Муким-ханская история

Когда эти слова передали (Субхан-кули-) хану, он не пожелал увидеться с отцом. Отчаявшись и в этом, Надир-Мухаммед-хан умыл руки от власти и государства и направился по направлению великого средоточия вселенной и высокочтимого сада (т. е. в Мекку и Медину). Среди пути (туда) его настигла смерть, и в Семнане[233] он приложился к дому божьего милосердия. В осуществлении благой цели (в совершении) великого хаджжа, этот государь, убежище веры, (во всяком случае) сподобился получить (известную) долю. Его благословенный труп отвезли в Медину пророка, — да будет ему мир! — и похоронили на кладбище Баки, рядом с Имам-кули-ханом.

Когда горестная весть (о смерти Надир-Мухаммед-хана) дошла до высокодостойных ханов, то они объявили траур в Балхе и Бухаре, и в память своего в бозе почивающего великого отца роздали милостыню простому народу и беднякам. В это время, вследствие (происков) зловредных интриганов, появилась пыль досады на зеркалах мыслей обоих ханов и (между ними) произошла распря. На этом основании Абдулазиз-хан, утвердив в ханском звании Мухаммед-султана, послал его в Балхскую область. Тот, явившись туда с многочисленным войском, в течение сорока дней осаждал (Балх) и так разграбил и опустошил его окрестности и районы, что не осталось и следов населенных мест. Однако сколько ни старался (этот царевич) овладеть городом, это ему не удалось. В силу необходимости он снял осаду и ушел в Гисар[234].

На следующий год он, предприняв тот же образ действий, прибыл в округ Хульм[235]. Эмиры, выступив с мирными предложениями, [сказали (Субхан-кули-хану): “Бухарское население всегда посылало петиции и извещения, что оно утвердит власть над Мавераннахром за Субхан-кули-ханом, и высокославный хан (Абдулазиз-хан) жалует вам престольный город Балх с тем условием, чтобы пыль недоразумения, поднявшаяся между нами обоими, улеглась и вражда сменилась бы дружбой[236]”]. От обеих стран последовали посольства, которые выработали условия и договор мира. Когда вполне определился образ мирных отношений и спокойствия, балхцы, под видом извинения (перед Касим-султаном), послали к нему некоторое количество людей. Те, явившись к царевичу, усыпили его подозрения обманными речами и под предлогом того, что хотят передать нечто секретное, остались с ним наедине и убили его[237]. У неба от горести наполнился кровью подол и звездная сфера проявила на щеке (своей) слезу сожаления.

Известно, что в ряду аштарханидских принцев не было другого, подобного Касим-султану по уму, по способностям, по поэтическому дарованию, по умению письменно излагать мысли, по храбрости и мужеству, так что когда во дни (своего) правления областью Мейменэ и Андхуда он отправился в набег на Хорасан, то в течение двадцати дней овладел тридцатью одной тамошней крепостью и произвел всеобщее избиение еретиков. Диван его стихотворений состоит из десяти тысяч стихов, большинство их является подражанием Саибу Исфаханскому[238]; каждое двустишие его имеет свой особый смысл. Это четверостишие есть следствие таланта раноугасшего покойного царевича.

О НАБЕГЕ НА МАВЕРАННАХР УРГЕНЧСКОГО АБУ-Л-ГАЗИ-ХАНА И ЕГО ВОЗВРАЩЕНИИ (ОБРАТНО)

В год 1076 (1665 — 1666) Абу-л-Гази-хан б. Асфендиар-хан б. Араб-хан, правитель Ургенча[240], придя с многочисленным войском произвел грабеж и разорение районов Мавераннахра, распылив и рассеяв все население.

Абдулазиз-хан поспешил уведомить об этом своего брата и тот высокостепенный хан послал к нему на помощь войска Балха и Бадахшана. И те свирепые львы из чащи храбрости, сойдясь с войском Турана, обратили его в бегство и Плеяды его разбросали наподобие звезд Большой Медведицы.

(Но) то дьявольское войско, опять собравшись, второй раз совершило набег, нанесло поражение (войску Мавераннахра) и вернулось обратно. И так до восемнадцати раз, совершив набеги (на Бухару, хивинцы) довели бухарцев до крайней степени нужды и горя. Неожиданно (однако) стрела молитв несчастных попала в цель их принятия и предопределенная смерть, вцепившись в воротник жизни Абу-л-Газн-хана, переменила ему трон на гроб.

После него его сын Ануша[241], (еще) больше, чем отец, совершая путь жестокости, несколько раз производил набеги на бухарские области и до такой степени (смелые), что, захватив (даже) Джуйбар, местожительство ходжей, предал его грабежу и разорению. В то время Субхан-кули-хан, вследствие неприязни к своему брату, побуждал Ануша-хана (к таким, набегам). Абдулазиз-хан же в это время ушел в Кермине[242]. Когда его известили об этом (т. е. о захвате предместий г. Бухары хивинцами), то он, как неустрашимый лев, направился к Бухаре и в полночь, подойдя к столичному городу, увидел, что ургенчцы (уже) вошли в город и заперли ворота. Абдулазиз-хан с сорока своими людьми, разбив ворота, вошел в город. Неприятель, бывший подле ворот, выхватив шашки, напал (на хана и бывших с ним людей); эти отважные в битвах (воины) тоже обнажили свои мечи и устремились в бой (с ургенчцами). Самоотверженные молодые люди, (бывшие при хане), проявили такое мужество, что от страха перед их мечами и копьями (сам) кровожадный Марс спрятался (где-то) в углу небесной сферы. Словом, убивая и раня, (Абдулазиз-хан) добрался до арка[243], куда его (сейчас же и) впустили. Хан отдал приказ, чтобы всякий, кто в силах метнуть камень, не упустил бы случая убить (хотя бы) одного ургенчца, И в ту ночь узбеки, таджики, земледельцы и базарные торговцы — все ополчились на уничтожение врагов и, заперев ворота, обрушились на тот народ. И с того момента, как пронизанная стрелой блестящей звезды лазурная крепость неба порозовела от крови вечерней зари, до времени, когда солнце вынуло из ножен горизонта (свой) позолоченный меч, продолжалось избиение (ургенчцев). Были нагромождены целые горы трупов. Избежавшие смерти с тысячью разных уловок спустились с крепостных стен и присоединились к своему хану, и, не имея сил сопротивляться, подобно тому, как бегут от льва пугливые ослы[244], обратились в бегство по направлению Ургенча.

Когда это случилось и (стало ясно), что вражда к брату послужила причиной поражения государства и, кроме того, поскольку старость и телесная слабость подчинили его благословенную личность, Абдулазиз-хан подумал: “Да не будет того, чтобы этот заблудшийся народ опять пришел с войной и чтобы мое государство перешло к чужому!” Решив отказаться от власти, он потребовал из Балха Субхан-кули-хана, чтобы передать ему корону и трон, а самому отправиться для совершения священного обхода Ка'бы высокочтимого (меккского) храма и (на поклонение) священной гробнице (пророка). Упомянутый хан, (выехав из Балха по вызову брата), остановился в Карши и (отсюда) сделал представление такого рода: “Пока его величество, убежище халифского достоинства, пребывает в столичном городе Бухаре, я не осмеливаюсь двинуться дальше. Лишь в том случае, когда высочайшая особа (его величества) направится к (поставленной ею) цели, я тогда пойду (в Бухару)”. Для доставления этого извещения Субхан-кули-хан отправил Имам-кули аталыка келечи и Тенгри-Берды парваначи аралата[245].

233

Семиан — название места в пределах кочевки арабов Бену Темим, подле Йемама (Jacut's geogr. Worterbuch, III, Leip., 1924, 140). Другой Семиан, расположенный между городами Реем и Дамеганом, на хорасанской дороге, славился своими фисташками и изобилием фруктов (Le Strange, The Lands of the Eastern Caliphate, Cambr., 1905, p. 366).

234

Гисар (Хисар) — область в верховьях Кафирниган-Дарьи, правого притока Аму-Дарьи, бывшее Гиссарское бекство Бухарского ханства.

235

Округ Хульм лежал по реке того же имени, стекающей со склонов Гиндукуша и не доходящей до Аму-Дарьи. Развалины главного города этого округа, тоже Хульма, лежат вблизи теперешнего Таш-Кургана, к западу от него.

236

В ркп. ГБ № 609 и в ркп. АС (1) этой фразы нет. Вместо этого просто сказано: “эмиры выступили с мирными предложениями; от обеих сторон последовали посольства” и т. д.

237

На полях рукописи ГБ № 789, л. 47а, написана следующая хронограмма этого события *** — Дату мученичества его нашли (в словах) „государь-мученик". Последние два слова в числовом выражении дадут 1071, что соответствует нашему 1660 — 1661 г.

238

Саиб Исфаханский (Саиб-и Исфахани) — поэтический псевдоним Мирзы Мухам-мед-Али-йи Тебризи, знаменитого персидского поэта, который в конце правления Джехангира (1605 — 1628) прибыл в Индию как купец. Оставшись в Индии, пользовался там дружбой высокопоставленных лиц. Вернувшись потом в Персию, в г. Исфахан, был возведен в звание поэта-лауреата при шахе Аббасе II. Умер и похоронен в Исфахане в 1060/1669 г. Его Диван, или сборник стихов, содержит 80 тысяч стихов (Beale-Keene, An Orient. Biogr. Dict., p. 344 Browne E. G., Hist, of Persian Liter, in Modern Times, Cam., 1924, pp. 264 — 267). Таким образом, Саиб являлся современником злополучного принца Касим-султана и увлечение последнего музой Саиба служит иллюстрацией к большой популярности этого поэта в Средней Азии уже при его жизни и к тем культурным связям, которые существовали между южными областями Аштар-ханидов и Индией Великих Моголов.

239

Это четверостишие Касим-султана — обычного суфийского содержания, в котором под соловьем разумеется адепт суфизма, страстно домогающийся воссоединения с предвечной истиной, олицетворяемой здесь розой. Поэт рекомендует такому суфию, страстно влюбленному в истину (или божество), как мотылек, сгореть порхая вокруг божественного пламени.

240

Правил с 1053/1643 г. по 1074/1663 г. и оставил после себя знаменитый труд “Генеалогическое древо тюрков и моголов”, законченное, впрочем, его сыном Ануша-ханом по смерти отца. Оно, ввиду важности его исторического значения, было переведено на русский, французский, немецкий языки и выдержало несколько изданий.

241

Мухаммед-Ануша правил с 1074/1663 по 1098/1687 г.

242

Богатая область с городом того же имени, лежавшая на северо-восток от г. Бухары.

243

Внутренняя крепость, цитадель столицы, где имел местопребывание владетель всей страны, а в его отсутствие — его заместитель, не имевший права выезжать из стен арка никуда, даже в город. О происхождении этого слова и его употреблении см. В. В. Бартольд, Персидское арк “крепость, цитадель”, Изв. Российской Академии истории материальной культуры, т. 1, П., 1921, стр. 29 — 32.

244

Сура LXXIV, ст. 51.

245

Келечи, а может быть, калачи (потому что слово написано без гласных), по-видимому, название узбекского племени, из которого происходил первый сановник. Среди тюрко-монгольских племен было племя калачи. Аралат (арлат) — название отуреченного монгольского племени в Средней Азии, к каковому принадлежал этот парваначи; в позднейшее время племя аралат причисляло себя к узбекам. (См. Хорошхин А. П., Сборник статей, касающихся до Туркестанского края, СПб, 1876, стр. 512).