Чужестранцы

-- Что вы пристаете?

-- Тра-ра-бум-бум!.. -- запел Захар Петрович, стараясь заглушить ропот Палаши своим голосом, и тихо направился в зал. Здесь он остановился посреди комнаты и стал размышлять о том, не лучше ли будет картину "Майское утро" повесить на то место, где висит "Девушка с цветком", а "Девушку" повесить на место "Утра"? Постояв в раздумье минут пять, Захар Петрович пошел в кухню, разбил там банку со сметаной и принес молоток. Подставив к "Девушке" стул, он залез на него и начал приводить в исполнение взбредший ему в голову план. Стук молотка, сопровождаемый звоном стеклянного шкафа с безделушками, встревожил Глафиру Ивановну, и она не замедлила прибыть впопыхах на место происшествия.

-- Час от часу не легче! Что еще придумали? Зачем?

Захар Петрович повернул от стены свою покрасневшую от напряжения физиономию и, увидя жену, несколько смутился.

-- Я думаю, душечка, повесить "Девушку" вот там, а здесь "Майское утро"...

-- Это зачем понадобилось вам?

-- Очень естественно: "Девушка" смотрит сюда, свет падает отсюда... -- начал Захар Петрович, жестикулируя молотком.

-- Ну хорошо, делайте!.. Только ради Бога займитесь чем-нибудь...

Глафира Ивановна ушла, и Захар Петрович, посвистывая, принялся за работу.

Захар Петрович принадлежал к той породе мужей, которые, как паразиты, состоят при женах. Присосался такой паразит к Глафире Ивановне и висел, не столько вредил здоровью, сколько беспокоил, раздражал эту по природе спокойную и невозмутимую женщину. По происхождению своему Захар Петрович был одним из потомков некогда богатой и известной фамилии дворян Рябчиковых, но кроме герба своей фамилии -- щит, зеленое поле и на нем меч -- решительно, ничего не имел. Покойные родители доели последние крохи и рассовали своих детей в разные учебные заведения на казенный счет. Захарушка попал в корпус. Пощеголяв года три-четыре подпоручиком в N., Захар Петрович влюбился, в Глафиру Ивановну и, выйдя в отставку с чином поручика, женился. Женился он, по собственному его выражению, удачно, ибо за Глафирой Ивановной числился порядочный домик с флигелем.

Сделавшись совершенно неожиданно домовладельцем, Захар Петрович надел фуражку с красным околышем и почил от всех дел своих. Сперва он подумывал было о карьере, о службе по выборам, но почему-то все откладывал сопряженные с этим хлопоты. Года три после женитьбы он наслаждался мирным семейным счастьем под прикрытием "каменного двухэтажного, с мезонином", поигрывал с квартирантами в винт по маленькой и пил в садике чай со свежим вареньем и свежим номером "Гражданина" -- газетой, которую Захар Петрович выписывал, так сказать, по наследственности.

-- А ну-ка, что пишет князь? -- говаривал он, развертывая пахнувший типографскою краскою номер "Гражданина", и ставил в упрек князю одно обстоятельство: зачем он печатает газету сзади вперед...

-- У всех вперед, а у него назад... Оригинальнейший человек!..

Внимательно перечитывая "Гражданина", Захар Петрович все более и более убеждался, что дворянин должен иметь обязательно землю и что не сегодня-завтра беспоместные помещики -- в том числе и он, конечно -- будут снабжены от казны приличными имениями.

-- Ну какой я, позвольте спросить, дворянин, когда у меня нет земельных угодий? -- повторял Захар Петрович в гостях у квартирантов, когда речь заходила о трудности жизни в наши времена. -- Какую мы можем оказать поддержку, когда разорвана исконная связь наша с почвой? Мы -- беспочвенны-с! -- горячился он и при этом так убежденно пристукивал кистью руки, побивая взятку партнера, что тот вздрагивал, откидывался на спинку стула и смущенно произносил:

-- Это конечно-с...

Время шло, а Захар Петрович никуда не поступал. А затем, когда появились дети, Захар Петрович со спокойной совестью заявил жене, что дети вещь очень важная и настолько важная, что он думает отдать себя всецело детям и заняться их воспитанием, а остаток времени посвящать хозяйственным заботам по дому. И вот около шести лет уже, как Захар Петрович и занимается именно этими предметами. Воспитание детей исчерпывается обучением их делать свиные хвостики, показыванием им зайчиков, разных фокусов и звонкими шлепками с приговариванием: "раз! два! три!", а хозяйственные работы и вовсе необременительны.

В жаркий летний день Захар Петрович выйдет в своем халате на двор и, вставши посреди него, уставится в небеса взором.

-- Тучка. Видно, дождичком спрыснет, -- глубокомысленно произнесет он и начнет отпихивать ногою подвернувшуюся старую подошву...

-- Гаврила?

-- Здесь! -- глухо отвечает откуда-то сиплый голос.

-- Ты где?

-- В хлеву, барин.

-- Что там делаешь?

-- Очистку произвожу, -- отвечает Гаврила, появляясь в дверях хлева с лопатою в руках.

-- Старайся, старайся!

-- Конечно, уж постараемся...

-- А как ты думаешь, Гаврила: будет дождик?

-- А кто ж его знать! Может будет, а может не будет...

-- А хорошо бы это для хлебов? -- осведомляется Захар Петрович, хотя у него нет никаких оснований беспокоиться о хлебах.

-- Плохо ли? Теперь им самая пора наливаться...

-- Слава Богу!.. А ты вот что: если сильный дождик польет, -- почерпай поганым ведром из помойной-то ямы да под ворота полей: все смоет...

-- Я и так, барин, каждый раз лью... Восейка почитай наполовину вычерпал... Если бы фараон на двор не зашел, я все бы дочиста вычерпал...

-- Все-таки, братец, поосторожней! Кляузники.

-- Уж это как есть!..

Если прибавить сюда получение денег с квартирантов и объяснения с полицией, то вот и вся хозяйственная часть.

Итак, Захар Петрович приступил к "Девушке". Не успел он снять со стены "Девушку", как в передней затрещал звонок. Захар Петрович испуганно соскочил со стула и бросил "Девушку".

-- Не принимать! Не принимать! -- зашипел он вдогонку Палаше, завертывая полы халата.

Надо сказать, что сам Захар Петрович в гости ходить любил, но принимать их у себя недолюбливал и обыкновенно приказывал Палаше говорить: "только сейчас ушли".

Палаша вернулась и сообщила, что гости не уходят.

-- Вот нахальство! -- произнес Захар Петрович.

-- Карточку вот дали, -- сказала Палаша, передавая через щель двери визитную карточку спрятавшемуся барину.

Захар Петрович прочитал ее и остолбенел от удивления и ужаса: приехали Промотовы, сестрица с мужем, которых он считал если не повешенными, то во всяком случае заточенными пожизненно в какую-нибудь подземную тюрьму.

-- Что же, пустить их, что ли? -- спросила Палаша.

Вместо ответа Захар Петрович замахал обеими руками и побежал к жене в кухню.

-- Радуйся! Нигилисты приехали! Этого еще не доставало...

Сказал, сунул визитную карточку в руки жены и остановился, нахмурив брови, в вопросительной и даже обвинительной позе.

-- Зинаида Петровна с мужем... Какой случай!.. Где же они? Поди займи их... Я сейчас, только причешусь, -- растерянно заговорила Глафира Ивановна и стала отдавать наскоро распоряжения кухарке.

Захар Петрович махнул рукой и пошел. "Как бы с ними еще в какую-нибудь историю не попасть", -- думал он.

-- Отопри! Проси в залу. Я сейчас, оденусь... -- сказал он Палаше тоном неприятной необходимости и, хлопнув пятками туфель, проворно скрылся за дверью спальной.

Палаша провела Промотовых в зал.

Владимир Николаевич никогда не видал своих родственников и совершенно равнодушно ожидал их появления; он рассматривал брошенную "Девушку смотрел чрез окно на улицу, подходил к "Майскому утру". Зинаида Петровна немного волновалась; она не видала брата лет двенадцать и лет пять не получала от него никаких известий. Когда Зинаида Петровна была пятнадцатилетним подростком и училась в одной из московских гимназий, брат приезжал из провинции вместе с молодой женой. Но это было так давно, что в памяти осталось очень немного. Зинаида Петровна помнит, как они сидели в приемной и не знали, о чем говорить друг с другом. Захар Петрович осматривал потолки, стены и изредка задавал ей вопросы о том, добры ли учителя, что им задали из географии, что дают на третье, а Глафира Ивановна поправляла ей белый передник и осматривала косу. Судя по письмам, которые она впоследствии получала от брата и его жены, -- это были люди совсем другие, совсем чужие ей и тому кругу знакомых, в который ее толкнул случай. Когда Зинаида написала брату, что она поступает на Бестужевские курсы, брат ответил ей, что все эти курсы для порядочной девушки ненужны, что это только глупая мода -- поступать на эти курсы, и что было бы лучше оставить эту затею. Зиночка ничего не ответила, и с тех пор между ними все было покончено. От посторонних лиц Рябчиковы узнали, что Зина вышла замуж, что потом они "попались" и исчезли из Петербурга...