Страница 103 из 104
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? — Я провел большими пальцами по этим идеальным, красивым щекам.
— Знаю, — ответила она. — А также знаю это твое лицо. То, которое говорит мне обо всех твоих коварных замыслах.
Я положил руки ей на талию.
— Какие коварные замыслы ты имеешь в виду?
Она замурчала от удовольствия, когда мы двинулись к столу.
— Те, которые заканчиваются тем, что я выгляжу так, будто меня протащили через заросли малины.
— Я бы никогда не сделал этого с тобой, милая. — Я прижался губами к ее шее. — Малина слишком ценна для этого.
Она засмеялась, громкий, заразительный звук, который заполнил пространство вокруг и заставил меня улыбнуться.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она, потянувшись вверх, чтобы убрать волосы с одной из своих сережек из бисера в виде петуха.
Они с Дженни нашли их в причудливом магазине в Провинстауне в прошлом месяце, когда ездили на Кейп-Код, чтобы доставить томатный джем в ресторан и немного развеяться. Разница между петухами и курами не была в центре внимания Дженни, как и акцент магазина на все… ну, эротичное. Шей купила серьги, чтобы ускорить их выход из магазина, но теперь Дженни просила ее надевать их по крайней мере раз в неделю. Они приносили ребенку какое-то извращенное удовольствие.
Шей провела руками от моих плеч вниз по груди.
— Что еще у тебя здесь спрятано? — спросила она, скользя руками вниз. — Что я еще не заметила?
Я смотрел, как она проводит пальцем по пряжке моего ремня.
— Лимоны, — пробормотал я. — Инжир.
— Инжир, — прошептала она, медленно расстегивая мой ремень. Так чертовски медленно. — Что ты собираешься делать с этим инжиром?
Я уперся в край стола.
— М-масло, — заикаясь произнес я. Шей просунула руку в мои джинсы. — Инжирное масло. Отлично сочетается с сыром и другой едой. — Она обхватила пальцами мой ствол, и, по моим оценкам, пройдет не более сорока пяти секунд с того момента, как я стяну свитер через голову и положу конец ее забавам.
— М-м-м, сыр и другая еда, — пробормотала она, поглаживая меня. — Ясно.
Я откинул голову назад и зарычал в наклонную крышу теплицы.
— Что ты делаешь, Шей?
— А на что это похоже?
Запустив руку под заднюю часть ее свитера, я сказал:
— Похоже, это у тебя коварные замыслы, жена. — Рука Шей замерла, когда я прижал ее к себе. — Расскажи мне всю историю. Нарисуй всю картину в целом.
Она опустила взгляд и пожала плечами. Ее рука все еще была на моем члене.
— Я не знаю.
— А я думаю, что знаешь. — Еще одно небольшое пожатие плечами. Она была чертовски милой, когда стеснялась. Это случалось не слишком часто, что делало ее еще более очаровательной. Задрав ее свитер, я сказал: — О чем ты сейчас думаешь?
— Я думаю о том, как здесь тихо. Не так часто люди ходят в этом направлении.
— Мне это нравится, — ответил я. — Никто не беспокоит меня здесь.
Она посмотрела вверх, когда я стягивал свитер через голову.
— Никогда?
Я покачал головой.
— Никогда. Они знают, что можно, а чего нельзя.
— Я побеспокоила тебя здесь, — сказала она.
— Это не беспокойство, если я хочу тебя видеть. — Я пробежался взглядом по ее груди. — А я всегда хочу тебя видеть. Думаю, это было заметно, когда ты была здесь в последний раз.
Ее пальцы сжались вокруг моей плоти.
— Думаю, так и было.
Я схватил ее за запястье.
— Ты должна прекратить это.
— Почему?
— Потому что это не то, чем мы сейчас занимаемся, милая. — Когда она начала спорить, я продолжил: — Нет, милая, ты не можешь прийти сюда с такой задницей, положить эти руки на меня и думать, что я буду просто сидеть и терпеть это.
Ее глаза сверкнули, и я понял, что она разыграла меня. Она делала так все время. Строила мне эти милые рожицы и надутые улыбки и была такой хорошей девочкой, в то время как я с каждым мгновением погружался все глубже и глубже в грязные фантазии.
Я поднес руку к застежке ее лифчика и повернул Шей лицом к столу.
— Ты куда-нибудь собираешься сегодня днем? Встречаешься с кем-нибудь?
Делаешь что-нибудь, кроме как свернуться калачиком под одеялом и дремать после того, как я использую тебя непристойными и извращенными способами?
— Нет, — ответила она, дрожа.
— Расстегни джинсы, — приказал я, засунув руку к себе в джинсы и сжав член достаточно сильно, чтобы замедлить процесс. — И молнию тоже. Ты знаешь, что делать. — Я отступил назад, чтобы посмотреть, как она это делает, спиной ко мне. По правде говоря, мне нужна была эта дистанция. Мне нужно было это пространство, чтобы обрести контроль и перспективу. И я наслаждался покачиванием ее бедер, легкой нерешительностью, которая появилась, когда она раздевалась, пока я смотрел на нее. — Локти на стол.
Шей подалась вперед, открывая мне самый захватывающий вид на свою заднюю часть. Всякий раз, когда буду входить в эту оранжерею, я буду вспоминать о ней, согнутой в талии, с ее самыми драгоценными местами, обнаженными для меня и ожидающими моего внимания.
— Мне становится здесь одиноко, — пропела она, покачивая бедрами, словно я нуждался в соблазнении. — Только не говори мне, что тебе не интересно.
— Послушать тебя, — пробормотал я, освобождаясь от джинсов и нижнего белья. — Как будто я позволю тебе быть одинокой. — Мой ствол в руке. Я погладил по мягкому, округлому изгибу ее задницы. Она была влажной и набухшей между ног, и аромат ее возбуждения поднимался ко мне волнами. — Как будто я когда-нибудь позволил бы этому случиться.
— Я знаю, что ты этого не допустишь, — сказала она, все еще нетерпеливо ерзая.
Бывали моменты, когда я мог думать только о том спутанном грузе невозможных чувств, который я когда-то таскал с собой. Когда фантомная боль от этого пульсировала в моих руках, в моих плечах. Но бывали и другие моменты, когда я не мог вспомнить, как вообще носил этот груз. Я не мог вспомнить неизгладимую грусть от желания иметь кого-то, кого я не мог иметь, или ощущение, что я заперт в смирительной рубашке собственного дизайна. Были моменты, когда я видел только мою прекрасную, волшебную жену и любовь, которая, казалось, пульсировала вокруг нас, как электричество.
Я ничего не знал наверняка, но казалось, что таких моментов будет еще больше. Намного больше.
И снова я спросил:
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? — Она кивнула и пробормотала в знак согласия. — И я очень тебя уважаю. Ты ведь это понимаешь?
Шей посмотрела на меня через плечо, ухмылка дернула уголки ее губ, когда она увидела, как я поглаживаю себя.
— Я тоже тебя люблю, — призналась она.
Я провел свободной рукой вверх по ее позвоночнику и взялся за эластичный пояс ее бюстгальтера. Мне нравился рычаг, который он давал мне, и это делало Шей безумно мокрой всякий раз, когда я дергал ее вот так. Мокрой, как глубокий океан. Такой мокрой, что я не мог поверить. Я прижал ее грудь к столу и пристроил головку члена к ее входу, говоря: — Сейчас может показаться, что я тебя не люблю…
— Мне всегда кажется, что ты любишь меня, Ной, — возразила она.
Это было последнее, что я услышал перед тем, как вошел в нее. Последняя цельная, связная мысль, которую я успел подумать, прежде чем первобытные импульсы в моей голове взяли верх с их скандированием: «моя, моя, моя» и «это моя жена».
Разница теперь заключалась в том, что в этих утверждениях не было ни тени сомнения. Никаких сроков, никаких лазеек для побега между нами. На этот раз мы оба знали, что она моя.
А я ее.
Notes
[←1]
Friendship — в переводе «дружилюбие».
[←2]
«There she blows!» или «Thar' she blows!» — это старый морской термин, используемый, когда кто-то замечает кита, всплывающего на поверхность и разбрызгивающего воду из своего дыхательного отверстия.
[←3]
Dot — в переводе «пятнышко», «точка».
[←4]
Lace — в переводе «тесьма», «кружево».