Из рода волхвов

Ян понял всё без слов и, взяв бурдюк, аккуратно приподнял её голову. Прохладная родниковая вода коснулась губ и мягко потекла внутрь, буквально возвращая её к жизни. Веселина сыто выдохнула и со стоном оперлась спиной о ствол раскидистой берёзки, под сенью которой они устроили привал. Голова вновь разразилась болью, словно пыталась донести до неё что-то таким образом. Но Лина подобные намёки понимала слабо.

— Отчего так плохо, что я делала… — слабо захныкала она, поднимая глаза.

— Совсем ничего не помнишь? — напряжённо спросил Ян и, заметив её рассеянный кивок, устало хмыкнул: — Ну, немудрено. Могу сказать одно — теперь я точно верю в то, что ты девочка особенная. Во всех смыслах.

— Что? Что я сделала?

Наверное, испуг на её лице был крайне очевидным, потому что чужая ладонь ласково опустилась на кудрявую макушку. То ли успокоить пытался, то ли сразу готовил к неприглядной правде. Но Веселина уже не была уверена в том, что сможет смириться с очередным дерьмом, которое принёс в этот мир сам факт её существования.

— Ты нас всех спасла, — вдруг улыбнулся Ян. — Это во-первых. Во-вторых, ты чуть не превратила военный лагерь северян в могильник. Пожалуй, это надолго отбило у Йорана желание делать тебе свадебное предложение.

Лишь после его слов в мыслях промелькнули события недавних дней. Маленькая изба, плачущие девушки, улыбчивое лицо чужеземца и кровь Яна, от которой у неё помутилось сознание. В какой-то момент перед глазами будто опустилась чёрная завеса, отрезавшая её от всего остального мира. Последним, что она запомнила, была разъярённая Звана и боль на правой щеке.

— Я плохо помню… Что со мной было и сколько времени прошло?

— Ты была в бреду три дня, — поджал губы Ян и отвёл взгляд, непроизвольно путаясь пальцами в её волосах. — То просыпалась, то вновь впадала в беспамятство. Бесконечно шептала о том, что…

— «Вместе не гулять — счастья более не знать», — горько улыбнулась Веселина, потому что проклятая фраза крепко засела в её мыслях. Нарастающее в ней давным-давно отчаяние в конце концов нашло выход. — Мне вновь снился Радовид и Мира, много крови, много страха и смерти… Я не понимаю, что они хотят сказать, не понимаю, почему именно я. Не хочу я, чёрт побери, быть особенной! Почему они все не могут оставить меня в покое?! Велесово братство, северяне, люди, волхвы… Да сколько можно?!

Слёзы невольно хлынули по щекам солёным потоком, когда жуткие картины прошлого вновь запестрели перед глазами, нарушая гармонию ночного леса. Веселина схватилась за лицо, сжимая собственные веки с такой силой, словно хотела вырвать их. Боги наградили её знанием, наградили её силой, и она была почти готова разразиться проклятьями, чтобы они забрали этот непрошеный дар себе. Ей казалось, что на неё с младенчества свалилось всё бремя людских и волховских грехов. Везде — чужая, нигде — своя. Может, и удел у неё был такой? Одинокий.

Тёплые руки обхватили её запястья, силой отнимая от раскрасневшегося лица. Меньше всего ей хотелось сейчас видеть сочувствие на лице человека, который столь глубоко засел в сердце, что уже не оторвать и не вытравить. Но глаза Яна были чисты и прозрачны, как речная гладь, лишь тень горечи застыла на их дне.

— Когда-то давно мне тоже казалось, что весь мир обернулся против меня. Тогда мне хотелось разорвать их на куски, убить каждого из тех, кто посмел испортить и извратить мою жизнь, — он скривил губы в ухмылке и стёр пальцем соль с её щеки. — Судьба не даёт нам выбор — принять её дар или же отринуть. Все наши шаги в какую бы то ни было сторону — это лишь иллюзия решения, Веселина. В итоге жизнь всё равно приведёт нас туда, где мы должны были оказаться изначально.

— Хочешь сказать, мне суждено стать причиной разрушения этого мира? — мрачно улыбнулась Лина, яростно сверкая слезящимися глазами. — Для того я родилась? Чтобы воздать и людям, и волхвам за их грехи?

— Любая монета имеет две стороны. И ты — не исключение, — он подцепил её подбородок пальцами, вдруг оказавшись совсем близко. — А спасти или разрушить — дело твоё. Думаю, судьба приемлет оба варианта.

Веселина усмехнулась и слабо засмеялась, скользнув пальцами вдоль чужой щеки. Они дышали друг другу в губы, но никто из них не решался сделать тот отчаянный шаг, который изменит всё. Для них. Быть может, для этого мира тоже — в какой-то степени. Но прежде ей до странного, болезненного трепета хотелось услышать ответ на заветный вопрос:

— А если я всё же решусь разрушить — что сделаешь? Убьёшь?

— Ты сама убьёшь себя, если захочешь сделать это. Я же предпочту сделать всё, чтобы избежать такого исхода, — Ян устало смежил веки и выдохнул: — На этот мир мне давно плевать, поэтому не принимай мои слова за излишнюю добродетель. Но тебя терять я уж точно не намерен.

Ответ, пожалуй, был более чем исчерпывающим. Веселина вновь засмеялась, обжигая дыханием чужие губы, и вдруг подалась вперёд, стирая все преграды, которые ещё между ними оставались. Ян улыбнулся в поцелуй и одним движением притянул её к себе. Чёрт знает, в какой момент она вдруг оказалась на его коленях, в какой момент её пальцы запутались в светлых прядях, ставших ещё длиннее за время их утомительного путешествия. Они целовали друг друга и едва помнили о том, что вокруг сгущался мрак, который не мог прогнать даже отблеск костра.

Кто бы мог подумать, что свой первый поцелуй Веселина отдаст беглому командиру Громового взвода. Всё в нём казалось настолько родным, что хотелось раствориться в этом тепле, в этих чувствах, от которых полыхало сердце. Она судорожно выдохнула, ощутив горячие губы на своей шее, прямо под подбородком. Думали ли они о будущем? Едва ли — оно маячило перед взором туманной неизвестностью, укрытое тенью опасности. Но задумываться о том, чему, быть может, не суждено исполниться — не самое благодарное дело.

Лина мягко отстранилась и обхватила пальцами чужое лицо, вглядываясь в потемневшие серые глаза, которые теперь напоминали тучи в грозовой день. Она столь привыкла видеть Яна в битве, что совсем забыла о том, что он всегда был мужчиной. Со своими чувствами, мыслями… желаниями.

— Если мы найдём Огнедара — сможем обрести счастье? — спросила Веселина.

— Хочу верить в то, что надежду мы там отыщем точно, — невесело хмыкнул Ян и обхватил пальцами её запястье, почти с ненавистью всматриваясь в бесчисленные шрамы, рассекающие кожу. За дни этого путешествия ей приходилось ранить себя в разы чаще, чем прежде. — А до тех пор я сделаю всё, чтобы ты более не пролила ни капли своей крови. И не лезла в бойню, пытаясь защитить меня.

Она лукаво улыбнулась, но предпочла ответить на это молчанием — и вновь припала к его губам. Обещать ему то, что Лина совершенно точно исполнять не намеревалась, было бессмысленно. Если случиться так, что однажды ему вновь будет грозить опасность, она себе не только руку расцарапает, но и к проклятым рунам прибегнет. В этот раз наверняка. Странное ощущение спокойствия и даже равнодушия одолевало её сердце — казалось, всё вокруг лишилось какого-либо смысла. Завоеватели с севера, грызня волхвов и людей, жестокость княгини… Смысл имел лишь он, тот, кто был предназначен ей самой судьбой. Быть может, и права была Звана, сказав, что волхвы могут чувствовать друг друга сквозь время и расстояние. Наверное, и они с Яном когда-то давно, сотни или тысячи лет назад, были знакомы и… влюблены.

— Вы бы хоть место поукромнее нашли, а? — прозвучал смущённый голос за спиной.

Веселина дёрнулась и скатилась с мужских коленей, чувствуя, как щёки горят от стыда. Ян же был поразительно спокоен, только на дне потемневших серых глаз виднелось раздражение. Вацлав и Звана смотрели на них с интересом и одновременно смущением, но хитрые ухмылки на лицах выдавали настоящие эмоции. Видимо, взаимные чувства были секретом только для них самих.

— А вас бы ремнём отходить, чтоб не лезли в дела взрослых, — шикнул на них Ян.

— Не кипятитесь так, командир, — елейно пропел Вацлав, сверкая лукавыми зелёными глазами. Ну, точно лисёнок чёртов. — Вы и без того завелись, как погляжу…