Лазутчик и крот

— Говорят, что в южное Благолесье.

— Слышал, там сейчас витает смерть.

— А мне плевать. Жалко только уезжать из Кихшо. Хоть наша столица и дрянь, но все же лучше чем лагерь, посреди леса.

— Кихшо, прекрасный город. Ты в других то когда-нибудь бывал?

— Нет.

— Вот то-то и оно.

— Скажи-ка мне лучше куда тебя определили?

— Ты же знаешь, что в ордене лазутчиков все тайное, — сказал улыбнувшись Дарей.

— Ай. Иди-ты со своим орденом в его глазную задницу. Надеюсь забегаловка и бордель у вас там будет. Вспомнишь еще, своего хорошего друга мечника.

— Ладно, пойду я. Мне нужно навестить отца.

— А как же арена? Мы же договаривались смотреть сегодня бои?

— Все в силе. Но начало после обеда. А сейчас еще утро.

— Думал мы вместе накидаемся вина, — крикнул Йона вслед удаляющемуся по каменной улице Дарею.

Неподалеку от центра Кихшо располагалась огромная рыночная площадь. Толпы зевак и клиентов заполняли ее с раннего утра до самого позднего вечера. Тысячи торговцев раскладывали свои палатки, в ожидании неплохого навара. Сюда стекались товары со всего света. Среди длинных рядов ходили проверяющие чиновники мелкого ранга. Нет, их не интересовало качество товара. Они проверяли только золотые и серебряные монеты, на соответствие требованиям Полуострова. А также взимали ежедневный налог.

По всей площади расходился запах жареной рыбы и хлеба, шедший от ряда горячих закусочных. Там же оборудовал свой пост упитанный стражник. Он целый день поедал бесчисленные порции местной снеди, а в перерывах отчитывал своих подчиненных, которые не уследили и не прогнали с рынка очередного мошенника или карманника.

По центру рыночной площади, расположилось полукругом огромное кирпичное здание. Оно возвышалось в пять внушительных этажей над палаточными рядами. Около множества арочных входов зазывалы приглашали посетителей внутрь. В здании было по сотне комнат на каждом этаже. В каждой комнате было по одной-две лавки. Здесь разрешалось работать только членам гильдий торговцев.

Отец Дарея был колбасником. Будучи членом гильдии, он арендовал лавку на пятом этаже. Колбасу доставляли с его собственной маленькой фермы к югу от Кихшо.

— Дабри, прости меня, пожалуйста, я не помню где записи, — оправдывался полный коротышка среднего возраста, прямо посреди лавки пропитанной запахом вяленого мяса.

— Да ты хотя бы вспомни когда мы начали отсчет, — настаивал седой старик.

— Три, четыре, может пять лет назад я правда не помню. Есть одна запись, первое, седьмое, но как ее расшифровать я не знаю.

— А что если сопоставить с календарем и вычислить точный год? — не отставал хозяин лавки от своего помощника.

— Дабри, на Полуострове множество календарей. По какому ты хочешь отсчитывать? По календарю Кандетрика сейчас идет двести семьдесят третий год. По календарю Кандебрика триста сорок седьмой. По календарю Канделябра сто тридцать первый. По календарю Кандетрака четырехсотый. А уж по календарю Кандежабра тысяча сто семьдесят пятый. А ведь есть еще календарь Кандебола с его семьдесят четвертым годом. Но не стоит и про Канделоха забывать с его четыреста семьдесят пятым.

— Ты меня совсем запутал Толстяк. Хорошо, прибыль в четыре золотые монеты есть, и то неплохо. А за какой период, да хоть за какой.

— Даже за год не густо Дабри. Надо было все таки вялить по рецепту со второго этажа.

Глаза старика налились кровью.

— Да как ты смеешь негодник! — прикрикнул старик. — Колбасы честного торговца, даже будучи грубы и не изысканны с виду, будут полезны для покупателя, тогда как только мерзавец, под видом деликатесов, подсунет дешевую испорченную отраву.

Толстяк побежал прочь из лавки, столкнувшись в дверях с Дареем, который слышал весь разговор.

— Привет Толстяк. Здравствуй отец.

— Я уже ухожу! — крикнул полный коротышка.

Дарей подошел и обнял своего старика.

— Я уезжаю сынок, — произнес Дабри.

— Дело в болезни?

— Да. Все тяжелее становится. Лекари в Кихшо только плату берут, а боль не снимают.

— Покажись лекарям за городом.

— Они еще хуже. Но есть один очень далеко. К нему я и поеду.

— Насколько далеко? — спросил Дарей, взяв в руку небольшой кусок вяленой говядины. Ему жутко захотелось есть от волнения и он надкусил немного.

— Сверхгорье.

Дарей закашлялся, сплюнув кусок на пол.

— Так далеко от Полуострова, нужно быть осторожным. Неизвестно кто там живет. К тому же…

— Почему ты замолчал?

— Я не замолчал отец. За знахарями могут скрываться демоны.

— Он не знахарь сынок, а самый настоящий лекарь. Один мой давний друг, моряк, рассказывал мне о нем.

— Тем более нельзя доверять морякам, ты же знаешь что с ними бывает после захода в Порченное море. В них вселяются сущности зла.

— Ты говоришь об одержимых. А мой старый приятель был в здравом уме. Впрочем закончили разговор. Тот лекарь моя единственная надежда.

— Прости меня отец. Я пришел сказать, что завтра мы идем на север в город Тико. Там я присоединюсь к отряду Лазутчиков.

— Очень жаль что ты выбрал этот путь. Я так надеялся, что смогу передать тебе ферму.

— Твои предубеждения к военной академии для меня огорчительны, отец.

— Да не в этом дело. К тому же главная моя предубежденность это та опасность, которая скрывается за твоей будущей службой.

На глазах старика показались слезы. Дарей вновь обнял своего отца и сказал:

— Не волнуйся. Я смогу за себя постоять. В своем выпуске я был лучшим.

— Я и не сомневался. Перед тем, как твоя мать покинула этот бренный мир, она сказала мне, что наши дети самые способные... И уж они позаботятся обо мне в старости.

— Не переживай отец. Тебе только недавно исполнилось пятьдесят. Вся твоя старость еще далеко впереди.

— Кстати, если попадешь по службе в Квинку. Не забудь навестить свою старшую сестру с ее мужем и детьми. Сейчас я нарисую и запишу как попасть к ним в дом.

Дабри быстро начеркал какую-то схему на листке и передал своему сыну. Затем они распрощались, крепко обнявшись.

До обеда было еще предостаточно времени. К тому же Дарей перехватил в лавке кусок колбасы, с которым спешно управился по дороге.

Неподалеку от центра Кихшо есть спокойное малолюдное место. Там разбит парк заполненный запахом кипариса и олеандра. Среди многочисленных деревьев, цветов и кустарников можно увидеть еле заметную стену. Вход за нее запрещен, ибо там в академии готовят жриц и воинов света.

Посередине парка построен небольшой круглый храм с крышей подкрепленной мраморными колоннами. Дарей незаметно подобрался к нему. Внутри продолжался обряд подготовки. Оттуда вышла красивая белобрысая девица в белом одеянии. Дарей подозвал ее к себе:

— Анна. Я здесь за деревьями.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел тебя проведать, ведь завтра ты уходишь. Я впрочем тоже.

— Значит ты на север, а я на юг. Извини я не могу поцеловать тебя в щеку. Ты знаешь я дала обет.

— Интересно мы когда-нибудь еще свидимся? — спросил Дарей, глубоко вздохнув.

— Я слышала что некоторые жрицы света, вернулись когда им было уже за сорок.

— Кто бы мог подумать, что мы оба отправимся на войну с демонами? Очень жаль что не вместе.

— Не льсти себе Дарей. Ведь это я иду сражаться с демонами. Твой долг победить их приспешников. Они опасны, но это все же люди.

— А мы могли завести семью и детей.

— Не обольщайся. Хотя признаюсь, что ты мне симпатичен. Но я дала обет. Извини мне нужно бежать.

Анна вернулась в круглое святилище. Взглянув ей вдогонку, Дарей ощутил некоторое облегчение. Он чувствовал, что его первая неразделенная любовь, за пять лет наконец-то ослабла. Они тогда были юны, но Анна выбрала академию света и обет девственности. Для сражений с демонами это было обязательным условием. Для обывателей Полуострова вся подготовка жриц и воинов света была неразрешимой загадкой. Даже руководству военной академии не открывали эту тайну за семью печатями. Только высшие жрецы академии света понимают всю суть. Самых способных, красивых и неиспорченных девушек и юношей отбирают в шестнадцать лет. Они дают обет безбрачия и обучаются в течение пяти лет. К половине юношей есть особые требования, в виде хороших навыков боя на копьях и мечах. Молодых людей приглашают не только с Полуострова, но порой и из самых дальних краев. После обучения они отправляются на юг. Откуда на кораблях должны идти к Порченному морю, в подмогу к отрядам воинов света, долгие годы сражающихся с демонами, выпущенными после ужасного катаклизма.