Брекен и Ребекка

Уильям Хорвуд

Брекен и Ребекка

Часть I. Брекен

Глава первая

Аффингтон! Услышав это слово, прозвучавшее столь неожиданно, Брекен воспрял духом. Крот из Аффингтона! В свое время Халвер всей душой надеялся дожить до такой вот встречи, и теперь по воле Камня пути Брекена и Босвелла пересеклись в этом крайне странном месте.

Впрочем, помимо радости Брекен ощутил легкое разочарование: внешность Босвелла отнюдь не соответствовала представлениям Брекена о легендарных кротах из Аффингтона. Перед ним стоял щуплый калека, который даже ходить нормально не мог, а ковылял, передвигаясь неровными бросками и сильно припадая на поврежденную лапу. Среди темно-серого ворса его шубки виднелись белые волоски. К тому же он был очень худ.

Говорил Босвелл торопливо и отрывисто, как будто речь его не поспевала за стремительным течением мысли. Вдобавок он то и дело прерывал Брекена, говоря «да-да», словно угадывая заранее, что тот хочет сказать, и зачастую ему и впрямь это удавалось.

Несмотря на свое тщедушие, он был не робкого десятка. Но порой на лице его возникало испуганное выражение, как, например, во время стычки с тем, другим кротом. Впоследствии Брекен понял, что это своего рода маска, уловка, к которой он прибегал, стремясь показаться предельно жалким, чтобы ни у одного крота не возникло желания отколотить его всерьез. «Возможно, благодаря этому ему и удалось остаться в живых», — подумал Брекен, знавший о кротах-калеках лишь одно: обычно они погибали, не дотянув до первой в их жизни осени, если не могли отстоять собственную территорию.

Пожалуй, больше всего поражало у Босвелла выражение его глаз, маленьких и блестящих, как крылышки жука-короеда. Взгляд его, направленный на Брекена, отличался такой прямотой и проницательностью, что поначалу Брекену становилось как-то не по себе.

— Так, значит, ты из Данктона? — сказал Босвелл, прежде чем Брекен успел вымолвить хоть слово. — Я как раз искал кого-нибудь оттуда.

— Мне хотелось бы побольше узнать о…

— Да-да, — прервал его Босвелл, — но всему свое время. Сейчас болтать некогда. Если хочешь остаться жив, выброси пока все это из головы. Нам необходимо как можно скорее выбраться отсюда.

— Нам необходимо… — только и успел сказать Брекен, который отнюдь не был склонен вот так запросто вступать в союз с другими кротами, будь они даже из самого Аффингтона, как его вновь перебили.

— Совершенно верно. Нам. Можешь попытаться в одиночку, но у тебя ничего не получится.

Босвеллу довольно скоро удалось убедить Брекена, что все они — в том числе и третий крот, топтавшийся неподалеку с сердитым и в то же время испуганным видом, — попали в отчаянное положение.

Место, куда свалился Брекен, представляло собой часть узкой отводной канавы с высокими неприступными стенками, выложенными каким-то неестественно гладким камнем. Внутри канавы стоял нехороший запах. По одну сторону от нее простирались болота, а по другую вздымался вал, гребень которого находился за пределами видимости. Что творится наверху, было недоступно зрению, но звуки и запахи указывали на присутствие каких-то существ, производивших ужасный, похожий на раскаты грома шум, таких огромных, что под ними содрогалась земля; существа эти вдобавок источали ядовитую вонь, от которой в ноздрях все немело.

— Ревущие совы, — сказал Босвелл.

Брекен недоуменно переспросил:

— Совы?

— Я видел их собственными глазами. Две ночи тому назад я спустился с этой насыпи. Там наверху находится плоская дорога, шириной не меньше, чем система кротовых норм, а ревущие совы проносятся прямо над ней. Погоди, наступит ночь, и ты поймешь, о чем я говорю.

К этому времени третий крот, которого Брекен прогнал прочь, тихонько вернулся и теперь стоял чуть поодаль, слушая их. Ему явно хотелось принять участие в разговоре, и, когда Босвелл принялся описывать сов, он закивал головой.

— У них настолько пронзительный взгляд, что ночью его можно заметить даже отсюда. Он похож на огонь, — сказал он и подошел еще ближе.

— На огонь? — переспросил Брекен, впервые в жизни услышавший это слово.

— На лучи яркого солнца, — пояснил крот, — только в отличие от них он убивает на своем пути все живое.

Мало того, затем они рассказали Брекену о том, что канаву, в которую они угодили, постоянно осаждают черные вороны и пустельги, которые слетаются к ней, чтобы покормиться мясом свалившихся в нее зверьков, как мертвых, так и живых. Всего за несколько часов до появления Брекена они расправились с кротом, а после того не раз возвращались и заводили ссоры над трупом зайца, лежавшим в канаве неподалеку от того места, где сейчас стояли они сами.

— Скрыться некуда, выкопать нору нет возможности, и от одной только вони, которую распространяют вокруг ревущие совы, можно умереть! — воскликнул Босвелл.

— И еды тут нет, поэтому… — Третий крот умолк посреди фразы, не желая напоминать Брекену об обстоятельствах, при которых они впервые встретились.

— Как тебя зовут? — спросил Брекен, решив наконец проявить инициативу.

— Я — Маллион из Луговой системы. Она расположена близ Данктонского Холма.

— Мне это отлично известно, — раздраженно бросил Брекен.

— А ему нет, — возразил Маллион, указав на Босвелла.

Они провели еще некоторое время за разговорами — Брекен так устал, что не мог заниматься ничем другим, — стараясь держаться поближе к стенке канавы и прячась над какими-то неизвестно откуда взявшимися ветками. Выяснилось, что Маллион пробрался через топь неделю назад, пока она была скована льдом, в поисках крота, покинувшего луга. Друга, как он сказал. А Босвелл пересек дорогу, по которой проносились ревущие совы, испытав на себе гипнотическое воздействие их взгляда, а позднее, убегая однажды ночью от ворон, поскользнулся и скатился вниз по откосу. Брекену хотелось узнать о нем побольше, откуда он пришел и почему, но момент был явно неподходящий. Из-за недостатка пищи силы кротов оказались подорваны, а Маллиону удалось продержаться целую неделю лишь благодаря крепкому здоровью.

Брекен заметил, что его появление вселило в них некоторую надежду, но не мог понять почему.

— Мы уже все испробовали, — объяснил Босвелл.

— Ты сказал, что одному кроту не выбраться, но, возможно, мы сумеем сделать это вместе. Почему ты так думаешь? — спросил Брекен.

— Видишь ли, у меня большой опыт, ведь таким, как я, в одиночку не выжить. — Он взглянул на свою искалеченную лапу и пожал плечами. — Почти всем кротам невдомек, что два крота лучше, чем один.

— А три крота лучше, чем два, — сказал Маллион.

— Вот именно, — подтвердил Босвелл.

Они посмотрели на Брекена, ожидая от него ответа, и Брекен впервые в жизни понял, что теперь ему придется повести за собой других кротов. Они правы, времени терять нельзя. С каждым часом силы его будут неуклонно убывать, как уже случилось с Маллионом. Лучше взяться за дело сразу.

В это мгновение, словно напоминание о подстерегавших их опасностях, на фоне постоянного шума, который производили ревущие совы, послышалось карканье вороны. Она маячила прежде будто тень в небе и вдруг кинулась вниз, к тому месту, где прятались кроты. Ворона пролетела над канавой, выискивая взглядом что-нибудь съедобное, расставив свои страшные когти. Заслышав ее хриплое карканье, кроты прижались к стене. Затем она вновь взмыла в небо.

— Ну ладно, — сказал Брекен, — попробуем выбраться отсюда. Должен же быть хоть какой-то выход. Мне надо хорошенько осмотреть все вокруг. Оставайтесь здесь и не деритесь. Я скоро вернусь, и мы что-нибудь предпримем.

Он начал продвигаться вдоль стены. Маллион с надеждой смотрел ему вслед, Босвелл же всем своим видом излучал полнейшую уверенность в благополучном исходе дела.

Канава, протянувшаяся в длину примерно на двести кротовьих ярдов, имела гладкие стены, по которым невозможно вскарабкаться наверх, и мокрое скользкое дно, кое-где покрытое песком, занесенным туда некогда потоками воды. Обеими концами канава упиралась в другие, более глубокие, бравшие начало где-то среди болот и уходившие под насыпь. Выбраться куда-либо по этим отводным канавам было невозможно из-за стремительного течения заполнявшей их воды. К счастью, канава, где очутились кроты, пролегала немного выше. Пять дренажных труб, таких же, как та, в которую он свалился, были подведены к ней со стороны болота. Выпускные отверстия располагались на высоте десяти-двенадцати кротовьих футов над дном канавы, спускавшимся под уклон от наивысшей точки посередине к двум боковым отводным канавам. Из этих пяти труб постоянно сочилась вода.