Страница 5 из 21
– Дана, спаси! Меня тетушка прибить решила.
– Ты что несешь, оглашенный?! Я те…
– Матушка, – Дана укоризненно на мать посмотрела. Да как посмотрела-то… Глаза ее не видели. Затянула их пелена Пустоши да туманов Междумирья, отобрала радость, что в них сияла ранее, теплоту унесла. Потухли очи васильковые, стали стальными бельмами, горела в них колдовская сила, а жизни не было.
Словен обнял сестру, прошептал:
– Сестричка моя.
По волосам его прошлись ласковые руки, по спине похлопали утешающе. Не стыдно ему было сейчас чувствовать себя маленьким. Рядом с Даной душе было благостно.
Сестра обняла его бережно, и матери попеняла:
– Ну зачем вы так, матушка? Словен, хоть и шебутной, но добрый и разумный. Зря вы его все попрекаете. Зря в него не верите. Он еще суть свою не раскрыл, а как раскроет, так ахнете.
В глазах защипало, дыхание на миг перехватило, но Словен с собой справился, и ехидно посмотрел в сторону тетушки.
– Вот так вот! А вы с метлой на меня.
Тетка только головой покачала, вздохнула тяжело и кивнула.
– В избу пошли.
Солнечные лучи привычно заливали стол с лавками, что у стен примостились. Только в дальнем углу у печи тьма притаилась. Сложно, небось, форпосту между миром живых и мертвых домашней избой прикидываться. Словен, когда со стороны речки Смородины к Калинову мосту подходил да с него Избушку на курьих ножках разглядывал, так его самого дрожь пробирала. Так уж не по себе становилось от острых пик забора с черепами на каждой из них, от огромных лапищ, на которых избушка переминалась, да и от нее самой жутью веяло так, что горло перехватывало. Это с людской стороны она обычным домишком прикидывалась. И сейчас уютно в ней было. Кошак на полу растянулся, мурчал. Как же Словену тут нравилось. Даже больше, чем дома.
Сестра на лавку его усадила, к печи подошла, сняла с него сверток, прижала к себе, ласково заворковала:
– Ты смотри, маленький, кто к нам в гости пришел. Дядька твой младшенький. Вот подрастешь, и будет он с тобой тетешкаться, в игры играть. Покажет, как из лука стрелять. Знатный он у нас охотничек.
Словен с трудом сглотнул, на тетушку посмотрел испуганно. Это что делается-то?! Что происходит? Вслух хотел спросить, только голос пропал, слабым возгласом вырвался.
Тетушка хмуро на него глянула, головой покачала, мол, помалкивай. А сестра меж тем к нему подошла, протянула сверток, улыбнулась светло так, ласково.
– Подержи его, Словен. Наш Оладушек так уж тебе радуется. Смотри, как улыбается.
Она вложила в его руки сверток, который ему тяжким грузом показался, откинула уголок одеяла, из-за которого выглянуло лицо потешки2 соломенной. Сестра Словена снова по голове погладила, спросила мягко:
– Ну и как тебе племянничек, Словенушка?
Только вместо ответа из него первым всхлип вырвался, да на кончике носа слеза повисла. Тут Дана воскликнула:
– Матушка, по что вы с ним так?! Где это видано, чтоб мой братик, веселый да смелый, плакал?! Ты, дядька с теткой, да дед с дядькой старшим! Что вы все взъелись на него-то?!
Словен выдохнул, в руки себя взял, улыбнулся с трудом, правда, но постарался, чтобы голос звучал как обычно.
– Сестричка! Одна ты у меня заступница. Только не кричи на тетушку, пожалуйста. Не их это вина, это мои неприятности. Как тебя увидел, так и размяк. Уж прости.
Он передал осторожно сестре сверток на руки, цапнул тетку за руку, из избы потащил. Полог тишины выставил туманной стеной и заорал:
– Да вы издеваетесь?! Двенадцать весен из меня жилы тянете! Ей же хуже становится! Чем дальше, тем все больше разум застится! Вы по что ничего не делаете и меня не пускаете? Вы чего ждете все? Я и к деду подходил, и к отцу, к тебе тоже. И что?! – Он изменил голос, отца повторяя: – Не твоего ума дело. Не лезь. Не лезть, говорите?!
– Угомонись! – Тетка ногой топнула. Гром грянул, сверкнула молния.
Только Словен и не думал успокаиваться. Он распахнул крылья Тьмы за спиной, вошел в облик истинный. Потемнела кожа, из второго облика, птички-соловушки, перья появились, стальными стали, жидким металлом по телу растеклись, укрывая лучше всякой брони. В руки меч привычно лег.
Тетушка зашипела змеей:
– Ты кому, мелочь такая, зубы показываешь?!
Меч тетушки превышал клинок Словена раза в полтора. Только Яга не стала облик изменять, и смотрелся кладенец в руках старушки так, что Словен едва всю злость свою не растерял. Но тут Яга погрустнела, меч с хлопком исчез, лавка из земли выросла, и опустилась на нее тяжело тетушка, голову понурила.
Слетели сразу со Словена и облик, и злость. Кинулся он к тетке, обнял ее, прошептал виновато:
– Прости. Сорвался я.
Тетка по голове его погладила, тихо ответила:
– Да не сержусь я на тебя. Только не лезь в это дело, Словен. Не твоя то беда.
Словен снова разозлился, но уже не взяли над них верх чувства. Голова холодной осталась.
– Тетушка, со всей любовью, и со всем уважением, но не буду вас слушать. Ой!
В ухо вцепились стальные пальцы, скрутили так, что еще чуть-чуть повернут, и придется приживлять.
– Я те что, паршивец, сказала? Не лезь в это дело! Опасное оно для тебя! Когда ж ты, охламон такой, старших начнёшь слушаться?
– Ой, отпустите, тетушка! Больно же! Ухо оторвете!
– Обещай, что не сунешься!
Словен скрестил знаком обманным пальцы руки, что за спиной тетушки была, выдохнул, зная, что сейчас ему мало не покажется.
– Ой, обещаю, тетушка!
Яга тотчас его выпустила, а Словен путь-окно распахнул и удрал с ее двора, пока у него еще сила была. Упал на пол в своей комнате, и скрутило его так, что он застонал. От боли голова разрывалась, сила колдовская вытекала, словно кровь из жил, отчего хотелось волком выть.
Словен с трудом до камня волшебного дотянулся, что под лавкой прятал, сжал его, ставя вокруг комнаты Полог. Пусть родня думает, что он на всех обиделся. Пусть считает, что он с ними говорить не желает. Пусть делают, что хотят, лишь бы верили, что Словен правду тетке сказал и пообещал не вмешиваться. Три дня ему без сил валяться, чтоб этому Велесу пусто стало за его подарочек.
Как первый раз скрутило Словена за ложь с умыслом, так и хватило ему этого, да заодно и родне всей с лихвою. Словен врать зарекся осознанно, а родня принимала его слова без сомнений, зная за ним такую особенность. Еще бы! Кто ж в своем уме на такую муку пойдет? Но сейчас, чтоб ему не пеняли, чтоб не требовали, как бы не злились, как не крутило бы его все без толку.
Хватит! Не хотят говорить родичи причины, отчего нельзя ему сестрице помочь, и не надобно! Не хотят открывать секреты, Словен и без них проживет. Принимают его за мальчишку неопытного. Да и пожалуйста.
Только вот прожить без совести у него не получится. Не выйдет смотреть спокойно на то, как сестра любимая угасает, как уходит разум ее, как очи в ледяные бельма обращаются. Больше не будет он ни слушать, ни слушаться, какими бы ни были последствия. Все равно никто говорить о них не желает. Только пугают да волей своей сковывают.
Главное, как выйдет он из добровольного заточения, сделать вид, что смирился он. Пусть считают потом, на него со стороны глядя, что перебесился, успокоился. Привык Словен личины носить, от еще одной не убудет от него. Только теперь он сам начнет действовать, и никто ему не указ.
Глава 1. Переполох в Ирие
Мстислав поправил наголовень и откинул черные пряди за спину. Он сидел за широким дубовым столом в кресле и наблюдал, как по клеткам доски двигаются фигуры. Четыре стороны света, четыре игрока, но трое из них свято уверены, что играют втроем. Партия складывалась непростая. Мстислав двинул ладью и замер, ожидая что предпримут его соперники. Хотя какие они ему соперники? Тягались они между собой, даже не подозревая, что Мстислав участвует: бесплотным духом путает ходы, подталкивает к неверным решениям.
2
потешка – игрушка (др.слав)