Страница 6 из 104
— Ты очень добр, говоря это, но это вряд ли правда, — сказала она, делая жест вверх-вниз в моем направлении. Вот тогда-то я и осознал сложную природу своей глупости. Я не мог привлечь внимание к ее внешности, не переведя стрелки на себя. Если и был кто-то, кто знал, каково это, чтобы их тело было постоянным источником общественного обсуждения, так это я. — Тебя же, с другой стороны, едва можно узнать. — Она снова проделала тот же жест. — Ты вырос, наверное, на целый фут.
— Ной целых сто футов ростом, — сказала Дженни, все еще не отрывая взгляда от браслета Шей.
— Ну, не настолько. — Я засунул руки в карманы, ожидая продолжения. С тех пор как вернулся в Френдшип, первые слова, которые мне говорили, были о том, что я сбросил вес и моя кожа очистилась. Как только они заканчивали пересказывать мою историю как толстого ребенка с достаточным количеством прыщей, чтобы это запомнилось, то быстро переходили к тому, что им от меня было нужно. Спонсировать команду по софтболу, купить стенд на предстоящем мероприятии, пожертвовать корзину для благотворительного аукциона, присоединиться к новому комитету, спасти чью-то семейную ферму, прежде чем она попадет на аукцион.
Но все, что сказала Шей, было:
— Я действительно рада видеть тебя, Ной.
И мне снова стало шестнадцать. Шестнадцатилетний, чертовски неуклюжий подросток и в абсолютном благоговении от этой девушки.
И так не могло продолжаться ни при каких обстоятельствах.
— Да, мне тоже. Итак, насчет тех грузовиков в «Двух Тюльпанах», — сказал я, потирая рукой затылок. — Ребята постоянно видели, как нарушители границы паркуются там и спускаются к тому небольшому проходу в лесу, который ведет к бухте. Мы поставили там несколько вышедших из строя грузовиков для доставки, чтобы затруднить им парковку. — Я пожал плечом, тем самым, с розовым рюкзаком, который Дженни бросила мне, как только вышла из автобуса. Ненавидела розовый рюкзак, но полюбила розовые волосы Шей. Конечно. Имело смысл. — Мы не знали, что кто-то приедет.
Шей нахмурила брови, и скорчила гримасу, которую я на самом деле не понял.
— Я тоже не знала, что приеду.
— Твои серьги не подходят, — объявила Дженни. — Разве они не должны быть одинаковыми с браслетом?
— Не понимаю, почему они должны совпадать, — ответила Шей. — Если я не могу повеселиться со своими серьгами, зачем вообще их носить?
Я полез в задний карман за телефоном.
— Я сейчас попрошу кого-нибудь позаботиться о тех грузовиках.
— Подожди секунду, — сказала она со смехом, размахивая руками, пока я отправлял текстовое сообщение. — Что это за грузовики для доставки коров? А молочная ферма? Что здесь произошло? Как насчет фруктового сада? — Она указала на мою бейсболку. — И это. «Ферма «Маленькие Звезды»? Что все это значит?
Я выдержал ее взгляд, мое сердце подскочило к горлу. Я был уверен, что она прижмет меня прямо тогда и там, и мне пришлось бы целую вечность объясняться, пока она надирала мне задницу, но…
— Так много изменилось, — воскликнула Шей, указывая на теплицы и фермерский киоск. — Не могу в это поверить. Разве раньше здесь не были ягодные кусты? Что-то странное, как там их называют? Как ежовка?
— Нет такой ягоды. Ты думаешь о крыжовнике, — сказал я.
— Ежовка должна быть чем-то особенным, — пробормотала Дженни.
— Да! Точно. Крыжовник, — сказала она. — Крыжовник пропал!
— Никто не покупал крыжовник. Это было ужасное использование ресурсов, — сказал я. — В любом случае. Мой отец не знал, как сказать «нет», когда соседние фермы спрашивали, не хочет ли он выкупить их, но он также никогда не знал, что делать со всеми этими активами. Когда я вступил во владение, то объединил все операции, включая старую молочную фабрику Макинтайра, в одну. Мы распространяем продукцию по всему региону и предлагаем доставку на дом. Молоко, продукты, хлеб. В этом нет ничего особенного.
Дженни воспользовалась этим моментом, чтобы воткнуть свой меч в землю и объявить:
— Мне охренеть как скучно.
К ее чести, Шей никак не отреагировала на выходку Дженни. Она только моргнула и посмотрела на меня.
— Имоджен, — огрызнулся я. — Вот почему они выгнали тебя из летней школы. Мы уже говорили об этом. Ты не можешь…
— Но мне так скучно. — Повернувшись к Шей, она схватила ее за руку и сказала: — Могу я показать тебе коз? Они такие забавные.
— Я думаю, — начала она, взглянув на меня, — Ной пытается поговорить с тобой о том взрослом слове, которое ты только что употребила. Что ты думаешь о том, чтобы уделить ему свое внимание, прежде чем мы начнем планировать визит к козам?
Дженни склонила голову и повернулась ко мне, выжидательно надув губы, как будто готова была терпеть небольшие неудобства, связанные с нотациями, но только потому, что Шей понравилась эта ее идея.
Теперь, когда у меня была аудитория, я не мог вспомнить ничего о том, как устанавливать границы с таким неуправляемым ребенком.
— Ты не можешь использовать это слово, — сказал я. — Мы уже говорили об этом. И не можешь использовать какие-либо вариации этого слова.
Дженни волочила носок одного из своих кроссовок по пыли. Пожав плечами, она сказала:
— Я попробую.
Я продолжал молча смотреть на нее. Я знал, что это обещание было таким же ненадежным, как и прозвучало, и она ничего так не хотела, как закончить этот разговор и познакомить Шей с нашими козами. Я знал, что она уже наполовину влюблена в Шей.
Вот так всегда с Шей. Одна минута пристального взгляда в эти кошачьи глаза, и все было кончено.
Если бы я был умен, то покончил бы с этим сейчас. Я бы поручил Дженни заниматься домашними делами, а Шей отправил восвояси.
Но я не был умен, когда дело касалось Шей. Никогда.
— Я бы хотел, чтобы ты сделала больше, чем просто попыталась, — сказал я. — И Шей не твоя пленница, Джен. У нее, вероятно, есть дела, — я бросил взгляд в сторону последней женщины на свете, которую ожидал сегодня встретить на своей земле, — или что-то в этом роде.
Дженни топнула ногой один раз.
— Я обещаю, что не буду использовать это слово до конца дня. — Затем лучезарно улыбнувшись Шей, без малейшего следа бунтарства, она спросила: — Ты хочешь посмотреть на коз или у тебя есть дела?
Пожав плечами, Шей ответила:
— Я могла бы посмотреть на коз.
Дженни схватила ее за руку и, черт возьми, почти побежала по дорожке между теплицами. Я последовал за ними более размеренным шагом, наблюдая, как они смеются вместе, и слушая, как Дженни знакомит Шей с фермой.
— Мне запрещено находиться на этом поле, — сказала Дженни, указывая мечом на белые ящики вдалеке. — Это для пчел, а Ной говорит, что пчелы слишком заняты изготовлением меда, чтобы быть милыми со мной.
— В этом он прав, — сказала Шей, бросив мне улыбку через плечо.
У Шей всегда было одно из тех лиц, которые предназначены для улыбки. Не каждое лицо было предназначено для улыбки, но лицо Шей было одним из них. Уголки ее губ всегда были приподняты, как будто девушка ждала повода улыбнуться.
И когда она направляла эти улыбки в мою сторону… Что ж, подростковая версия меня оживала и умирала благодаря этим улыбкам.
Я уставился на пчел. Хотел, чтобы некоторые из них придали мне немного здравого смысла.
— Эту теплицу Ной использует для своих секретных проектов, — сказала Дженни, указывая мечом на стеклянное здание, стоящее отдельно от других теплиц. — Мне туда нельзя.
— Туда никому не разрешается входить, — крикнул я. — И это не секретные проекты. Это просто вещи, в которые я не хочу, чтобы кто-то вмешивался, пока они не будут готовы.
— Звучит как секретный проект, — подразнила Шей.
Они трусцой спустились с пологого холма, все еще держась за руки, пересекая землю, ранее принадлежавшую Макинтайрам. Здесь, внизу, было тихо, деревья защищали от ветра, который завывал с залива. Козам, похоже, это вполне понравилось.
— А вон та, с большим белым пятном возле глаза, — Дотти3. Я назвала ее так из-за пятнышка, — объяснила Дженни.