Страница 14 из 19
Джим Денди снова полез в кабину своей паровой каллиопы[31]. В воздух ударил новый взрыв водяной музыки, перешедший, такт в такт, в «Whiskey in the Jar»[32]. Казалось, из самой земли, повырастали фигуры, с чашками, кружками, баночками от джема и кастрюльками. — Давайте, представлю вам всех, — предложил Текс, пока майор Джим разливал. — Благородный Биксби; Косоглазый Джо; Бездельник Дик; Вермонтский Моисей; Еврейский Моисей; Шадрак Джексон, бывший чёрный «бизон»[33]; Геттисбёрг Симс…
— Восхитительно, джентльмены.
— Копьеметатель, Большая Луговая Собачка, Миннетонка Три Волка, Чалый Конь, Воронобой…
— Не переставай наливать. Мои краснокожие друзья. Восхитительно. На войне — враги. В мире — друзья. Но, Чалый Конь. Зачем в боевой раскраске?
Скорбно декламируя, Чалый Конь объявил, что Жёлтые Волосы попал в беду, что он (Чалый Конь) видит много дымов и слышит свист смерти, и слышит крик орла… и что солнце не поднимается и не садится. Он простонал и припал к выпивке.
— Что всё это значит, парни?
Титер поворчал. Пожевал губами. Сообщил ему. — Пфу, — заявил Посол Соединённых Штатов. — Эти суеверия!
— Ладно. ген’рал, думайте, как хотите, но в прошлый раз, когда Чалым Конём овладели дух, в прошлый раз… первый раз… неважно; почему тогда он шатался вокруг со стонами Лягушатник, Лягушатник, жаловался, что его маленькая спина отчаянно разболелась; что тогда случилось? Спустя лишь несколько дней мы услыхали, что у французского императора случились жестокие почечные колики и он сдал целый армейский корпус пруссиянцам, разве не так, Джим?
— Ну, это точно. Так и было. Гляньте, кто это?
«Это» оказалось фигурой в мундире, которая подскакала на лёгкокавалерийском коне; быстро спешившись, человек спрашивает: — Сэр, не вы ли американский посол?
— Это я, юный сэр. А кто вы?
Юный сэр отвечает, что он — Энгельберт Эстерхази, имперский придворный служитель; он выглядит чрезвычайно взволнованным, с явным трудом сохраняя самообладание. — Ах, слава Богу, ваше превосходительство, я так и подумал, что это ваш экипаж… Сэр! Возникла ужасная ситуация. Графа Кальмара несомненно похитили и я не могу ни попасть в город, ни пересечь его, чтобы сообщить об этом кому-то из наших властей; я не знаю, что происходит и прошу вашей помощи, как эмиссара.
— Выпейте, корнет.
— Нет-нет, я…
— Корнет, как эмиссар дружественного государства при дворе вашей страны, я велю вам выпить! — В руку ему всунули оловянную чашку и юный корнет Эстерхази выпил. Точнее, залпом проглотил. Он затрясся. Он зашатался, выставив руку для равновесия. Ковбои рассмеялись. Даже индейцы заулыбались.
— Это не токайское! — выдохнул он.
— Хо-хо. Нет, это не токайское, просто такого же цвета; покончите с ним, прежде чем расскажете, зачем нужна моя помощь. Давайте же. До дна!
Корнет принуждённо повиновался, но не одним-единственным большим глотком, а несколькими поменьше. Тяжело дыша, он утёр рот. — Я хочу, чтобы вы помогли мне выручить графа Кальмара!
Генерал Аберкромби махнул, чтобы все питьевые посудины снова наполнили. Затем все опять выпили. Потом он сказал: — ну, корнет Эээ… ааа… эээ… — ну, корнет. Боюсь, это не входит в рамки моих официальных обязанностей, да простит меня тот достойный джентльмен, граф Как-его-там?
Корнет отвёл кастрюльку от губ. — Ваше превосходительство, но он граф Кальмар лишь инкогнито! На самом же деле он Магнус, король Скандии и Фрорланда!
Собравшиеся берейторы никак на это не отреагировали, продолжая бродить к бочонку бурбона и от него. Но генерал Аберкромби, которому выпивку подносили, напустил на себя задумчивый вид. — Что ж, это придаёт всему другую окраску… царствующий монарх — это не просто… «Скандия и Фрорланд» вы сказали? Да. Да? Так ведь подданные короля Скандии и Фрорланда за последние годы в несметном количестве мигрировали в Соединённые Штаты. Они усердно трудятся, усердно пьют, быстро обживаются, хотя очень привязаны к своей старой родине; исправно голосуют на всех выборах и они — почти все — присоединяются к той самой Республиканской партии, что спасла Штаты. Так…
Что-то пришло на ум майору Джеймсу Элфонзусу Денди. — Скажите. Вот этот ваш король. Не жёлтые ли у него волосы, нет?
— Почему же, да. У него — жёлтые. Да. Да, жёлтые.
Майор довольно тряхнул головой. — Ладно. Значит, во как. И вот чего! Ещё вопрос! Не эти две страны называют Землёй Полночного Солнца? Ну, точно! Прямо, как сказал старина Чалый Конь: «Солнце не поднимается и не садится», ладно! Значит, во как; народ, готовьте карабины.
Аберкромби склонился вперёд. — Откуда ты всё это разузнал, мой пернатый друг в боевой раскраске? И что ещё ты об этом знаешь?
Чалый Конь испустил грандиозную отрыжку. — Знахарь посылает весть. Не знает, что он Знахарь. Он дует в орлиную свистульку. Чалый Конь слышит. — Веки индейца опустились. Но из-под них ещё мерцали глаза. — Зонтичное дерево, — провозгласил он. — Смерть. Зонтичное дерево. Жёлтые Волосы. Много дымов. Орёл, орёл. Зонтичное дерево…
Аберкромби спросил: — Ну и что теперь делать с этой чертовщиной?
Немного успокоившийся Эстерхази заявил, что у него промелькнуло что-то… что-то в уголке ума… он не вполне…
Встрял Текс Титер, налив воды (немного воды) в пустой стакан и взбалтывая её там, чтобы собрать оставшийся аромат виски: он неспешно произнёс: — Значит, теперь мы узнали про какое-то малость странное дерево, родом из Их Тальянских краёв, как они это называют, похожее на сон тик ную сосну, какие растут на берегу. Значит…
Эстерхази медленно поставил свой собственный опустевший стакан, даже не посмотрев, куда именно. И медленно выпрямился снова. Аура его сосредоточенности почти ощущалась. Разумеется, это было заразительно. — Так называемая зонтичная сосна, — сказал он. — Я тоже видал их в Италии. Она есть тут? В Монархии? В Белле? Да. Да! То есть… как я слыхал, несколько образцов деревьев высажены на территории дворца… чьего? Чьего? — Эстерхази вновь умолк; казалось, он с трудом остаётся на месте. Затем он схватился за голову. Его лицо озарилось. — Да! Герцога Далмацкого! Во дворце, подаренным ему в старину королём, когда герцог был в изгнании…, ещё до того, как возникла Империя…
— Ну, и кто теперь там обитает, дорогой мой юный сэр?
Сперва лицо Эстерхази обмякло. Потом залилось румянцем. — Теперь там логово этой подлой твари, Бустремовича-Разбойника, — проговорил он. Его губы искривились.
— Вот, блин! — воскликнул посол Соединённых Штатов. Знанием местного сообщества он не отличался. Но о Бустремовиче-Разбойнике слыхал. — Ну, ладно. Ну, за такое меня могут уволить и мне повезёт, если отделаюсь должностью почтмейстера в каком-нибудь Кучедряниксе, Арканзас, но я говорю — давайте рискнём! Офицер великой и дружественной державы, в столице которой происходят временные волнения, просит нашей помощи, чтобы вызволить из заточения пленённого монарха другой, великой и дружественной, как, чёрт подери, называется то место? — они не посмеют в меня стрелять; у меня дипломатическая неприкосновенность; — (при этом он икнул), — там, в доме, горн — я протрублю атаку; мне ещё мальчиком доводилось играть на духовых в ансамбле из «Шоу Отличных Целительных Пилюль Великого Доктора Б. Б. Джасперса»; Отличные Целительные Пилюли Доктора Б. Б. Джасперса так искусно составлены из полезных луговых и болотных трав, и лечебных лесных трав, что помогают при изнурительных недугах и людям, и животным, одна для человека и две для молочной коровы, а также при женских недугах интимного свойства, так, где же, ко всем чертям, это место?
Взгляды обратились на молодого корнета. Он зажестикулировал.
— Президент Со-единённых Штатов — Игнацу Луи, Великому и Доброму Другу, мы, Народ упомянутых Со-единённых Штатов посылаем нашего Служащего Хайрама Абиффа Аберкромби, в котором нет ни капли лукавства — Куда?