Варварин свет

— Варенье к чаю достать? — оживилась старуха, стоило Никите потянуться к чашке.

— Я думал, у тебя скатерть-самобранка, — сообщил разомлевший юноша, когда старуха заметалась, убирая одни горшочки и тарелки и извлекая из-за занавесок другие.

— Есть, но ей не пользуюсь. Невкусно... И мне готовить нравится! — воскликнула кощеева сестра звонким голосом, прикрыла рот рукой и притворно закашлялась.

Никита отломил румяную корочку от половины каравая в форме косы, маслицем сдобрил, отведал одно варенье, другое, нашёл любимое — клубничное. Скрипнула входная дверь, шелохнулась занавеска, и в комнату зашёл серый кот с тремя хвостами. Один хвост торчал трубой и подёргивался, два других покачивались из стороны в сторону параллельно полу.

— Доел? — заботливо спросила старуха, и Никита только кивнул, потому что чуть не подавился хлебушком.

Кот тем временем расселся посреди комнаты, вытянул вверх ногу — их у него было четыре, Никита пересчитал, — и принялся вылизывать шерсть.

— Это что за зверь чудной? — спросил он хриплым голосом, когда старуха убрала со стола и снова заняла свободный табурет.

— Кыка, кышка, кикимор наш! — весело отозвалась она и на самом деле начала болтать ногами, и Никита только сейчас заметил, что она не носит обуви. — Ты чего пришёл?

— На гостя поглядеть хотим, интересуемся, — медленно отозвался кот, и Никита вцепился в края табурета.

О кикиморах он, конечно, слышал — духи тех, кто не своей смертью умер, да на пути в Навь в тёмных болотах увяз. А из болот уже не человек — кикимор выходит. Недобрый дух, своим появлением приносящий мелкие неприятности в дом: то коням гриву спутает, то молоко заставит скиснуть. Даже дырки у рубашек на локтях — тоже кикимор работа! Может кошкой обернуться, крысой, лягушкой, а то и тощей босоногой девчонкой или сухонькой старушкой. Поэтому с незнакомцами надо с осторожностью разговаривать.

— Я вот тоже интересуюсь! — обратилась старуха к юноше. — Наелся, царевич, напился, спать не желает. Надобно, значит, на вопросы поотвечать. Ты зачем в царство кощеево явился? Заблудился?

— Нет. Я...

— Ты его спроси, — встрял кот, — сам дорогу нашёл или подсказали?

— Без тебя порядок знаю, — отмахнулась старуха.

— Сам, — соврал Никита. — По сказкам. Под плакучей ивой горецвет вырос, он подсказал. Я за невестой пришёл!

Старуха уставилась на него, а потом захихикала. Кот просто уставился. На это Никита и рассчитывал — быстро замаскировать ложь так, чтобы о ней забыли.

— Да разве же ходят к Кощею за невестами! — скрипуче засмеялась старуха.

— Не ходят! — смело ответил Никита. — Поэтому и тут должно быть видимо-невидимо. Вот скажи, где я неправильно рассуждаю: Кощей девиц-красавиц похищает?

— Ну пускай так, — согласилась кощеева сестра. — Хотя и не так.

Она подпёрла щёку ладонью, и кожа собралась, словно ткань складками. Никита отвёл взгляд, и старуха хмыкнула.

— Так вот, за девицами никто не приходит, ни отцы, ни братья. Значит, в Кощеевом царстве пруд пруди невест!

— И кто же их тебе отдаст, душа моя? — пропела старуха. — Кощей девиц не просто так забирает, а в оплату услуг. Неужто ограбить его собираешься?

— Ещё чего! — возмутился Никита. — Я его честно попрошу отдать мне девиц, а не согласится — честно вызову на бой.

— Глупость, — мяукнул кот, поднялся и выскользнул за занавеску в прихожую, а оттуда на улицу, устроив сквозняк. Затрепетали капли-светильники под потолком. Никита поёжился и сразу пожалел — нельзя показывать страх и слабость!

— А вдруг девицы не согласятся с тобой уходить, Никита Михеич? Силой потащишь?

— Как же это не согласятся?! — опешил юноша.

— А чего им возвращаться? — печально протянула старуха, повозив пальцем по скатерти. — Сам говоришь, ни отцы, ни братья их вызволять не пришли, так куда им возвращаться?

— Ну хоть одна-то согласится! — в отчаянии воскликнул Никита. Он и правда не подумал о такой возможности. — Мне же, главное, невеста нужна...

Старуха вдруг рассмеялась, вскочила, опрокинув табуретку, сдёрнула с головы платок, и на грудь ей упали две толстые седые косы с вплетёнными в них белоснежными атласными лентами.

— А чем я тебе не невеста, Никитушка-богатырь? — воскликнула старуха и закрутилась, раскинув руки в стороны.

Тень запрыгала по стенам, затрепетали занавески, замигали лампы капли, а некоторые и вовсе погасли. Босые ноги шлёпали по полу, звенели капли, шуршали потревоженные связки трав. Никита вжался в стену и во все глаза смотрел на старуху — ему показалось, что косы вспыхнули медным огнём, бесформенный балахон обернулся белоснежным кружевным платьем, на кожаном поясе ожил рисунок с летящими воронами вместо чёрных пятен, рябиновые бусы обвили длинную шею, а на лице без единой морщинки засияла широкая улыбка.

Кощеева сестра резко остановилась. Как быстро морок затуманил взгляд, так же быстро и прошёл. Никита тяжело дышал, словно это он только что бешено танцевал, а не ведьма! Старуха тем временем подобрала с пола изумрудный платок, кряхтя, подняла табуретку и села. Она-то совсем не запыхалась.

— Ну что, Никита Михеевич, берёшь меня в невесты?

— Это не настоящее, — прошептал Никита.

— А как отличишь, что настоящее? — серьёзно спросила старуха, убирая растрепавшиеся космы под платок. — Я-то младшая сестричка, лишь шалю помаленьку и предостерегаю. Средняя — ух как умна, загадки тебе загадывать будет. Заболтает — забудешь, куда шёл. А коли до старшей доберёшься — там тебе совсем несдобровать. Вот сидишь, как птенчик на жёрдочке, трясёшься, едва дышишь... Какая тебе битва с Кощеем, душенька моя? У тебя и меча-то нет.

Никита выпрямился на табуретке, пригладил кудри.

— Вот ты говоришь, что девицы не согласятся со мной идти, потому что им возвращаться некуда... Так и мне тоже, бабушка.

Повисла тишина, только капли позвякивали под низким потолком. Старуха накручивала прядку на кривой палец, и Никите снова показалось, что в седине сверкнула медь.

— Может, ещё чаю? — спросила чародейка, а Никита понял, что настоящий вопрос был «Может, передумаешь?»

— Нет, — коротко ответил он и встал.

— Как знаешь, — вздохнула старуха.

На улице Никита первым делом зажмурился от яркости. Когда открыл глаза, обнаружил, что старуха наклонилась и вытягивает из подола льняную нитку. Намотав маленький клубочек, она выпрямилась, постучала ногтём по чёрному пятну на поясе. Пятно зашевелилось, стало выпуклым, из него вдруг полезли какие-то острые штуки, которые множились, расширялись, пока не выскочили на ладонь ведьмы комком перьев. Комок увеличился в размерах и с хлопком превратился в небольшого ворона.

Старуха ловко нацепила птице петельку на ногу, что-то ей коротко шепнула и бросила клубочек Никите. Тот поймал его, а ворон соскочил со старухиной ладони и пересел юноше на плечо.

— Это тебе проводник. Нить не выпускай, пока через реку не переберёшься, а то завязнешь. Потом сразу отпустишь!

Никита поклонился старухе и привязал другой конец нитки к мизинцу. Ворон тут же подпрыгнул и расправил крылья, рванул вверх, набирая скорость, и Никита, едва успев подхватить с земли свой заплечный мешок, бросился за ним.

— А по коню не скучай, ему тут хорошо будет, — раздался вслед звонкий девичий голос.

Никита коротко обернулся через плечо — от закрывающейся двери мелькнули рыжие волосы. Но думать было некогда. Ворон тянул вперёд, к реке.

***

Любава прислонилась с закрытой двери и тяжело выдохнула. Что за день! А мальчишка-то какой хороший — Никита! За такого и правда замуж можно было бы... Как жаль... Может, у сестры получится его отговорить?

Девушка поправила подол платья, решив оставить мешковатое холщовое, а пояс вернула к его изначальному виду — с воронами. Одно только место пустовало. Рябиновые бусы ровнее перекрутила. Выпустила медно-рыжие косы из-под платка. Заглянула за занавеску, вытащила из комода на изящных ножках белую тарелку с голубой каёмочкой, кинула на пол подушку и уселась на неё, скрестив босые ноги. Подышала на тарелку, потёрла рукавом и дважды стукнула по центру ногтём. Поверхность заколыхалась, пошла чёрными линиями, тарелка звякнула дважды в ответ и полностью почернела.