Страница 2 из 6
Тем временем в VII–VIII вв. в прикаспийских степях у арабов и русов вырос серьезный соперник, сумевший потеснить их в установлении контроля над речным транзитом Восточной Европы. Созданное в VII в. государство степняков-хазар быстро осознало все выгоды от контроля над торговыми путями. Характерно, что, обложив данью племена восточных славян, главный вектор своей экспансии хазары направили в «сердце» Восточноевропейской равнины – на Среднюю Волгу. Они потеснили арабов и русов, где-то сотрудничая, а где-то конкурируя с ними, и после войн с халифатом заняли главенствующее положение на Нижней и Средней Волге, контролируя транзит между Востоком и Западом.
В период своего могущества хазары без труда одолели слабые раннегосударственные образования русов и восточных славян, поставив под свой контроль важнейшие водные магистрали Восточной Европы. В руках хазар находились «водные ключи» от Приуралья и Каспия, а вассальные им днепровские русы и славяне контролировали балтийско-черноморский транзит. Для нашей реконструкции очень показательно, что хазары распространили свою власть и влияние на Средневолжский регион и в том числе на Волго-Окско-Сурское междуречье, подчинив себе всех жителей края, о чем говорится в знаменитом послании кагана Иосифа (X в.).[4] Хазары осознавали экономический и торговый потенциал этого региона, являвшегося перекрестком торговых путей Восточной Европы.
Обеспечив порядок и спокойствие в подвластных территориях, бывшие кочевники способствовали увеличению товарооборота и образованию новых торговых путей. Дело в том, что речной путь, каким бы удобным он ни был, мог функционировать только в летнее время года, да и русла многих рек не всегда были судоходными. Соответственно, при обеспечении единой административной власти стали намечаться и сухопутные торговые маршруты, позволявшие не зависеть от водной стихии, тем более что многие сухопутные маршруты после известной обустроенности были гораздо короче водных.
Известно, что за один день пути по течению реки судно проходило в среднем 70–75 км, но против течения это расстояние сокращалось уже до 25–30 км за день. В то время как по суше купеческий караван проходил в среднем 40–45 км за день. Следовательно, сухой путь позволял порой двигаться быстрее водного. Но часто сухопутные дороги прокладывались вдоль русел рек, ведь там уже была необходимая инфраструктура. Дело в том, что даже при движении по реке на всем пути следования путникам были необходимы оборудованные места для стоянки, отдыха и торговли с местным населением, которые использовались и зимой, когда купеческие караваны передвигались по льду рек. Со временем эти стоянки-фактории обустраивались, разрастались, между ними намечались сухопутные дороги, которые превращались в полноценные торговые маршруты.
Надо думать, что самые древние сухопутные маршруты средневековья проходили вдоль русел рек. Там же, где рек не было или они были недостаточно судоходными, путешественники прокладывали маршруты, избегая по возможности холмов, заболоченных низин и крупных лесных массивов. Уже знакомый нам И. Д. Воронин, исследуя прошлое Поволжья, писал о древних дорогах: «…большие гужевые тракты того времени проходили по водоразделам рек безлесными промежутками-коридорами. Для переправ через реки выбирались вершины их или же неглубокие места без зарослей и не заболоченные. В населенных местах через речки устраивались перевозы или же на дно их настилался камень-булыжник, и такие места именовались каменными бродами».[5]
Торговля, товарообмен всегда были главным двигателем экономики, и можно не сомневаться, что уже при хазарах сложилась целая сеть сухопутных торговых дорог, служивших средневековым купцам и путешественникам одновременно с речными путями.
Борьба за право контроля над речным транзитом Восточной Европы не прекращалась в X в. Окрепшее государство киевских русов давно «положило глаз» на доходы, приносимые этим транзитом. Тем более что Хазарский каганат, постоянно подвергавшийся атакам кочевников Заволжья, к этому времени ослабел окончательно. В 965 г. киевский князь Святослав нанес сильнейшее поражение хазарам, разгромив их главные центры. Примечательно, что поход этот Святослав совершил не каким-то коротким путем через степь, хотя и считается, что существовал степной маршрут «из немец в хазары», а именно через Волго-Окский регион, спустившись по Оке в Волгу, а по Волге в земли хазар. Видимо, этот путь был наиболее освоенным и знакомым древним русам. Набег Святослава, как это часто бывает, принес выгоду третьей стороне, не участвовавшей в битвах. Государство волжских булгар, бывшее вассалом Хазарского каганата на Средней Волге, после крушения оного заняло доминирующие позиции в регионе.
Булгары избавились от надоевшего сюзерена, но сын Святослава – киевский князь Владимир – уже в 985 г. пошел войной на самих булгар. Набег Владимира можно считать неудачным, так как булгары отбились и заключили выгодный для себя мир с киевлянами, но показательно, что киевская экспансия была направлена именно на Среднюю Волгу. Киевские князья считали этот регион ключевым в восточноевропейском транзите.
После гибели Хазарского каганата южные степи наполнили кочевники, пришедшие из-за Волги. Находившиеся в стадии разложения родоплеменного строя, они не нуждались в крепких торговых отношениях и часто просто грабили торговые караваны, нарушая прямое сообщение между Нижней Волгой и Южной Европой. Естественно, торговые потоки сместились на север, пройдя через районы, подконтрольные Волжской Булгарии. Начиная с XI в. разбогатевшее государство волжских булгар стало доминирующим в Поволжье, постепенно взяв под контроль все течение Волги практически до устья. Известно, что владения булгар в пору наивысшего могущества простирались от верхней Волги до реки Яик.
Период владычества булгар (нач. II тысяч.) стал периодом наибольшего раннесредневекового развития Волго-Окско-Сурского междуречья. Регион, лежащий между Волго-Камьем и Прибалтикой, между столицей булгар – городом Великий Булгар и столицами славяно-русов – городами Новгородом и Киевом, получил мощный импульс для своего роста. По мнению Б. А. Рыбакова, именно в это время вместе с другими путями сложился транзит Рига – Полоцк – Витебск – Смоленск – Дорогобуж – Можайск – Москва – Рязань – Муром – Булгар.[6]
Рыбаков исследовал торговые пути русов и славян, поэтому упомянул в этой цепочке и крохотный Можайск, и никому не известную тогда Москву. Академику не так важно было, что находилось между Муромом и Булгаром, но мы смело включаем в эту цепочку древнюю Арсу-Арзамас. Миновать ее на пути из Мурома на восток было невозможно, потому что после переправы через Оку перед путниками вставали огромные массивы салавирских и, южнее, выксунских и саровских лесов, и кратчайший путь через них к Суре лежал вдоль берега реки Тёши к Арсе.
От Арсы путь поворачивал на юг и шел по гигантскому степному «языку», вклинившемуся в междуречье между огромными лесными массивами Присурья и Примокшанья. Степи, начавшиеся от берегов Черного и Каспийского морей, как бы упирались в упомянутые выше лесные массивы и, «обтекая» их, поднимались «языками» к северу и северо-западу, открывая доступ к среднему течению Оки и Волги. Этот путь соединял Арсу и Великий Булгар и вел также на Нижнюю Волгу.
Под гегемонией булгар Окско-Сурский регион получил колоссальное развитие. Народы, населявшие междуречье, активно взаимодействовали с булгарами и в культурном, и в хозяйственном плане. Их отношения складывались на основе вассальной зависимости от Булгарского княжества. Булгары прокладывали новые торговые пути, строили фактории, превращавшиеся со временем в города. Археологи только в Волго-Окско-Сурском междуречье насчитали порядка семидесяти останков болгарских городищ, а всего их насчитывается порядка двухсот.[7] Торговые пути обрастали инфраструктурой, рядом с ними возводились поселки и города.
4
Информационный портал Gumilevica // Статья Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка [Электронный ресурс]. URL: http://gumilevica.kulichki.net/Rest/rest0504 (дата обращения 20.01.23).
5
Воронин И. Д. Избранное. Саранск, 2005. С. 18–19.
6
Рыбаков Б. А. Торговля и торговые пути. М., 1948. С. 348.
7
Набиуллин Н. Г. Город Джукетау X–XIV вв. по археологическим исследованиям: диссертация. Казань, 2000. С. 18.