Из рода волхвов

И в своей нежданной спасительнице Лина с изумлением узнала Звану, волхву из Громового взвода. Ту самую, с которой её свела судьба прошлой зимой.

Глава 9

Ян ненавидел княжеские хоромы, но в последнее время посещал их уж слишком часто. Ему был куда ближе степной простор, сопровождаемый свистом ветра в ушах, чем роскошные убранства государей. Однако сегодня он направлялся в сторону княжеской опочивальни, чувствуя нарастающую тревогу в груди. Князь Ратимир, наконец-то, пришёл в себя после длительной лихорадки и изъявил желание встретиться со своим добрым другом. Целый год его жизнь висела на волоске, застрявшая между миром живых и миром мёртвых. Честно говоря, Ян уже и не надеялся на то, что сможет встретиться с ним в добром здравии.

Они познакомились впервые, когда ему, сопливому щенку, было двенадцать годков. Он переминался с ноги на ногу у входа в Сорочий лес, напуганный до смерти, а рядом озирались ещё с десяток его ровесников. Юные воины Громового взвода должны были отправиться в чащу, которая кишела чудовищными созданиями, и найти там медальон с изображением Громовика. Лишь тот, кто сможет первым его заполучить и благополучно выбраться из леса, удостоится чести вступить в ряды взвода. Тогда Ян даже не подозревал о том, что сможет пережить это испытание, — а потому трясся не хуже осинового листа на ветру. И шестнадцатилетний княжич Ратимир, юный наследник своего отца, который из чистого любопытства наблюдал за всем неподалёку, вдруг спешился и добродушно похлопал его по спине.

— Не переживай ты так, держи ухо востро! Вы все — умелые воины.

Эта неуклюжая похвала тогда так сильно вдохновила его, что он бросился в лес чуть ли не самым первым. Впрочем, пыл его остудил первый же попавшийся на пути упырь, который норовил обглодать его юные косточки.

И сейчас Ян стоял подле дверей в покои князя, который стал ему за несколько лет, проведённых плечом к плечу, близким другом. Что-то внутри него упрямо шептало — это последняя их встреча. Но Ян до смерти ненавидел прощаться с теми, кто был ему дорог, а потому прислушиваться к этому чувству не хотел. Дружинники в красных плащах переглянулись и, узнав в нём командира Громового взвода, покорно расступились. Он вошёл и, на удивление, не обнаружил в комнате никого из слуг — лишь исхудавшее тело Ратимира, который пластом лежал на широкой постели. Аккуратно приблизившись к нему, Ян вгляделся в посеревшее лицо. За минувший год князь знатно убавил в весе и вместо румяных щетинистых щёк красовались теперь острые скулы и внушительные круги под глазами.

Видимо, Ратимир вновь дремал, утомлённый ожиданием, и Ян не знал, стоило ли ему тревожить покой больного. Он рассеяно огляделся, и в глаза ему вдруг бросился странный кинжал, лежащий на прикроватном столе. На вид-то он был весьма посредственным — такой можно было купить у любого столичного кузнеца. Но вот лезвие у него выглядело крайне любопытно…

— Ян… Ты, что ли?

Он обернулся — потухшие карие глаза князя глядели на него внимательно, словно пытались узнать. Тяжёлые воспалённые веки так и норовили опуститься, поэтому Ян с лукавой улыбкой отозвался:

— А что, княже, не узнаёшь? Неужто память за год совсем отшибло?

— Да как был мальчишкой, так им и остался. Хоть бы бороду отрастил для приличия, — слабо засмеялся Ратимир и тут же закашлялся, скривив лицо.

Ян помог ему подняться и подложил под спину подушки, чтобы князь не чувствовал себя совсем уж неполноценным. Всё-таки с княжеским чином говорить с подданными ему полагалось глядя сверху вниз, а не наоборот. Ратимир устало выдохнул, когда очередной приступ душераздирающего кашля отпустил его, и глянул на волхва с утомлённой улыбкой.

— Видишь, какой я стал, — сказал он и поморщился. — Не князь, а так — безделица. Сто лет тебя как будто бы не видел… Что там в мире? Как там Братислава, справляется без меня?

— В мире всё не так уж и хорошо, но мы держимся, — хмыкнул Ян, решив утаить одну большую деталь. Ни к чему Ратимиру сейчас были лишние переживания. — Что до жены твоей…

Волхв поморщился, искренне желая выложить всю правду как она есть. Но был ли в этом смысл? В нынешнем положении князь свою ненаглядную супругу приструнить не сумеет, лишь сильнее тревожиться станет. Да и вряд ли Братислава прислушается хоть к одному слову, слетевшему с уст мужа, который ещё чуть-чуть — и на погребальное ложе возляжет вместо супружеского. Кратковременное пробуждение от лихорадочного сна ничего ровным счётом не значило — лишь крохотный луч света, который совсем скоро скроется за пологом тьмы.

— Справляется, княже, неплохо справляется, — нехотя сказал Ян.

— Вид у тебя невесёлый какой-то. Что ж, за год ты даже с девушкой никакой не познакомился? А я-то так надеялся на свадьбе твоей погулять… А ты пока соберёшься, всех девок нормальных расхватают.

Ратимир удручённо качнул головой и слабо махнул дрожащей рукой. Ян не сдержал весёлой усмешки и вдруг вспомнил то, что хотел рассказать ему ещё прошлой зимой. В мыслях вновь всплыли забавные русые кудряшки и до смешного серьёзное девичье лицо. Он покинул Веселину год назад, но Веселина его голову с тех пор так и не покинула. В тот день, покидая Берёзовку, он едва боролся с желанием вернуться. На кой чёрт — непонятно. Просто хотелось вновь увидеть эту ворчливую девицу, которая ругалась больше, чем улыбалась, но смотрела на него всегда с таким пониманием, что страшно становилось. Иногда казалось, что она видела всё, что у него тяжким грузом лежало на сердце. Было ли дело в её уникальном даре или же Яну просто чудилось…

Но в Лине было что-то, что задевало его за живое. Наверное, поэтому он отдал ей тот медальон, который добыл в Сорочьем лесу, — чтобы однажды вновь встретиться с ней. Хоть предлог и не самый удачный.

— Вообще-то встретил кое-кого, — с усмешкой отозвался он, но продолжить не успел.

Всё произошло в считанные секунды. Лезвие, что до этого мирно покоилось на прикроватном столе, вдруг заискрилось — руны, начертанные на нём, загорелись серебряным огнём. Кинжал взмыл в воздух и со свистом пролетел мимо волхва, срезав по пути прядь светлых волос. Ян попытался схватить его, но не успел — клинок молниеносно пронзил свою цель. Кровь окропила белые простыни, а со стороны постели раздался слабый задыхающийся стон.

Ян ошарашенными глазами смотрел на кинжал, торчавший в груди Ратимира, и не понимал — как это возможно. Вход в княжеский дом имели только самые доверенные слуги и, за редким исключением, жрецы вместе с лекарями. Кто из них мог оставить здесь зачарованный с помощью рун клинок и как его никто до него не заметил. Почему слуги проглядели? Почему Братислава проигнорировала? Даже Ян не сразу ощутил колдовскую силу, сокрытую в тонком лезвии, — тот, кто заклинал его, был настоящим умельцем.

Ратимир смотрел на него удивлёнными глазами, словно ребёнок, который не понимал, за что его ударили. Ян приблизился к князю и одним резким движением выдернул проклятущий кинжал. Он был горячим и тяжёлым от колдовской силы, которая переполняла его до предела. Дрожащая немощная ладонь, обагрённая кровью, потянулась к нему, хватаясь за чёрные одеяния волхва.

— Бег-ги, Ян… Она скоро…

Дверь в княжескую опочивальню отворилась с оглушительным стуком — и Ян столкнулся с серебристыми глазами княгини. Она не выглядела удивлённой, не выглядела расстроенной — Братислава выглядела буднично, словно ничего в её жизни не переменилось, словно она не стала только что фактически вдовой. И даже в ту секунду, когда её губы сложились в испуганный крик, взгляд оставался расчётливым и ледяным.

Она смотрела на него в качестве победительницы.

— Беда! Дружина, скорее сюда! Волхвы убили князя! Убили моего мужа, мужа!

В то же мгновение топот ног и испуганные возгласы раздались в коридоре — и княжеские стражники втиснулись в комнату, вооруженные до зубов. Братислава, изысканно утирая мокрые щёки, демонстративно рухнула на пол, плача и причитая. И Яну искренне хотелось убить эту проклятую женщину, которая осмелилась зайти настолько далеко в своей отчаянной ненависти. Она не побрезговала даже прибегнуть к помощи волхва, чтобы избавиться от командира Громового взвода, который всегда был той самой рыбьей костью в её глотке. Укрепить свои позиции как правительницы, избавиться от тех, кто в ней сомневается, — Братислава действовала как настоящий политик, чётко и прагматично. Но этот цинизм внушал лишь отвращение и ярость.