Чужестранцы

Чириков Евгений Николаевич

Евгений Чириков

Чужестранцы

I.

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

VIII.

IX.

X.

XI.

XII.

XIII.

ХIV.

XV.

XVI.

ХVII.

XVIII.

XIX.

XX.

XXI.

XXII.

XXIII.

XXIV.

ХХV.

ХХVI.

ХХVII.

Чириков Евгений Николаевич

Чужестранцы

Евгений Чириков

Чужестранцы

В столице шум, гремят витии,

Кипит словесная война...

А там, там, в глубине России,

Там вековая тишина!

Некрасов.

I.

-- Очень может быть, что я заблуждаюсь, ваше превосходительство... Но не ошибается только тот, кто ничего не делает, -- ответил чиновник особых поручений, изящно одетый молодой брюнет в пенсне, и красивым склонением головы изъявил полную готовность сделать так, как хочется его превосходительству.

-- Да, да... Уж, пожалуйста, сделайте именно так, а не иначе. Я, молодой человек, поседел на службе и могу считать себя более опытным. Вы ошибаетесь.

-- Не смею противоречить и в точности исполню данное мне поручение. Буду весьма рад убедиться в своей ошибке, уличить себя в заблуждении.

-- Да, да, убедитесь, со временем поймете. Только опыт, один житейский опыт научает молодежь уважать мнение старости.

-- Простите, ваше превосходительство, я позволю себе вспомнить изречение Байрона.

И молодой человек, с приятною улыбкою на устах, мягким баритоном продекламировал:

Познанья наши -- только детский бред;

Так сбивчивы и шатки наши мненья,

Что сомневаться можно и в сомненьи.

-- Да, да... Прекрасно сказано, -- одобрил генерал снисходительным тоном. -- Видно, что сказал это человек пожилой.

-- Байрон, ваше превосходительство. Нельзя сказать, чтобы -- человек старый, но во всяком случае очень почтенный.

-- Да, да... Так, пожалуйста -- именно так, а не иначе...

-- Слушаюсь.

Молодой человек опять красиво склонил голову и произнес:

-- Надеюсь, что ваше превосходительство не посетуете на меня за то, что я откровенно высказал свой взгляд, хотя бы даже и ошибочный...

-- Вам должно быть известным, что я люблю, когда мне говорят правду в глаза, -- строго, но вежливо ответил генерал. -- Слава Богу, Александр Васильевич, прошли те времена, когда люди вашего положения должны были только соглашаться... Я, слава Богу, ведь не Фамусов...

Генерал расхохотался; круглое брюшко его запрыгало вместе со всем тяжеловесным корпусом, а толстая шея в складках покраснела.

-- Я не сомневаюсь в этом, -- улыбаясь произнес Волчанский.

-- Да, да... Только, пожалуйста, не обижайтесь; я вчера был в театре, "Горе от ума" шло... Ну вот и вспомнил... Этот... как его? Ну!

-- Молчалин, ваше превосходительство?

-- Да, да, Молчалин. Он мне, знаете ли, именно и не нравится тем, что льстив... В сущности из него, знаете ли, мог бы выйти порядочный чиновник, но лесть, лесть! Я таких не люблю; больше: я таких терпеть не могу.

-- Имею честь кланяться.

Генерал полуобернулся, протянул свою мягкую руку; Волчанский пожал ее без приторного богопочтения, с видом сознающей себя равноправности, и вышел из кабинета уверенной, даже немного гордой походкой.

"Прекрасный молодой человек", -- подумал генерал, -- "воспитанный, самостоятельный... И как это у него все выходит мило, с достоинством"...

-- А где же Александр Васильевич? -- произнесла генеральша, появившись в дверях, и быстрым недовольным взором окинула кабинет мужа.

Сравнительно с генералом это была молодая еще дама, очень изящная, с претензией на кокетство в костюме, в прическе, в манере щурить свои карие глаза, шатенка, с чувственными слегка раскрытыми губами, которые до сих пор привлекали внимание генерала и вызывали игривую улыбку на его отцветшем и обрюзгшем лице.

-- Сердитесь, ваше превосходительство? -- пошутил генерал, любуясь и теперь недовольно надутыми губками барыни (tete а tete они всегда называли друг друга вашим превосходительством).

-- Я хотела поговорить с ним о спектакле в пользу слепых...

-- Слепых?.. Это очень хорошо... Все мы, ваше превосходительство, слепы, до известной степени слепы...

-- Особенно -- вы!

Генеральша расхохоталась беззаботно-веселым смехом. Лицо генерала сразу изменилось: сделалось серьезным.

-- Что вы хотите этим сказать? -- произнес он, покручивая свой военный ус.

-- Сердитесь, ваше превосходительство? -- спросила в свою очередь генеральша, прищурив глаза, и, не дождавшись ответа, добавила: "я пошутила" и потрепала мужа по двойному колючему подбородку ладонью руки.

-- Нам, друг мой, не до спектаклей. По горло дела. Вы всегда воображаете, что все мои подчиненные существуют исключительно для ваших надобностей... Это -- ваша ошибка.

-- Зачем -- все? Куда мне их? Избавьте от ваших увальней и мужиков. Волчанский -- единственный человек, с которым можно и приятно говорить. Позвольте мне располагать одним Волчанским, а остальных отдаю вам, безраздельно... Мы ставим "Блуждающие огни", и Волчанский будет играть Макса. Вы уж его не отвлекайте своими делами пока... Успеете...

-- Да, прекрасный молодой человек. Что ни говорите, а столичный чиновник -- совершенно особый вид: в нем есть что-то этакое... тонкое, благородное... И, знаете, мне всего больше нравится в нем прямота и достоинство, с которым он держится... Наш провинциал изогнется в три дуги и говорит только, как попугай: "что прикажете" и "как прикажете". А этот имеет собственное мнение. Я сам -- человек прямой и люблю, чтобы мне говорили в глаза правду... Представьте, ваше превосходительство, я ему говорю, что надо сделать так, а он говорит: что -- эдак... Насилу убедил. Полезный человек, образованный, юрист. А как ни говорите: ум хорошо, а два -- еще лучше. Иногда и я могу ошибаться... да, да... Баранов сказал, ваше превосходительство, что бред -- все наши мнения, когда... когда в душе одни сомненья... Это очень верно сказано...

-- А я думаю, что в Волчанском есть излишек этого достоинства... Иногда это бывает в ущерб деликатности... Он знал, что...

-- Ах, ваше превосходительство! Надо помнить, что фамусовския времена прошли. Мне именно и нравится в нем отсутствие той провинциальной деликатности, которая принимает на себя обязанности лакея... Конечно, он только начинает свою карьеру и наткнись на другого человека, испортил бы...