Лекарство от одиночества

– Где? – кратко, решительным голосом спросил он.

– Там, на углу соседнего дома, –  ткнула я пальцем в ту сторону, где всё произошло.

Папа перепрыгнул через перила, а я побежала за ним. Мама тоже выскочила и побежала заводить машину. Потом помутилось сознание, и больше я ничего не помнила.

Очнулась я на следующее утро в серой комнате, которая казалась чужой, но на самом деле была моей спальней. Тёрла опухшие глаза, ничего не понимая и стараясь скинуть эту чёрно-белую пелену, но нет, никаких цветов я больше не видела. Подбежала к зеркалу, а оттуда на меня смотрела девушка, словно нарисованная  графитным карандашом. Я не узнавала себя. Если это сон, то очень страшный сон для меня, как для человека, и ужастик для художника. Я больше не вижу цвет? Последнее, что я помню из цветного, – это как красная кровь на белой рубашке превратилась в черную. И… все. Потом я бежала, а все вокруг было серым.

Женька! От плохого предчувствия сердце бешено забилось, выскакивая из груди. Какая разница, какого цвета мир, когда мой спаситель может умереть.

– Мама! Папа! – закричала я, выбегая из спальни. – Что с Женькой?

Родители тут же дали мне выпить какую-то  бурду и успокоили. Парню сделали операцию, и в тот момент он еще не очнулся. Но все будет хорошо, потому что папа дал ему свою кровь, а это значит, что и его сила теперь пребудет с Женькой. Мама вещала, словно магистр Йода, гладя меня по голове и пытаясь накормить овсянкой, как маленькую. Я с усилием проглотила пару ложек, жутко тошнило от волнения и переживаний.

Папа предложил прогуляться, но и это тоже была не очень хорошая затея. На каждом углу мне чудились черные кровавые пятна, которые я старательно обходила. Так что гуляли мы недолго. По возвращению домой я заперлась у себя в комнате.

Как дальше с этим жить? Что же делать? А если Женька не очнется? Я забилась в угол  и стала молиться. Никогда раньше этого не делала, но тогда вспомнила «Отче наш ..и иже еси на небеси». «Боженька, помоги, пожалуйста, умоляю, пусть Женька очнется!» – крутилось в голове. Я раскачивалась из стороны в сторону, просидев так, наверное, несколько часов, а может, просто время тянулось вечностью. Родители позвали ужинать, но аппетита не было. Выпила чаю и снова забилась в угол в ожидании чуда. Казалось, время замерло. Смотрела на полную луну, и хотелось выть. В конце концов, в два часа ночи нам позвонили. Женька очнулся. Хотелось закричать: «Спасибо, спасибо, боженька! Дядя доктор, спасибо. Папочка, ты самый лучший». Уткнулась в подушку и проревела от счастья до утра. Не помню, как уснула, но проснулась я вместе с аппетитом.

Прошло еще два бесконечно долгих дня, и меня, наконец, пустили в палату к Женьке. Моего рыцаря было не узнать из-за опухшего носа и заплывших глаз. Но увидев меня, он постарался  улыбнуться. Лицо исказилось в жуткой гримасе.

– Привет, сестричка!  Спасибо, что спасла, – нарочито весело произнес он.

Казалось, что ему неловко из-за  своей боевой красоты.

– О, чём ты? Тебя спас мой папа. А ты для меня настоящий герой! Ты им всем так навалял, что поверь, они выглядят не лучше тебя, – утешила я своего рыцаря.

– Правда, что ли? А ты откуда знаешь? – недоверчиво поинтересовался он.

– Так их всех арестовали, и я ходила на опознание, – с гордостью заявила я, выкладывая йогурты на тумбочку.

Врачи сказали, что Женьке, кроме молочного и яиц всмятку, ничего пока нельзя.

– Ну надо же! Какая у нас оперативная полиция! Не ожидал.

– Так это я им помогла. Нарисовала портреты бандитов. Я запомнила каждый отсутствующий зуб и каждый шрам на их лицах. Пока тебя там чинили, я изобразила их со всех ракурсов. У полиции просто не было вариантов, опознали и всех бандитов быстро нашли. Теперь им влепят по первое число за попытку убийства.

– Ты знаешь, я тут подумал и решил, – Женька нахмурился, как будто какая-то мысль его мучила.

– Это хорошо, что ты подумал, а то мне иногда казалось, что под красной шапкой думалки нет, – нервно захихикала я

– Так вот, – Женька проявил терпение к моим шуточкам. – Я решил, что пойду на борьбу. Так что, сестричка, стану крутым бойцом и  тебя всегда смогу защитить.

Мне захотелось расплакаться, но я сдержалась. Ничего лучше не придумала, как поцеловать Женьку в лоб, чтобы скрыть комок, подступивший к горлу от воспоминаний того дня.

Уходя, я подарила новоявленному брату шапку, только теперь уже бирюзовую. Папа помог мне с выбором цвета.  После восстановления Женька, и, правда, пошёл на рукопашку и вскоре стал чемпионом области. А получив золотую медаль, ушёл в тренеры.

– Знаешь, Вася, бессмысленно собирать медали, когда на улицах ходят хулиганы, а парни не умеют защищать своих близких, – сказал он как-то раз.

Я понимала его, как никто другой, и поддержала решение. Мы ведь были теперь одной крови, после того, как мой отец отдал ему часть своей. А может, потому что у нас была одна боль на двоих.

И да, Вася это я – Василиса. Все называют меня по-разному, папа и брат – Васей. С папой понятно, он жутко хотел мальчика. а родилась я. Мама Василисой, бабушки и прабабушка – Лиссой.  Дедушка и вовсе называет хитрой лисой из-за моих зеленых миндалевидных глаз. Когда-то зеленых. Теперь и они, отражаясь в зеркале, были холодного стального цвета.

Глава 2. Рисовать значит жить

Воспоминания прогнали последние остатки сна, и я поняла, что сегодня уже не усну. Решила лучше поработать над новой книгой про очередных драконов. У моего издательства по-прежнему в тренде были попаданки и ведьмы с драконами. Обычно мне присылают распечатку рукописи, я читаю и рисую скетчи прямо на страницах с текстом. Вот такая у меня фишка. Потом отправляю свое творчество, а уж издательство решает брать или нет. Радует, что пока всегда выбирали всё. Если бы я отправила просто списком с описанием идей, думаю, шансов было бы меньше. Все же иллюстрации играют большую роль. Увидели, полюбили, купили. С этим издательством я работаю уже более десяти лет. И да, это моё первое место работы.

В детстве я рисовала карандашом в книгах лёгкие наброски сюжетов, и родители мне разрешали «портить» книги. Это было до того, как мир перестал быть цветным.

Тот страшный день, когда мой спаситель Женька утопал в крови, выжег в моём мозгу или в глазах не только этот красный цвет, но и все остальные цвета тоже, заменив их на серый. Только вот почему после того, как прошёл шок от увиденного, и потом когда Женька уже очнулся, цвета так и не вернулись ко мне. Даже врачи разводят руками

Теперь весь мой мир стал серым, разбавленным белым и чёрным цветами. Вокруг только серые лица, серые здания, серая тишина, мой серый страх.

Всё то лето я просидела дома. Каждое утро, просыпаясь в надежде, бежала встречать рассвет, а он был ярким,… но серым. Мама то и дело водила меня к врачам. Но они не находили в моём зрении никаких отклонений. Зато направили к психотерапевту. Но тут вмешалась мамина мама. Бабушка запретила делать из внучки сумасшедшую. Мама не сдавалась, и отвела меня на какой-то Тета Хилинг. Этот метод тогда был малоизвестен. Но и с этим «лечением» ничего не получилось. Психолог сказала, что у меня нет «доверия миру и веры в силы высшего порядка», поэтому я не смогла войти в «тета-состояние».

Пришла осень, и я пошла в школу. И тут начались проблемы. Каждый раз, когда что-то было связано с выбором цвета, я сталкивалась с удивлением одноклассников, а иногда с резким окриком «ты, что, слепая?». Вначале это пугало. Я терялась и заикалась, пытаясь скрыть свой недуг. Потом начало злить. Да, да! Я слепая! И что мне с этим делать? Ещё хуже всё становилось вечерами. После заката я совершенно не ориентировалась в сером мире. Лужи казались ямами, ямы – тенями, тени еще больше сбивали с толку. Но мой мир теперь – миллион оттенков черно-белого и яркие огни фонарей и автомобильных фар.

Из-за моей куриной слепоты вечером после школы меня встречали родители. Женька набивался в телохранители, но отец был против.