Брекен и Ребекка

Ей не хотелось покидать этот туннель. Ну выберутся они к Камню, а дальше что? Ей представилось, будто она ведет их к краю пропасти, не зная иного пути, чтобы спасти их, но ведь крыльев-то у них нет.

А боевики все рыскали по округе. Немного раньше она столкнулась с одним из них — он явно спешил в Бэрроу-Вэйл. Самки и кротыши замерли, припав к земле, а боевик спросил Ребекку, как она тут оказалась. Она солгала, сказав, что живет в Истсайде.

— Ладно, возвращайся к себе, — скомандовал он, — правила тебе известны. Скажи спасибо, что мне некогда, а не то ты бы у меня сейчас получила!

Заслышав его громкий резкий голос, кротыши из Болотного Края задрожали, а их матери умоляюще посмотрели на них, боясь, как бы они себя не выдали.

Когда сгустились сумерки, Ребекка вывела их на склон. Массивные серые стволы буков уходили вверх, вздымаясь в небо, последние лучи солнца постепенно угасали, освещая листву на верхушках деревьев, и розовые и зеленые пятна таяли, сливаясь в шуршащую серую массу, которая вскоре станет черной. Ближе к поверхности земли большие ветви, отходившие от основного ствола, замерли неподвижно, клонясь к земле, и с наступлением темноты листья на них приобретали все более светло-зеленый цвет, в то время как листья на верхних ветвях делались все темней и темней.

Порой кто-нибудь из кротышей нет-нет да и останавливался, когда усталость или изумление, смешанное с восхищением, брали верх, и, задрав голову, принимался всматриваться в толщу листвы и ветвей, ведь подобное зрелище казалось поразительным тем, кто привык к чахлой растительности пропитанного влагой Болотного Края. Внезапно откуда-то с нижних склонов из ночной тьмы донесся глуховатый крик неясыти, и кроты застыли на месте. Вскоре с вершины холма, где находился Камень, эхом донесся ответный крик.

— Тсс, — мягко прошептала Ребекка. — Тсс. — Услышав этот знакомый звук, она, как ни странно, почувствовала прилив уверенности. Совиный крик был неотъемлемой частью жизни леса, и ей давно уже не доводилось его слышать. — Ничего страшного, вы ведь не пугаетесь, когда с болот доносятся странные крики птиц, и сейчас нам тоже не грозит опасность, — сказала она, подбадривая остальных, хоть и знала, что здесь все обстоит несколько иначе. Если вдруг появится сова — что ж, чему быть, того не миновать! Но она чувствовала, что Камень уже не очень далеко, и верила, что он защитит их.

Ребекка велела кротихам и кротятам притаиться среди корней буковых деревьев, а сама бегом кинулась вперед, в темноту, чтобы проверить, нет ли у Камня кого-то из кротов. Когда она добралась до прогалины, луна уже начала всходить, заливая окрестности Камня неясным белесоватым светом. Поначалу ей не удалось разглядеть Камень, хотя он стоял на прежнем месте, вздымаюсь в темное небо, и листья росшего почти рядом с ним бука шелестели в ночной мгле.

Вот и наступила Самая Короткая Ночь, и за время, прошедшее с прошлого Летнего Солнцестояния, когда погиб Халвер, успел завершиться полный цикл сезонов. Мандрейк. Рун. Брекен. Келью. Их образы, сцепленные друг с другом, чередой пронеслись перед ней — сколько кротовьих лет уже прошло! Конечно, она уже совсем взрослая, и многие из матерей кротышей, которых она привела сюда, гораздо моложе нее.

Ребекке почудилось, будто все вокруг замерло в ожидании, предвкушая начало замечательных событий, точно так же замирали когда-то обитатели Бэрроу-Вэйла, дожидаясь, когда кто-нибудь из стариков начнет рассказывать пришедшую из глубины времен историю.

Она вернулась к своим подопечным, подвела их к самой прогалине и спрятала со стороны, наиболее удаленной от склона, которая казалась ей менее опасной. Возможность отдохнуть порадовала их, но они проголодались, и Ребекка разрешила им пошарить в темноте и чем-нибудь подкрепиться, но только по очереди, быстро и тихо. Уговаривать не пришлось: на них уже действовала особая атмосфера, царившая на прогалине. Многие из кротышей не стали никуда ходить, они застыли в ожидании, глядя из своего укрытия на Камень.

Ночной воздух становился все прохладнее, а полная луна поднималась все выше над деревьями, и ее свет струился на поляну, отчего все на ней казалось ярким по сравнению с тенистым лесом, погружавшимся в почти непроглядный мрак. Никто из них не знал, чего все дожидаются, и Ребекка, устремив взор к Камню, который при лунном свете казался серым и шероховатым, помолилась о том, чтобы он даровал защиту кротышам. У нее создалось впечатление, будто она несет ответственность за сохранение жизни всего выводка, она видела в них лишь детенышей, и главным для нее было сберечь заключенную в них жизненную силу.

По лесу и по лугам у его кромки пронесся ветер, покачивая ветви на верхушках деревьев. Все стихло, потом последовал еще один порыв, и снова тишина. Но вот опять над склонами задул ветер и унесся в темноту за лесом, устремившись к тихим долинам Истсайда. Кротеныш завозился в траве, но на него тут же шикнули. Другой кротеныш подобрался поближе к матери и уткнулся носом в теплый мех, глаза у него слипались от дремоты.

Наступила Самая Короткая Ночь, и лес начал понемногу оживать, тишину сменяли всплески шелеста и шорохов. Ветер? Кроты? Хищники? Наступило время, когда Камень дарует благословение малышам.

Если кто-то среди кротов и знал лучше других, что означает наступление Самой Короткой Ночи, то это был Брекен, свидетель страшной гибели Халвера на этом самом месте двенадцать кротовьих лет назад. Тогда он произнес слова священного заклинания, и этот момент стал в его жизни вехой, отметившей вступление в зрелость. Теперь он находился на пути к Камню и продвигался с легким шорохом среди высоких трав и прошлогодней листвы, покрывавшей землю в Данктонском Лесу.

— Осталось совсем немного, Босвелл, — прошептал он. — Скоро ты увидишь Камень. — Следом за ними по лесу пробирались Маллион и Стоункроп, сожалея о том, что они не смогут сразу податься в родные места в Луговой системе, но твердо вознамерившись дойти вместе с Брекеном до самого подножия Камня, тем более что им очень хотелось посмотреть на него. — На подходе к Камню спешить не будем: неизвестно, на кого мы там натолкнемся. Если Мандрейк покинул Данктон и власть перешла к Руну, не исключено, что он отправился на прогалину. Рун ненавидит Камень и связанные с ним ритуалы. Он постарается сделать так, чтобы никто не смог произнести слова благословения.

Они двигались до того бесшумно, что Ребекка догадалась об их присутствии, лишь заметив, как тень крота, выскользнувшая из тьмы на дальней стороне опушки, замерла, глядя на Камень, и ее очертания приобрели четкость. Затем на прогалину вышел второй крот, по меньше первого, и даже при лунном свете Ребекка заметила, что он хромает, вскидывая вверх голову на каждом шагу. Затем появились еще два крота, и один из них, более крупный, вначале тревожно огляделся вокруг, а затем тоже остановился, устремив взгляд на Камень.

— Ну и ну! Ты и впрямь привел нас к нему, Брекен! — сказал большой крот.

Когда Ребекка услышала имя Брекена, ей вдруг показалось, что время обратилось вспять. Она не дыша смотрела на четверых кротов, пытаясь различить фигуру Брекена среди едва видневшихся во мгле очертаний.

Затем маленький крот подошел почти вплотную к Камню. Послышался его ровный звонкий голос, исполненный благоговейного изумления:

— Вот я и добрался до Данктонской системы, — сказал он. — Я столько долгих лет провел в пути и остался в живых лишь по милости Камня.

Ребекка пристально наблюдала за ним, а сердце ее учащенно билось в приливе надежды на встречу с Брекеном. Приподняв лапу, маленький крот прикоснулся к Камню и негромко проговорил:

— Знаете, на свете нет ничего, кроме Камня. В конечном счете все сущее — это Камень.

В этот момент он развернулся в ту сторону, где среди лесных теней пряталась Ребекка, и она впервые смогла разглядеть его. Мех при свете луны казался серым, глаза лучились мягким светом, и Ребекка подумала, что никто никогда не сказал о Камне лучше, чем он. Трое других кротов, стоявших на прогалине, застыли в неподвижности, и Ребекке не удавалось различить, куда они смотрят — на маленького крота или на возвышающийся перед ними Камень.