Делай, как я!

Я предельно осторожно собрала его и положила в пакет из-под бутербродов. Пару раз меня едва не вырвало. Затем я положила сердце в морозильник.

На автоответчике было два одинаковых послания, оба от Джо: «Позвони мне».

Мне этого вовсе не хотелось. Он начнет задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать. Особенно ввиду того, что обмен на свинячье сердце сорвался. Противный голосок в моей голове продолжал нашептывать: «Если бы ты позвала копов, все наверняка прошло бы удачнее».

И как насчет бабушки? Она все еще с Эдди Дечучем. Сумасшедшим Эдди Дечучем в депрессии.

Черт. Я набрала номер Джо.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я. – Но не как полицейского.

– Не могла бы ты высказаться попонятней?

– Я тебе кое-что расскажу, но ты должен мне пообещать, что это останется между нами и не станет известно полиции.

– Не могу.

– Ты должен.

– В чем дело?

– Эдди Дечуч похитил бабушку.

– Не обижайся, но Дечучу повезет, если он выживет.

– Мне не помешала бы компания. Ты не мог бы приехать на ночь?

Через полчаса прибыли Боб и Морелли. Боб пробежался по квартире, обнюхал все сиденья, проверил мусорную корзину и закончил тем, что принялся царапать дверцу холодильника.

– Он на диете, – заявил Морелли. – Мы сегодня ходили к ветеринару на прививки, так врач сказал, что он слишком толстый. – Он включил телевизор и нашел канал, по которому передавали игру «Рейнджеров». – Ты хотела что-то мне рассказать?

Я разревелась.

– Бабушка у него, а я все испортила. И теперь я боюсь. Он так и не перезвонил. Что, если он убил бабулю? – Я уже рыдала вовсю. Не могла остановиться. От этих безудержных рыданий из носа текло, а вся физиономия распухла и покрылась пятнами.

Морелли обнял меня.

– Каким образом ты все испортила? – спросил он.

– Сердце лежало у меня в холодильнике, а охранник остановил меня, и тогда Дечуч все отменил.

– Сердце?

Я ткнула пальцем в сторону кухни.

– Оно в морозилке.

Морелли перестал обнимать меня и пошел к морозильнику.

– Правда, – сказал он, – там сердце. – Хлопнула дверца морозильника.

– Это свинячье сердце, – объяснила я.

– Уже легче.

Я рассказала ему все с самого начала.

Морелли отличается тем, что порой его трудно понять. Он был хитрожопым парнишкой в детстве. Наверное, он таким и остался. Мужчины в семействе Морелли всегда считались крутыми. Но где-то после того, как ему перевалило за двадцать, Джо стал самостоятельным. Так что теперь трудно было сказать, где начинался новый Морелли и кончался старый.

Я подозревала, что новый Морелли полагает, что идея подсунуть Эдди свиное сердце была идиотской. И еще я подозревала, что последние события раздули пламя его опасения, что он собирается жениться на Люси Рикардо из знаменитого фильма «Я люблю Люси».

– Довольно остроумно было с твоей стороны придумать насчет свиного сердца, – сказал Морелли.

Я едва не свалилась с дивана.

– Если бы ты позвонила мне, а не Рейнджеру, я бы оцепил территорию.

– Все мы задним умом крепки, – вздохнула я. – Я очень боялась спугнуть Дечуча.

Зазвонил телефон, и мы оба подскочили.

– Даю тебе еще шанс, – сказал Эдди Дечуч. – Не воспользуешься, говори прощай своей бабке.

– С ней все хорошо?

– У меня от нее скоро крыша поедет.

– Я хочу с ней поговорить.

– Говорить будешь, сколько хочешь, когда отдашь сердце. Вот новый план. Бери сердце и сотовый и поезжай в ресторанчик на Гамильтон-авеню.

– «Серебряный доллар»?

– Да. Я позвоню тебе завтра вечером в семь.

– Но почему? Разве мы не могли бы поменяться раньше?

– Уж поверь мне, я был бы счастлив поменяться раньше, но не получается. Сердце все еще в приличном состоянии?

– Пришлось положить на лед.

– Сколько льда?

– Я его заморозила.

– Я так и думал, что тебе придется это сделать. Только будь осторожна, не потеряй ни кусочка. Я вынимал его крайне бережно. Не хочу, чтобы ты все испортила.

Он отсоединился, а мне стало тошно.

Морелли обнял меня за плечи.

– Ты о бабушке не волнуйся. Она вроде этого «Бьюика». С ней ничего не может случиться, иногда даже страшно. Может, она бессмертна.

Я покачала головой.

– Она всего лишь старушка.

– Если бы я мог этому поверить, я бы чувствовал себя значительно спокойнее, – сказал Морелли. – Но мне кажется, что мы имеем дело с поколением женщин и машин, которые не подчиняются никаким законам логики и науки.

– Ты думаешь о своей собственной бабушке?

– Я никогда никому этого не говорил, но иногда я беспокоюсь, а не может ли она и в самом деле сглазить человека. Порой она меня до смерти пугает.

Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Морелли всегда довольно пренебрежительно относился к угрозам своей бабки и ее предсказаниям.

Я натянула шерстяной свитер поверх футболки, и мы с Джо уселись смотреть «Рейнджеров». Когда игра благополучно, я имею в виду для Джо, закончилась, мы погуляли с Бобом и забрались в постель.

Бах. Скрип, скрип. Бах.

Мы с Морелли переглянулись. Боб вышел на охоту, сбивал посуду со стола, разыскивал крошки.

– Он есть хочет, – сказал Морелли. – Наверное, лучше запереть его в спальне, чтобы он не сожрал стул.

Морелли выбрался из постели и вернулся с Бобом. Потом он запер дверь и снова улегся. Боб тоже прыгнул на постель. Он несколько раз покрутился вокруг своей оси, подрал когтями одеяло, снова покрутился, в недоумении поглядывая на нас.

– Он довольно забавен, – сказала я Джо. – В доисторическом смысле.

Боб покрутился еще несколько раз, потом втиснулся между мной и Морелли. Свою огромную голову он положил на край подушки Морелли, удовлетворенно вздохнул и немедленно заснул.

– Нам нужна кровать побольше, – заметил Джо.

А мне в эту ночь не надо было бояться забеременеть.

Морелли скатился с кровати на заре.

– Ты чего это? Еще даже не рассвело.

– Не могу спать. Боб на меня давит. Кроме того, я обещал ветеринару, что буду его как следует выгуливать. Так что мы побежали.

– Очень мило!

– Давай, присоединяйся, – пригласил Джо.

– Ни за что в жизни!

– Это ты навязала мне этого пса. Давай вытаскивай свою задницу из-под одеяла и побегай с нами.

– Ни за что!

Морелли схватил меня за лодыжку и стащил с постели.

– Не доводи меня до греха, – предупредил он.

Мы стояли и смотрели на Боба. Он единственный остался лежать в постели. Голова все еще на подушке, но он явно беспокоился. Боб был не из тех собак, которые любят вставать рано. И спорт он ненавидел люто.

– Вставай, – сказал Морелли Бобу.

Боб крепко зажмурил глаза, притворяясь, что спит.

Морелли попытался стащить Боба с кровати, но он глухо зарычал, как будто и в самом деле собрался укусить.

– Черт, – сказал Морелли. – Как ты это делаешь? Как ты заставляешь его гадить на лужайке Джойс с утра пораньше?

– Откуда ты знаешь?

– Гордон Скайер живет напротив Джойс. Я с ним в бадминтон играю.

– Я подкупаю его едой.

Морелли отправился в кухню и вернулся с пакетом морковки.

– Смотри, что я нашел, – сказал он. – У тебя в холодильнике только здоровая пища. Впечатляет.

Я не хотела портить о себе впечатление, ведь морковка предназначалась Рексу. Сама я люблю морковь, только если она хорошо зажарена в большом количестве масла или является ингредиентом морковного торта с сырной глазурью.

Морелли показал пакет Бобу, а тот ответил ему взглядом, говорившим: «Не иначе как шутишь, братец».

Мне даже стало жалко Морелли.

– Ладно, – сказала я, – давай оденемся, пойдем на кухню и погремим там чем-нибудь. Боб обязательно сдастся.

Через пять минут на нас были спортивные костюмы, а на Бобе ошейник и поводок.

– Подожди, – сказала я. – Мы не можем все уйти и оставить дома сердце. В мою квартиру кто угодно вламывается в любое время.

– Кто именно?