Грань

— Все мы, как оказалось, — дергаю плечами я.

Я на работе и Йонас только что сообщил мне, что накрылся Карре-Ост. Окончательно и бесповоротно.

— Мы или они?

Хочу знать, кто запорол этот стопроцентный проект, вроде и не мой уже, но делали мы его два с половиной года.

— ЭфЭм, как я считаю. Не предоставили какой-то инфы... по финансированию, что ли... Власти и решили, что у них там, на этом проекте инвесторы левые и антикоррупционный комплаенс погорел. В бауамте психанули или просто поперезаболели все, а замам временным когда там разбираться – они по-быстренькому отклонили. Официальное объяснение: в срок не предоставили проектную документацию.

— Ну херово... — только и нахожусь, что сказать. – Что делать будешь?

— Ничего.

Он прав – он ничего больше не будет делать ни по этому проекту, ни по этому клиенту. Его отстранения потребовал самолично Франк, не кто иной как. Побушевал, кажется, там. И Мартина за горло – хвать:

«Верните Кати. Она залатает».

Ах вот оно, думаю, что. Сам ухайдокал – мало ли что у них там за бардак, формально ответственный-то все равно он – а теперь – стресс снимать с бабой, на которую давно облизывается. Только прижать ее, меня, которую, пока никак не получалось – ан, может, получится теперь.

Выпытываю у Рика, что у них там на самом деле происходит, кто от кого косит и к кому. Конечно, может, Рик не хочет говорить, а может, просто не в курсе. По-моему, он настолько замотан в «наших» делах, что ему не до этого – даже стал реже появляться у них на фирме. Про Карре-Ост лишь говорит уклончиво, мол, на той самой ВиКо под Сильвестр он, как и многие, лишь замещал кого-то из их пацанов, а после почти совсем на этом проекте не работал. Когда в разговоре неоднократно упоминаю, мол, «Франк... Франк...», он смотрит на меня угрюмо и даже зверовато, затем еще раз твердо говорит, что об этом кидалове, которое замутил «наш Йонас», он не в курсе. Как, наверно, и сам Франк. Затем резко меняет тему.

Франк быстро зализывает раны – ему легко, это ведь не они над одним только прогоревшим тендером ишачили полгода. А он находит новый проект, и, понятно, не думает «расставаться» с нами. Задабривает Мартина, как тот спешит задобрить его «мной».

Йонас оправляется и вновь приходит в норму. Его прибирает к рукам другое наше начальство, и он фактически переходит в другой отдел – в конце концов, на Мартине и его проектах у нас тут свет клином не сошелся.

И все-таки, и все-таки... Среди эфэмовцев курсирует байка про то, как наш Йонас всех их подставил, запорол проект. Сказать, что мне за него обидно, потому что терпеть не могу несправедливость – ничего не сказать.

А у нас на Аквариусе подобно паукам ползут другие слухи – будто «они» нарочно все профукали. Будто Франк договора какие-то левые заключил и на них левачит, а все эти дерганья с нами – так, для отвода глаз только. И нашей репутацией воспользоваться, и ноу-хау слямзить, а потом с кем-то левым реализовать проект. Еще болтают, будто ему жесть как приспичило меня потискать. Да-да, эти слухи даже до меня каким-то образом доходят. Как до жены его еще не дошли. Или может, дошли уже.

Мартин непреклонен – ранее мне был объявлен строгий выговор в виде наезда – ведь это ж я тогда не подумавши Йонаса внедрила – какого черта? Мол, Франк и его ребята, может, ничего не понимают, а он-то, шеф, прекрасно знает, что, будь я на проекте, со мной такого прокола не случилось бы, я бы заранее предвидела и отвела б беду. Поэтому – давай, мол, работай с Франком напрямую и чтоб в этот раз все было как надо. Я б посмеялась над этими сказками, если бы от всего этого мне не было так грустно.

Встречаюсь я с Франком теперь кошмарно часто, при встрече он неизменно лобзает мне щеки, за обедом, если буде таковой случается, пытается схватить за пальцы или отпить минералки из моего стакана. Сам ездит по ушам, как беспросветно устал от семьи и как отчаянно хочет вырваться в отпуск в свои любимые Штаты, но только бы без них и чтоб с каким-нибудь интересным человеком, с которым не будет скучно. Толкает это пару раз, пока мне окончательно и бесповоротно не надоедает – я им тут, твою налево, не девочка по вызову.

Я объявляю ему в лоб, что у меня непочатый край работы и что никуда, ни в какие Штаты я не поеду ни сейчас, ни после. Мне... эм-м-м... маму бросать нельзя.

— Что, совсем? – не верит Франк. – А ненадолго если?..

— Ни на один день.

Вот – опять маму тулю в качестве алиби, как маленькая. Будто не научилась без этого по-взрослому отшивать. Сама себя ненавижу за эту наглую ложь и жду теперь беды в виде какого-нибудь неизбежного маминого заболевания.

Когда в следующий раз Франк норовит назначить очередное «совещание» тет-а-тет и снова в ресторане, отказываюсь в решительной форме, а Мартину, возникшему было, заявляю в лоб:

— Ты эскорт-сервис ему поищи, если ему жена наскучила. А мне работать надо.

И тут я не вру.

***

О левачестве:

Рик совершенно изматывает меня своими – условно «нашими» – делами. «Сигаретная фабрика» — махина, вишенка на торте, которая больше самого торта. Проект это относительно большой и продвигается пока медленно. А пока он хватается буквально за все, что ему ни подбросят, за каждую мелочь. Распыляется сам, распыляет меня.

Кругом гудят корона-тест-центры – он берется ставить новые, подгонять контейнеры. Аднан только знай себе кидает ему бригады, тоже дурной на бабки. Или же Рик сам выписывает их из Польши, Чехии, с Балкан. Откуда у него только такие знакомства. По-нормальному это, конечно, дешевле, но на данный момент из-за короны не все просто и не все быстро.

По деньгам тут, хоть и мельче, но, конечно, живее, чем на мега-проекте – и куда, думаю, ему столько денег. Но он говорил же раньше – все пихает в дело. Неудивительно, что он все реже бывает у себя на работе. Ума не приложу, как шеф его еще терпит.

О поползновениях этого самого его шефа, то бишь, Франка, спящего и видящего, чтобы затащить меня в койку, Рик не распространяется ни напрямик, ни косвенно. Может, и не ревнует вовсе. Может, это мне давеча показалось. Может, ему вообще плевать. А может, думает, что я справлюсь без него, я ж барышня грозная. Бесит это, если честно.

А чтобы я не спрыгнула с его дел и не «киданула его, как «наш Йонас – на финишной прямой почти», как сам он постебывается, Рик держит меня своей хваткой – активно пользует не только по части моих профессиональных навыков.

И тут его хватка дает себя знать, как никогда: я подсела на него.

Изматываюсь на работе, измотанная, лечу к нему и ничто не в силах меня удержать. Мне кажется, с ним творится то же самое. Он тоже подсажен. Так и живем-встречаемся. Стихийные наши встречи – они неистовые, в объятиях наших дрожь, а в голосе задышка.

Наверно, многие у нас на работах догадываются и даже знают о нашей связи. Мне безразлично и недосуг разузнавать, кто, что и сколько.

Еще раз о его стиле работы: возможно, я ранее уже об этом распространялась, но – кто сказал, что работать с ним приятно и что это мотивирует?.. Скорее, пинает, толкает, гонит в шею, да так, что ты спотыкаешься, то и дело падаешь, тебя за шкирку ставят на ноги и гонят вперед и непонятно, как, но ты доходишь до цели. Причем на финишной прямой отдыхать тебе недосуг – тебя пинают дальше – к следующей цели...

Обычно начинается все стихийно, жестко, без каких-либо внедрений или пояснений. Бывают нестыковки, недо-информация по организационной части. И – плачь, кто слаб. И не слаба я вроде, и плакать не привыкла, но на психи прорывает иногда. В такие моменты, хоть не имела удовольствия узнать ее, заочно вспоминаю незабвенную старушку-Риту. Тогда и говорю себе, что ни за что не хочу уподобляться ей и превращаться в такую стерву, как она. Что ни один его косяк меня такой не сделает. Видимо, это и спасает, и как-то мы движемся дальше, пока не завершаем очередное дело.

При всем этом он ценит меня, Рик. Всю меня. Очень ценит. И ни перед кем этого не скрывает.