещённый коридор, где его приветствовал другой мужчина в шортах и майке. Трещина в стене с их стороны была даже больше, чем на стороне Фрэда. Я подсунул папку и записку под дверь и поймал такси до Центрального вокзала.
На следующий день, в четверг, я заглянул в одну из палат и обнаружил Офелию. В ней что-то явно изменилось, но я не мог понять, что именно. Алекс тоже был здесь и попеременно заглядывал в энциклопедию, атлас и географический справочник. Офелия помахала мне рукой. Обычно она притворялась, что не замечает меня, по-видимому, опасаясь моего осуждения за то или иное действие. Я жестом показал ей выйти наружу, чтобы не мешать Алексу.
— Как ты сегодня, Офи?
— Думаю, я вылечилась. А ты?
— Офелия! Что произошло?
— Я больше не испытываю страха.
— Правильно! — крикнул Алекс из палаты.
— Как так получилось?
— Прот приказал мне не думать о кролике.
Я не смог сдержать улыбки:
— И ты подумала.
Она засмеялась.
— Я не хотела. Так получилось само собой.
Алиса выползла из-за софы, заметила нас и рванула из комнаты, издавая мышиный писк.
— То есть ты не подчинилась его команде.
— Да.
— А теперь думаешь, что вылечилась.
— Да. Нет, не так. Я знаю, что вылечилась.
Конечно, Офелия не могла вылечиться так быстро. Даже месяцы психоанализа не могли дать такого прогресса, не говоря уже о нескольких минутах с протом.
— Прекрасно, Офи. Думаю, мы обсудим твоё состояние на собрании в этот понедельник.
— В этом нет необходимости. Меня уже перевели в первое отделение.
— В первое? Кто подписал распоряжение на перевод?
— Прот.
— Ты прав! — выкрикнул Алекс.
— Офелия! Ты же знаешь, что прот не руководит институтом!
— Конечно, знаю. Но вторую подпись поставила доктор Гольфарб!
Вечерняя лекция стала ещё одной неудачей. Я давно оставил привычку следовать плану, который составляю в начале года, и как обычно, лекция началась с рассказа о Роберте и немного о других пациентах, которым так или иначе помог его «инопланетный» друг. «Оливер Сакс», разумеется, снова спросил о проте.
— Может, Вы сможете привести его поговорить с нами, — предложил он. — Может, он захочет поделиться опытом, как взаимодействовать с пациентами, и это поможет нам в будущем.
Я мог бы напомнить Оливеру, что у прота пока нет пациентов. Вместо этого я рявкнул:
— Он здесь не для того, чтобы научить кучку студентов, как стать психиатрами. В любом случае, я считаю, что мир пока не готов к лечению «последователями» прота и их клонами. Вы так не думаете?
— Не знаю. Всё, что я предлагаю — это послушать прота и посмотреть, можем ли мы чему-нибудь научиться. Сделать свои собственные выводы.
— Простите.
По всей аудитории раздались крики и ворчание.
— Ну ладно! Ладно! Поступим вот как: я предложу проту записать свои советы по работе с пациентами и принесу записи на следующую лекцию. При условии, что он согласится. Договорились?
Оливер не закончил. Он никогда не остановится.
— Спросите его также, чего он не понимает в их поведении. Думаю, это расскажет нам многое о самом проте.
— Отличное предложение! — раздался голос с задних рядов.
Нехотя я согласился, а затем резко сменил тему.
— Сегодня мы закончим на обсуждении сексуальных отклонений.
Впервые я располагал безраздельным вниманием аудитории. Даже прота забыли на время.
БЕСЕДА СОРОК ОДИН
Прот немедленно погрузился в транс.
— Хорошо, прот. Пожалуйста, разгипнотизируй себя.
— Что… — Он осмотрел комнату выпученными глазами. — Где я?
— Ну ладно, обойдёмся сегодня без комедии.
— Мой дорогой сэр, я думаю, вы не распознаете комедию, даже если она дотянется и ударит вас по заду.
Он потянулся за веткой красного винограда и целиком засунул её в рот вместе с кусочком спелого персика.
— Пожалуй, соглашусь с этим утверждением, если ты расскажешь мне хоть что-нибудь, чего я не знаю о Робе.
Прот рассмеялся от души, как маленький мальчик, услышавший очевидную глупость. Его рот переливался всеми цветами радуги.
— Я ошибался, доктор брюэр. У тебя есть чувство юмора.
— Хочешь сказать, что не раскроешь ни одного маленького секрета?
— Нет. Ты очень многого не знаешь о робе и о других людях. Включая себя самого.
— Значит, это не составит для тебя труда. Расскажи поподробнее. Чего я не знаю о Робе?
— Ну, ты даже не знаешь, что он хотел покончить с собой как минимум дважды.
— Он что? Когда?
— Когда убили его дочь и жену — помнишь?
— Конечно, помню. Он пытался утопиться в реке за домом.
— Очень хорошо! А про первый раз знаешь?
— Какой первый раз?
— Когда ему было шесть с половиной. Он пытался повеситься в своей комнате.
— В шесть лет?
— Скоро ему должно было исполниться семь. Если быть точным, ему было шесть лет, десять месяцев, девять дней…
— Это тогда он впервые позвал тебя? После попытки самоубийства?
— Ей-богу, ты наконец-то понял.
— Он позвал тебя, поскольку не хотел умирать.
Прот засунул в рот ещё одну ветку винограда.
— Нет, мой человеческий друг. Он позвал меня, потому что ему не удалось умереть.
— Ты знал про это и ничего мне не сказал? Ты и сам не до конца понимаешь людей, мой инопланетный друг.
— Я и так знаю о них больше, чем хотелось бы.
— Пожалуйста, — попросил я (получилось немного надрывно), — давай не будем сегодня обсуждать этот вопрос. Просто расскажи, почему Роб хотел покончить с собой.
— Потому что умер его отец.
— Но ведь он не имел к этому отношения, верно?
— Роб думал, что это его вина.
— Почему?
— Не знаю. Спроси у него.
— Чёрт возьми, прот! Он не хочет со мной разговаривать!
— Может, ты просто задаёшь не те вопросы.
— Я ничего у него не спрашиваю! — прокричал я в ответ. — Его здесь нет, помнишь?
— Если бы ты сначала задал правильные вопросы, он бы мог появиться!
Чтобы не взорваться, я энергично стучал ручкой по блокноту.
— Не знаешь, какие вопросы были бы правильными?
Прот смотрел на меня как на полного идиота.
— Ну, ты мог бы попытаться выяснить, как умер его отец, например.
— Но он же умер от естественных причин, разве нет? Смерть была вызвана увечьями, полученными на рабочем месте, насколько я помню.
— Ты читал свидетельство о смерти?
— Нет. А ты?
— Неа.
— Тогда откуда ты знаешь, как он умер?
— Что получится, если сложить два и два?
— Полагаю, ты собираешься сказать, что правильный ответ — это пять.
— Зависит от измерения, в котором ты находишься.