Тайная Миссия

Крот Триффан и с ним несколько других, личности незначительные, отправились на восток, и кроты Рекина их не отыскали. Но теперь это было несущественно. Рекин проявил непривычное для прямодушного крота коварство и пустил слух, будто Триффана нашли, но он обменял свою жизнь на сведения о местонахождении кротов Данктона. Гвардейцы Рекина говорили всем, с кем сталкивались, что великий Триффан, спасая свою шкуру, предал свою систему и своих последователей.

Рекин был не так глуп, чтобы заявить, что Триффан убит, ведь всегда оставалась возможность, что тот объявится, хоть это и казалось маловероятным: Триффан ушел к центру Вена, и грайки, попытавшиеся идти по его следам, докладывали, что двигаться вперед им было необыкновенно трудно. Не верилось, что кроты смогли проникнуть глубоко в Вен и остаться в живых. Ревущие совы, двуногие, дым, бетон, затопляемые водой ходы, крысы… грайки едва унесли оттуда ноги. Ни один крот не может выжить в Вене, говорили они.

Рекин не был столь уверен. Как ни выгодно было ему поддерживать молву о том, что Триффан мертв, он удержался, поборол искушение и вместо этого сеял слухи о предательстве Триффана. Рекин понимал, что не всех кротов Данктона удастся поймать, а значит, уцелевшие услышат эти толки и впадут в уныние.

Если же кроты сдадутся и согласятся искупить свою вину, объявили грайки, быть может, им сохранят жизнь. Еще одна ложь. Кое-кто сдался, надеясь, что сможет приспособиться к жизни в системах, управляемых грайками, что в будущем произойдут перемены и Данктон опять станет доступен для них. Тщетные надежды: этих кротов допрашивали и убивали. Однако об этом грайки молчали.

Итак, по утверждению Рекина, к концу августа кроты Данктона как жизнеспособная сила были ликвидированы, и, когда Рекин вернулся, Хенбейн выразила ему свое удовлетворение.

— Мне жаль, конечно, что ты не нашел Триффана и других, кого я назвала, но, несмотря на это, твои гвардейцы хорошо поработали.

Рекин мрачно улыбнулся.

— Я довольна, — проговорила Хенбейн.

— Мне подумалось, что теперь ты, наверное, покинешь Данктон, Глашатай Слова, — отозвался Рекин, — потому что твоя мудрость и твое руководство, несомненно, нужны в Бакленде.

— Возможно, — вздохнула Хенбейн, наслаждаясь почтением, прозвучавшим в голосе Рекина, и сделав вид, что ей требуется его совет и поддержка. Такова была ее манера — заставить кротов подумать, будто она нуждается в них. Устоять было трудно, но Рекин слишком давно знал Хенбейн, и ее уловки на него не действовали. Взгляд воина был по-прежнему почтителен, но холоден.

— Мы скучали без тебя, — солгала Хенбейн. — Принято много решений и многое сделано для будущего, так что положение Бакленда как центра южного кротовьего мира сейчас совершенно твердо.

— Кто там теперь главная? — спросил Рекин. Его голос выдавал отвращение, которое он испытывал к элдрен. Хенбейн улыбнулась. Это было очень умно — посадить во главе систем элдрен, а армии грайков отдать под командование таких кротов, как Рекин, при том, что сама она, Хенбейн, управляла и теми и другими. Хенбейн устраивало, что элдрен и воины-грайки не любили друг друга. А больше всего она радовалась, что и те и другие терпеть не могли сидим. В такой атмосфере недоверия Глашатаю Слова легче было, как некогда учил Рун, удерживать за собой контроль и сохранять абсолютную власть.

— Элдрен Бик управляет Баклендом. Она делает это отлично.

— Бик? Но она молода, — удивился Рекин.

— Я тоже была молода. И ты был молод. Молодость умеет быть безжалостной, а именно это необходимо элдрен. Бик справится. Ведь она поставляет тебе достаточное число гвардейцев, не правда ли?

— Да, — согласился Рекин. Гвардейцев и соглядатаев. Сидим, вероятно, тоже, хотя о них Бик, скорее всего, не знает. У Рекина были свои методы выслеживать шпионов и доносчиков, и, хотя он никогда не произнес по этому поводу ни слова, с такими кротами, засланными к нему, без сомнения, по приказу Хенбейн, то и дело происходили несчастные случаи, подстроенные Рекином. Хенбейн знала об этом, Рекин знал о том, что она знает, Уид знал, элдрен подозревали. Это была игра, в которую они играли, никогда не говоря о ее правилах. — О да, — повторил Рекин, — гвардейцев достаточно, хотя они не чета грайкам старой школы, которых мы воспитывали. Нам потребуется их еще больше, и придется мириться с полукровками, рожденными от семени грайков, помещенного в утробу южанок. Нам нужны здоровые, сильные гвардейцы, хорошо вышколенные элдрен, верные Слову, отрицающие Камень. — Помолчав, он добавил с необычным для него ностальгическим выражением: — И все же это не грайки старой выучки из Верна, Глашатай Слова.

Хенбейн улыбалась. Ей нравилось, когда у кротов развязывались языки.

— Да, все мы соскучились по северу, Рекин, все-все.

— Я рад, что нужно идти завоевывать Шибод, Глашатай Слова. Хорошо, когда можно предложить гвардейцам кое-что большее, чем обязанности охранников. Многие рвутся туда, да и таким образом их легче держать в руках. Теперь мы скоро возьмем Шибод.

— Да, так я слышала. Это хорошо. Мне бы хотелось покончить с этим, прежде чем… — Она не договорила.

— Прежде чем что? — переспросил Рекин и пошевелился, слегка расслабив стойку. Его тело было еще очень крепким, но в последнее время прибавилось морщин, и он постоянно хмурился — болел старый шрам на носу.

— Просто прежде чем, — проговорил из тени Уид. — Прежде чем одно, прежде чем другое.

— А! — произнес Рекин, понимая, что проявил излишнее любопытство. Рекин изо всех сил старался сохранять бесстрастное выражение. Он даже не знал, что Уид тоже здесь.

— Значит, все хорошо. Все в порядке. Все решено, — проговорила Хенбейн.

Рекин неожиданно почувствовал себя неспокойно и насторожился. Все в порядке — что в порядке? Все решено — что решено? Все хорошо, слишком хорошо? Ему было тревожно.

— Ты отправишься в Шибод? — мягко спросила Хенбейн.

Отправляться ли ему? Или не надо? Рекин чувствовал себя беспомощным без своих лучших гвардейцев, а они под предводительством Гиннелла, крота, которого он сам обучил и которому доверял, были уже в Шибоде или на пути туда.

— Я колебался, идти ли мне, не зная, каково твое желание, Глашатай Слова.

Хенбейн прищурилась. Из своего укрытия за ними бесстрастно наблюдал Уид. Рекин ждал, всматриваясь и вслушиваясь. Он нервничал.

— Иди, Рекин. Это скорее мой совет, чем приказ. Может случиться, что Шибод будет труднее взять, чем мы себе представляем. Там понадобится твой опыт. А когда все будет закончено, возвращайся в Бакленд.

— Ты будешь там к этому времени?

Хенбейн пожала плечами.

— Если буду, мы с тобой встретимся и поговорим. Если нет, мне бы хотелось иметь в Бакленде того, кому я могла бы доверять.

— А Бик?

— Бик там уже не будет.

— А! — пробормотал Рекин, ничего не поняв. — Значит, я иду в Шибод. И возвращаюсь в Бакленд.

— И побыстрее, Рекин. Будь стремителен и беспощаден. Мне не нравится вызывающее неповиновение этой системы. Шибод — последняя из семи, самая последняя. Когда ты возьмешь ее и подчинишь себе, пошли гонца в Верн. Пусть в Верне узнают. Верн должен узнать.

«Ага. Так. Хенбейн собирается в Верн. Похоже, так. Тогда лучше уж быть в Шибоде со своими верными гвардейцами», — решил Рекин.

— Сделай это, — прошептала Хенбейн и снова вздохнула. — А теперь я устала…

Рекин ушел, бросив на прощание взгляд на Уида. После его ухода Хенбейн повернулась к Уйду.

— Мне хочется получить весточку от Руна, Уид, хочется узнать о нем.

— Теперь уже скоро, Хенбейн. Я уверен, скоро получишь. К Руну послан гонец.

— Хорошо. Хорошо. Шибод — последняя цель. Рекин справится с этой задачей прекрасно. А ты веришь Рекину? Крота, который жаждет отдыха и мечтает о доме, следует заменить. Я хочу уйти еще до конца сентября. Я обещала, что мы уйдем.

И она удалилась. Уид остался один. Он не шевелился. Он думал. «Я обещала, < что мы уйдем». Уид мрачно ухмыльнулся. О да, он отправил послание Руну, но оно не заключало в себе вопросов. Это был совет. «Вели ей возвращаться, — говорилось в нем. — Время пришло». Уид знал, что хорошее настроение Хенбейн вызвано не только ее намерением вскоре вернуться в Верн, причем гораздо раньше, чем Рекин придет из далекого Шибода.