Холли внутри шторма

— В том смысле, что у нас чокнулась одна пьянчужка?

Тэсса большим пальцем погладила ладонь Фрэнка.

— Я предоставлю тебе дополнительные аргументы, но хорошо бы ты и сама поискала похожие случаи на других кладбищах. Кенни, где Фанни?

— Переписывает пьесу наверху.

— Пусть она соберет подписи жителей деревни… Вы ведь тоже хотите закрыть кладбище? — немного запоздало спросила Тэсса.

— Пожалуй, — задумчиво согласилась Мэри Лу. — Оно действительно жуткое.

— Но на что деревня будет тогда жить? — задалась вопросом Дебора Милн.

— У нас есть альпаки, — бодро заявил сварливый Джон.

— Жаль, что некому теперь выходить в море, — вздохнула Мэри Лу. — Я скучаю по дедушке и его рыбе.

— Закрыть кладбище? — рассердился Йен Гастингс. — Вы тут чокнулись всей деревней? Это вообще-то государственная программа национального значения. Ее разрабатывали психологи, социологи и политики. А вам это что, игрушки?

— Поэтому я все еще не сожгла его, а попросила Камилу написать официальный запрос, — процедила Тэсса раздраженно.

Дыхание Фрэнка становилось все более прерывистым.

Да он вот-вот сорвется.

— Делай как знаешь, Тэсса, — сказал сварливый Джон, — мы будем на твоей стороне.

— Ладно, — внезапно согласилась Камила, — так и быть. Ты недавно вытащила меня из моря, хоть я и без тебя бы справилась, Тэсса Тарлтон. Но я умею ценить добрые порывы, даже если они и глупые.

Фрэнк вдруг встал и выскочил из кофейни.

Тэсса едва не заорала от отчаяния, но ей не хотелось устраивать сцену перед всеми.

— Спасибо, — спокойно поблагодарила она Камилу. — Я тоже запомню твою поддержку. А теперь я иду спать, всем пока.

— Так и пойдешь? — забеспокоился Кенни. — Ты с повязкой на глазах, а на улице жуткий ливень. Давай я тебя провожу.

— Да уж обойдусь как-нибудь, — хмыкнула Тэсса.

— Да хоть зонтик возьми!

— Да толку от него.

Дождь обрушился ледяными потоками.

Ветер продувал куртку.

Тэсса знала Нью-Ньюлин наизусть, каждый камешек, каждую рытвину. Она уверенно шагала по размякшей чавкающей земле, стараясь не сбиваться на бег.

Да что с Фрэнком такое! Еще несколько часов назад он вел себя совершенно нормально, а вернулся в Нью-Ньюлин — и окончательно слетел с катушек.

Повеяло снегом и клубникой.

— Холли, — Тэсса остановилась, ловя направление и скорость ветра. — Почему ты все еще шляешься по улице в такое ненастье?

— Ты видела это небо? Ты-то почему шляешься в одиночку? Только не снимай шарф, я тебя умоляю. Давай сюда руку. Домой, полагаю?

— Боюсь, что на кладбище.

Холли засопел сердитым ежиком:

— Опять у нас дубина чудит?

Он не то что поддерживал ее, а скорее тащил, развив бешеную скорость. Наверное, очень хотел скорее попасть в тепло.

— Вижу объект, — вдруг затараторил он деловито, — бредет по лужайке перед воротами на кладбище. Тэсса, он еле ноги волочит, сам на зомби похож. Страх-то какой. Будем брать?

— А ты как думаешь?

Холли потянул ее за руку, и вскоре она ощутила сквозь густой дождь запах свежего дерева и старых горечей.

— Фрэнк, — она схватила его за куртку, на ощупь добралась ладонями до его лица, обхватила мокрые скулы, — пожалуйста, давай пойдем домой.

Он не вырывался, оставался неподвижным, и только рваное хриплое дыхание разрывало шум дождя.

— Ты не слышишь? — спросил Фрэнк совершенно несчастным голосом. — Алан зовет меня.

У Тэссы от ужаса волосы зашевелились. С каких пор кладбище стало таким активным и сильным?

— Я тоже, — прошептала она, лаская пальцами холодную кожу, — зову тебя.

Фрэнк отступил, убегая от ее прикосновений. Тэсса перепроверила: Холли стоял за ее спиной, и тогда она сняла шарф, прямо глядя в наполненные мраком глаза Фрэнка.

— Останься со мной, — она не стала добавлять в свои интонации инквизиторскую властность. Что-то ей подсказывало, что сейчас не время для принуждений.

Зрачки Фрэнка расширились, на лице, кроме отрешенного упрямства, проступила неуверенность.

— Тэсса? — прошептал он и жадно схватил ее за руки, вглядываясь так, как будто ожидал увидеть нечто чудесное, но и ужасное тоже. — Ты правда сняла шарф? Прямо сейчас ты любишь меня?

— Я…

И для вранья тоже не было места в эту минуту.

— Я не чувствую перемен, — призналась она обескураженно. — Это значит, что я зря носила шарф? На расстоянии иглы Дерева любви не работают?

— Или, — ненавязчиво подсказал Холли, — ты уже любишь Фрэнка на весь тот максимум, на который способна. Поэтому магия пикси не может ничего изменить.

— Что? — переспросила Тэсса.

— Что? — повторил Фрэнк.

— Господи, ну какие же вы деревянные, — простонал Холли. — Пойдемте уже домой, холодно и мокро!

— Я хочу проверить, — решительно заявил Фрэнк.

— Тебе сейчас лучше не соваться на кладбище, — предупредила Тэсса.

По его лицу словно рябь прошла, и он так сильно стиснул ее запястья, что едва хруст не послышался.

— Между тобой и Аланом, — с исступленной убежденностью сказал Фрэнк, — я выберу тебя. Я всегда выберу тебя.

Тэссу словно неведомая сила швырнула к нему. Она целовала его под дождем — хаотично, быстро, горячо, отогревая и утешая, и сама утешаясь тоже. Орден вытравливал из своих адептов умение любить, оно было таким же вредным, как страх, жадность или нерешительность. Но здесь, под ледяными и чистыми слезами девочки Одри, все это было неважно.

Важен был только Фрэнк.

Взяв его за руку, она сама повела его на кладбище. Казалось, что от могил исходил потусторонний стон, клубился туман, — никогда еще здесь не было так жутко.

Тэсса подставила иглам дерева обе ладони, которые тут же покрылись капельками крови.

А потом посмотрела на Фрэнка.

— Ничего не меняется, — просто сказала она. — Я люблю тебя не больше и не меньше. Только так, как умею.

Оказалось, видеть, как на глазах взрослого, потрепанного жизнью, сильного мужчины выступают слезы, — это очень больно. У Тэссы буквально сердце взорвалось.

Фрэнк резко засмеялся и обнял ее.

— Если мы во всем разобрались, то давайте уходить отсюда, — взмолился Холли. — У меня от этого тумана кровь в жилах стынет.

Солнце так ярко сияло над Нью-Ньюлином, что Тэсса даже зажмурилась.

Лежа в кровати, она видела ясное небо и кусочек спокойного моря.

Фрэнк мерно дышал под ее головой.

Его грудь поднималась и опускалась.

Ночью он попросил привязать его к кровати, поскольку зов Алана продолжал бередить его душу. Он боялся, что снова сорвется.

По крайней мере, Тэссе не пришлось останавливать его силой. Да и Фрэнк вроде бы не собирался противостоять ей — но сколько это продлится?

Следовало как можно быстрее понять, что пробудило кладбище.

Приподнявшись, она освободила руку Фрэнка, привязанную к изголовью, легко поцеловала его в губы.

В Тэссе плескалось столько нежности, что она могла бы затопить ею всю деревню.

Ресницы Фрэнка дрогнули, он потянулся, разминая затекшую руку, и сел в кровати. Умиротворенный. Спокойный.

Тэсса потянулась к нему, взъерошила волосы, поцеловала веки, виски, погладила плечи.

А потом встала и отправилась навстречу новому дню. Пора было отнести молоко пикси и призраку на чердаке.

Холли так и рисовал в гостиной — всклокоченный, вдохновленный, сумасшедший.

— Ты не ложился? — удивилась Тэсса, вставая за его спиной.

И замолчала, пораженная увиденным.

Холли и прежде был гением, но все-таки оставался в рамках этого мира. Пейзажи и редкие портреты, магический реализм или жанровые зарисовки — все они были пропитаны особым светом, притягивали к себе взгляд и вызывали шквал эмоций.

В этот раз его напрочь выбросило за границы привычного, и нанизанные на полотно образы казались лишь смутно знакомыми — тут было и небо, и радуги, и шторм, и штиль, и дождь, солнце, но этого всего и не было. Казалось бы, вызывающий хаос, ослепляющие цветовые контрасты, странные формы, но чем больше ты смотрел на это — тем больше гармонии видел.