Буревестник

Может быть, выдача инструментов была действительно не очень захватывающим делом, но уже тогда, в эти первые заводские дни, проявилась одна из черт характера Нельсона — стремление вкладывать во все какую-то легкую, веселую добросовестность, находить удовольствие во всем, что бы ему ни приходилось делать.

«Серьезный парнишка, — одобрительно думал о Степаняне мастер, — недолго он в чернорабочих ходить будет».

Циплаков не ошибся. Нельсона буквально через месяц перевели из инструментального в слесарную мастерскую.

На заводе слесарям работы много: то один зовет, то другой. За день так по территории набегаешься, что ноги гудят. А еще и так бывало. Приходит мастер, говорит:

— Вот что, ребята, собирайтесь! Надо кубы чистить!

Нельсон всегда был среди тех, кто занимался этим не очень сложным, но малоприятным делом. Перегонных кубов много, больше десятка, температура в них до пятидесяти градусов жары доходит. В таком пекле надо в специальном костюме работать, а Нельсон работал в одной своей черной спецовке. Жара такая, что дышать нечем, и внутри куба особенно не развернешься, все-таки тесновато.

Если честно сказать, не очень-то многие любили эту работу — жарко, грязь, дышать трудно, — но Степанян никогда от нее не отказывался, лаже сам предлагал идти за других, особенно за тех, кто постарше.

Почему? Ведь не могла же ему действительно нравиться душная теснота куба? Почему же он шел первым? Наверное, именно потому, что работа эта была тяжелая и неприятная. Наверно, именно потому, что всякая трудность вызывала в нем какой-то лихой азарт. Сейчас уже не сказать, когда впервые проявилась в Нельсоне эта черта, но она стала органической частью его характера, так же как и почтительное отношение к старшим по возрасту.

Он вообще был «человек с понятием» — всегда уважал старших, но и с молодыми был в дружбе. Нельсон был, что называется, свой парень. Он любил имеете с товарищами уйти под парусом в морс, туда, где дружелюбно подмигивал апшеронский маяк. Любил поплавать, позагорать. Любил погонять на велосипеде. Он даже однажды неплохо прошел в велопробеге, причем велосипед дал ему Виктор Иванович. Первым мчался посмотреть новую кинокартину, потанцевать, поспорить на диспутах.

У него было множество друзей — и ребят и девчат. Их привлекали к нему какая-то теплота, внутренний такт и доброжелательность. Особенно эти качества ценили девушки, работавшие вместе с ним на заводе.

…Дни летели с необыкновенной быстротой. Если бы в сутках было не двадцать четыре, а сорок восемь часов, то все равно Нельсону не хватало бы времени. Еще бы: работа, учеба — ведь он учился в вечерней школе, а кроме того, надо и с товарищами встретиться и дома помочь, Только успеешь что-нибудь сделать, глядишь — уже вечер.

Времени не хватало, но он не унывал, он был полон энергии, которая так пригодилась ему через двенадцать лет, когда он по нескольку раз в день садился в свой самолет, чтобы бить фашистов. Но Великая Отечественная война была еще далеко, и скромный темноглазый паренек жил обычной жизнью миллионов сверстников. И именно эта обычная жизнь исподволь и незаметно воспитывала то поколение, которое отстояло Родину в самой страшной из войн.

…Пожар начался, как всегда, неожиданно. Жирное коптящее пламя взметнулось из топки и опало, рассыпая жгучие малиновые искры. Мутная тускло-радужная пленка нефти в отводных каналах задрожала, осветилась оранжево и словно нехотя зажглась. Потом потекли и загорелись загустевшие капли мазута. Огненные пряди словно стелились по земле, поджигая на своем пути все, что только могло гореть.

«Ловушка! — эта мысль как током ударила Нельсона. — Если огонь доберется до ловушек отстойников — конец!»

Он был прав. Если взорвутся бензиновые пары, с неба обрушится огненный дождь, и тогда от завода может остаться лишь черное пепелище и изуродованные, оплавленные скелеты установок.

Степанян схватил лопату и принялся яростно взбалтывать воду в канале. Но нефтяная пленка не хотела тонуть. Она выскальзывала из-под лопаты и жидким пламенем уносилась прочь. Лицо Нельсона блестело от пота в отблесках огня и копоти. Как задержать огонь? Как сбить гудящее расползающееся пламя? Нельсон двумя сильными ударами лопаты перерубил паропровод. Обжигая руки, схватил его и отворачиваясь от страшного жара, направил струю сухого пара на огонь. Все заволокло розовым туманом и потонуло в шипении и треске. Нехотя стал утихать огонь…

Когда к Степаняну подбежали на помощь, обессиленное пламя уже корчилось в последние судорогах. Пожар был побежден.

3

Тридцатые годы — годы великого перелома. Партия призывает советский народ успешно осуществить первую пятилетку. Страна должна стать индустриальной во что бы то ни стало, и притом о кратчайший срок. Развертывается социалистическое соревнование, создаются ударные бригады, где каждый старается дать все, на что он способен. Всюду молодежь с энтузиазмом включается в жизнь страны. Их, молодых, интересует все: земля, вода, небо. Именно в эти тридцатые годы наша страна становилась крылатой. Наша авиационная наука уже могла сказать новое слово, могла осуществлять и практические задачи. Появилось много заводов, на которых открылись конструкторские бюро. Целая плеяда талантливых конструкторов — А. Н. Туполев, Н. И. Поликарпов и многие другие начали осуществлять свои творческие замыслы. Уже можно было с гордостью сказать, что у нас тоже есть свои, отечественные самолеты: пассажирские, истребители, штурмовики, тяжелые самолеты, в частности четырехмоторный АНТ-6. Именно на этой машине наши летчики достигли Северного полюса. Тогда не было человека, который не знал бы имен Чкалова, Байдукова, Белякова, не говорил бы о полетах Громова, не восхищался бы мужеством полярных летчиков, спасавших челюскинцев.

Молодая страна подводила итоги первой пятилетки и уверенно намечала новые задачи. Итоги были успешны: вступил в строй мощный Днепрогэс, ледокол «Сибиряков» открыл Северный морской путь из Архангельска в Тихий океан, среди тайги и пустынь новые города и поселки зажглись тысячами огней. И все это было создано за небывало короткий срок руками обыкновенных людей. И огромная доля этого гигантского труда принадлежала комсомольцам. Это они, захватив с собой лишь небольшой чемоданчик или за-пленный мешок, ехали осваивать новые земли и строить новые города. Это они, обыкновенные парни и девушки, воздвигали гигантские плотины, вырубали тайгу, рыли каналы, меняли лицо земли. Работы хватало на всех, скорее людей не хватало для грандиозных дел, которые предстояло свершить. Время неслось с бешеной скоростью, но люди работали еще быстрее, устанавливая неслыханные рекорды. Каждый мог найти себе занятие по сердцу, выбрав самое увлекательное для себя дело.

Именно тогда человек приблизил к себе небо и стал мечтать о звездах. Мечтали и взрослые и дети. Мальчишки строили модели и часами следили за их полетами, радуясь успехам и тяжело переживая аварии своих фанерно-бумажных самолетов. Взрослые занялись небом всерьез, едва только наладили свои земные дела. Еще в 1923 году были организованы первые кружки по планеризму, а к 1933 году десятки тысяч людей приобщились к этому спорту мужественных и испытали непередаваемое, ни с чем не сравнимое чувство полета…

Нельсон тоже с детства мечтал о небе. Еще мальчишкой он мог целыми днями сидеть дома и строить модели. Он не замечал времени, и только сердитый голос отца отрывал его от клея и ножниц.

Он мог часами пускать модели с плоской крыши своего дома в Ереване, радуясь, когда маленький планер подолгу парил, как птица.

Летать — это счастье! Это он знал твердо, и еще он знал, что сам обязательно будет летать.

И когда прозвучал призыв IX съезда ВЛКСМ — «Комсомол — на самолеты!», «Дадим стране 150 тысяч летчиков!», — Степанян почувствовал, что, наконец его мечта становилась явью: бакинский аэроклуб объявил набор.

— Дядя Витя, я хочу летать! Дайте мне рекомендацию в аэроклуб, — прибежал взволнованный Нельсон к Циплакову.