Большие Надежды

– Да пошёл ты к чёрту.

С этими словами Флор развернулась и направилась в глубь коридора. Внутри неё колотилось такое бешенство, что руки мелко дрожали, когда она со всей силы толкнула дверь в свою комнату. Флор слышала, как что-то крикнула Джуди, как пытался её успокоить явно настороженный Герберт, но молчание Стивена оказалось самым красноречивым. И его ненависть к Артуру Ханту ударила в спину так сильно, что она едва не споткнулась. Это было неправильно. Дико! И Флор со всей силы шарахнула дверью, пытаясь громким звуком разорвать то удушающее чувство, которое возникло ещё в коридоре. Но лишь когда вокруг осталась лишь тишина комнаты, она поняла – это был страх.

Флор медленно огляделась, вряд ли понимая, что именно видит перед собой, а потом прикрыла глаза. Это конец? Она больше ничего не сделает? Да и что вообще можно сделать, когда всё настолько плохо? Что она может? Резко выдохнув, Флор открыла глаза. Да катись оно всё… Схватив аккуратно повешенный заботливой рукой Джуди защитный костюм, который та стащила с неё, едва Флор переступила порог Убежища, она вновь попробовала его натянуть. Треснувшие рёбра немедленно мерзко заныли, стоило защитным свинцовым пластинам стянуть грудную клетку, а когда спины коснулся жёсткий каркас стало почти невыносимо. Флор замерла, медленно выдохнула, а потом вдруг услышала, как тихо открылась дверь. Нервно обернувшись, она уставилась на замершего около стены Герберта.

– Я даже не сомневался, – пробормотал он, а потом устало потёр лоб. Выглядел Льюис дерьмово. Под глазами залегли тени, подбородок зарос неаккуратной светлой щетиной, а кожа на шее, где, видимо, у шлема отошёл защитный ворот, была покрыта пылью и, кажется, копотью. Сам же стандартный доспех Карателя выглядел серым.

– Пришёл меня отговаривать? – процедила Флор, застегнула последний замок на убогом доспехе и медленно выдохнула. Костюм был тяжёлым. А для её измученного организма и вовсе почти неподъёмным, однако она выпрямилась и посмотрела на Герберта. Тот ухмыльнулся.

– А это возможно?

– Полагаю, что нет, – фыркнула Флор и пошатнулась, чувствуя, как кружится голова, но свой локоть из руки немедленно оказавшегося рядом Герберта вырвала и отстранилась. Льюис лишь закатил глаза, а потом потёр переносицу.

– Тебя велено не выпускать. Ни сейчас, ни потом.

– Не много ли он на себя берёт? – невольно повторила Флор брошенный Стивом упрёк.

– Джонс лидер. И имеет на это право, не находишь? – негромко отозвался Герберт, а потом со вздохом добавил: – Хант слишком долго был его личным врагом. Да, возможно, немного надуманным. И, разумеется, Стив сам поспособствовал этому своими неразумными действиями. Но глупо отрицать, что у него нему скопилось достаточно претензий как общих, так и…

– Каких? Личных? Не припомню, чтобы им было что делить.

Льюис как-то странно на неё посмотрел, но отвёл взгляд и скупо закончил:

– Мы боремся против Канцлера, и нет никого ближе к нему, чем Артур Хант. Его смерть воодушевила бы многих.

– Воодушевление смертью? – растерянно пробормотала Флор. – Это какой-то абсурд.

– Тем не менее мы здесь тоже нуждаемся в мотивации. Пускай и такой.

– И ты?

Флор замерла и посмотрела на поджавшего губы Герберта. Он какое-то время сверлил её взглядом, после чего немного неловко почесал лоб, стараясь не уронить запылившуюся маску Карателя, вдохнул-выдохнул и устало спросил:

– Сколько доз обезболивающего у тебя есть?

На мгновение Флор растерялась, а потом тихо ответила:

– Пять.

– Маловато на его тушу, – пробормотал Льюис и скривился, когда смерил взглядом привалившуюся к стене Флор. – Да ещё и ты не в лучшей форме. Вколи одну прямо сейчас. Когда приедем – вколешь вторую.

Она отлепилась от стены и попыталась принять вертикальное положение так быстро, как только могла. Рёбра немедленно взвыли, перед глазами заплясали развесёлые точки, но Флор прикусила до крови язык и выпрямилась.

– Не надо. Я справлюсь и так, – чётко проговорила она.

– Ну да, хочешь, чтобы он мне потом голову из-за тебя оторвал? – процедил без тени улыбки Льюис и одним выработанным до автоматизма надел на голову шлем. Знакомая черепообразная маска, хоть и не такая страшная, как у Артура, уставилась визорами на приготовившуюся спорить Флор. – Коли. Сейчас же. Тебе и без того будет непросто.

Больше спорить она не решилась. Только уже у самого выхода, прежде чем надеть свой потрёпанный шлем, обернулась и коротко спросила:

– А Джуди?

Герберт хмыкнул, проверил хорошо ли выходит из ножен клинок и негромко ответил:

– Просила передать, чтобы ты не вводила ему все ампулы сразу.

Флор на мгновение зажмурилась и мысленно пробормотала молитву, которую бог знает как вспомнила. Всё-таки Джуди была святая.

Покинуть Убежище оказалось довольно легко. Если их и заметили, то давали возможность уйти, что совершенно не значило, будто их пустят обратно. Однако этот вопрос они будут решать по возвращении, и если у них всё получится. Потому что даже в глазах решительно настроенной Флор затея выглядела весьма безнадёжно. Впрочем, Герберт, кажется, не испытывал подобных сомнений. Он помог Флор забраться на допотопный квадроглиссер, после чего легко оседлал свой, затянул потуже ремни доспеха и завёл оглушительно загрохотавший мотор. Из подземного тоннеля они вылетели, когда горизонт начал светлеть.

У границы Города они оказались удивительно быстро. Либо так показалось возбуждённому мозгу, который думал лишь о своём.

– Проехать внутрь нам не дадут, – неожиданно крикнул сквозь шум ветра Льюис, и Флор вздрогнула от неожиданности.

Она подняла голову и увидела перед собой переливавшиеся зеленоватым светом гексагоны Щита. По ночному времени те всё ещё были укрыты пластинами безопасности.

– На всех подземных подступах к Башне стоят заграждения, а для улиц мы слишком шумные. Придётся оставить глиссеры рядом с Щитом и пробираться самим. Будем молиться, чтобы Город нас не заметил.

– Возможно, будет лучше, если он всё-таки о нас узнает, – задумчиво пробормотала она, глядя, на стремительно выраставший словно из-под земли Щит. Тот уже тяжело нависал прямо над ними.

– Что? – крикнул Герберт.

– Как мы пройдём сквозь него? Вряд ли нас пустят через основные ворота.

– Через шахты, где обычно хранятся пластины. Там есть небольшой лаз.

Льюис замолчал, понимая, что перекричать бивший в лицо ветер и нараставшее гудение Щита стало невозможно, и кивнул в сторону открытых шлюзов. Те смотрели в предрассветное серое небо своей чернотой, что опоясывала Город подобно некой черте между мирами: внутри жизнь, а за пределами смерть и пустота. Они устремились к самому большому и вскоре замерли около черневшего в предрассветных сумерках провала. Флор вздохнула и осторожно слезла с замершего у около открытой шахты глисса.

Почва под ногами вибрировала. Жёлтая чахлая трава, чью жизнепригодность было уже не определить из-за налипшего слоя пыли, плотно устилала землю перед Щитом. И Флор впервые задумалась, что со всеми своими знаниями понятия не имела, как та вообще смогла вырасти здесь. Наверное, природа всё же сильнее упрямого человека со всеми его проблемами и катастрофами. Однако долго предаваться подобным размышлениям ей не дали. Махнув рукой, Герберт осторожно спустился в провал, где исчез полностью, а потом на поверхность из густой темноты вынырнули его руки. Он несколько раз согнул пальцы, словно подманивал Флор, и ничего не оставалось, как усесться на край, а потом нырнуть в полную черноты ниши.

Удивительно, но сюда не долетало ни одного зелёного отблеска, и даже гул стал будто бы тише. Едва заметно светившиеся в этом мраке визоры шлема Герберта мелькнули, но тут же пропали, а потом руку Флор крепко схватили и потянули в сторону уходившего вдаль узкого коридора.

Было тесно. Но не настолько, чтобы ей, всю жизнь ютившейся в ещё более узкой квартирке, стало не по себе. Однако, когда по меркам Флор они миновали три больших пролёта, раздался лязг, Льюис замер и насторожился. Она поняла это по тому, как чуть склонилась вперёд его голова с бледно фосфоресцировавшими фильтрами. Но тут скрежет повторился, теперь уже громче, и Флор скорее почувствовала, чем поняла, – дело плохо. Ей хватило всего одного взгляда на повернувшуюся к ней страшную маску, чтобы толкнуть Герберта в спину и побежать. Ринуться к полосе тусклого света, что уже замаячила на ржавой стене, так быстро, как только могла.