Абсолютный штиль

Роберт лениво кивнул, мол и без твоих дурацких советов обойдусь и начал спускаться с трапа, у которого их ждал Конти.

– Предлагаю пройтись пешком, тут недалеко, если быстрым шагом, – сказал тот.

– Разве что если недалеко, – Роберта тряхнуло от холода.

Окраины города ничего интересного собой не представляли. Унылые серые здания, без каких-либо изысков. Суровая функциональность, ровно столько, сколько нужно для жизни, не больше того. Людей на улицах почти не было, Роберт решил, что это либо из-за погоды (какой дурак пойдёт гулять сегодня, пусть даже они и называли это летом), либо все были заняты. Про образ жизни на этой планете он знал мало, но мог предположить, что люди работали или молились своим богам. Всё же религиозные фанатики, как их характеризовали в энциклопедии.

Когда они углубились в город, ничего принципиально не поменялось, разве что прохожих стало больше. Они украдкой косились на процессию и торопливо проходили мимо. У Миллера город вызывал гнетущее впечатление, этому способствовали унылый вид домов и жителей, а также погода. Небо затянуло сплошной облачностью и всё выглядело мерзко-серым. Никаких красок, идеальная среда для тех, кто мечтает заполучить депрессию и, пострадав немного, повеситься.

– Эй, дядя, а это правда, что наверху тысячи разных планет? – вопрос задал мальчик лет восьми, который шёл им навстречу. Обращался он к Роберту, смотрел на него наивными, полными любопытства глазами. Как и все остальные, одет он был в рясу из тёплого материала, а на голове была теплая шапочка, из под которой выглядывали светлые кудри.

– Правда, правда! Десятки тысяч и все разные, на некоторых даже теплее, чем у вас, – Миллер остановился около ребёнка.

– Учитель нам говорит, что для Пяти Богов есть только наша планета, на остальных скверна. Вы видели скверну? – мальчик внимательно смотрел на капитана, который замялся, не зная, как ответить.

Однако ответить он так ничего и не успел. Конти, ушедший вперёд, притормозил, увидел, что капитан говорит с ребёнком и решительно пошёл к ним.

– Не разговаривать! – строго, даже с яростью сказал он, после чего пнул ребёнка, от чего тот завалился на землю. Но лежал он недолго, тут же вскочил на ноги и, держась рукой за бок, рванул подальше от них.

– Тише, – прошептал Марко на ухо Роберту, хватая его за руку. Миллер, увидев такое обращение с мальчиком, инстинктивно дёрнулся к Конти. Он даже не успел подумать, что сделает, но инженер вовремя смог его перехватить. Конти, проводив убегающего мальчишку взглядом, повернулся к ним и сказал с извиняющейся улыбкой:

– Простите за эту сцену, для вас она выглядит дико, как я предполагаю.

– Ты чертовски прав! – в голосе Роберта звучали нотки бешенства, он еле удержался, чтобы не осыпать того ругательствами.

– На Земле говорили: в чужой монастырь со своим уставом не лезь. У нас тут суровое воспитание, а этот ребёнок должен быть в школе. Меня воспитывали также, за что я очень благодарен родителям и учителям. Знаете, если детей не наказывать, у них появляется чувство безнаказанности, которое со временем перейдёт в чувство вседозволенности. А боль – лучшее наказание, ведь только она способна дать человеку понять, что он ошибся. И у каждой ошибки есть своя цена, которую нужно платить, – предельно вежливым тоном сказал Конти.

– Ты прав, на вашей планете вы можете делать что хотите, но не нужно делать передо мной, – Миллер начал успокаиваться, но всё ещё был очень зол.

– За это прошу прощения, – Конти развёл руками, но в его голосе раскаяния было меньше, чем кислорода в гиперпространстве. – Впрочем, мы уже почти пришли.

Он указал рукой в здание, которое ничем не отличалось от других, разве что было повыше и имело форму куба. В остальном это была такая же бетонная коробка без окон. Вошли они через небольшую и неприметную дверь, за которой был длинный коридор. Сразу у двери стоял человек, по всей видимости, охранник – на поясе у него был пистолет. Конти, не удостоив того даже взгляда, пошёл в конец коридора. Там он повернул направо и они вошли в просторный зал.

Посередине стоял длинный стол, за которым сидело человек сорок. Во главе стола сидел мужчина в синей рясе, по всей видимости, епископ Мано, как предположил Миллер. На каждой из стен было огромное изображение фантастического существа, пятое было нарисовано на потолке. Очевидно, пятерка богов, которым поклонялись местные.

Конти не дал им время осмотреться и попросил следовать за ним. Направился он к мужчине в синей рясе.

– Добро пожаловать на Пантеон Пяти. Я епископ Мано, – подтвердил тот предположение Роберта. – Спасибо, что приняли моё приглашение, капитан. Гости у нас бывают очень редко и для нас это действительно значимое событие. Слава Пяти Богам, вы привезли топливо для энергореактора до того, как оно у нас закончилось. Мы верили, что Боги нас не оставят, но иногда они посылают испытания.

– Проблемы с запасами? – спросил Роберт.

– Обычно никаких проблем, – с готовностью пояснил епископ. – Просто в этот раз поставки задержались на три месяца. Думаю, на Корлейне не смогли найти корабль. Капитан, они вам предложили постоянный контракт?

– Что-то такое говорили, но без конкретики, – уклончиво ответил Миллер.

– Понимаю, понимаю, – протянул Мано. – Деньги не такие уж и большие, а от нас забирать нечего. Поэтому никому не интересно сюда летать, к моему сожалению. Мы ничего не можем предложить миру, кроме своей веры. Но она никого за пределами Пантеона не интересует.

– Зато здесь она крепка, стоит ли её навязывать в других мирах, где её извратят? – осторожно спросил Роберт.

– Молодой человек, вы совершенно правы! Мы никому и ничего не навязываем, живём мирно и так, как сами хотим. В нашем мире без истинной веры выжить очень сложно, – в речи епископа явственно послышались нотки проповеди.

– Это ваш выбор, вы же сами не используете технологии, которые могут облегчить вам жизнь, – возразил Роберт. – Да и методы воспитания детей у вас не такие, как в других мирах.

– Технологии мы используем, но лишь минимум, который необходим, чтобы выжить на этой планете. Я понимаю, о чём вы, капитан, – Мано внимательно посмотрел на Миллера. – Вы о технологиях, которые могут сделать нашу жизнь лёгкой и беззаботной. Но когда человек живёт именно так, когда ему всё достаётся легко, он может быстро утратить веру. Ибо только в испытаниях закаляется душа, тогда как в неге и лености она извращается. Это относится и к воспитанию детей. Но хватит болтовни, мы все проголодались, думаю и вы тоже. Садитесь на свободные места, вон туда, ешьте и пейте что захотите.

Марко и Роберт уселись на места, которые им указали. Стол не был богат: мясо, очевидно выращенное в биореакторе, овощи, хлеб и слабенькое вино. Самыми вкусными оказались овощи, на которые и налегали космонавты. Остальные присутствующие минут пять ели молча, потом начали тихо переговариваться, иногда поглядывая на гостей.

– Меня зовут Иоанн, – представился здоровенный молодой парень, который сидел рядом с Миллером. – Как вам наша планета?

– Весьма интересная, спасибо. И ваш епископ выглядит очень мудрым человеком, – польстил ему Роб.

– Да, умнейший человек наш епископ Мано, – охотно согласился Иоанн. – Я могу слушать его часами, иногда ощущение, что его голосом говорят сами Пятеро.

– И вы довольны жизнью на своей планете?

– Конечно! Ничего другого мне не нужно.

– А почему в зале нет ни одной женщины? – спросил Роберт.

– Не положено, – казалось, парень замялся. – Удел женщины это рожать и растить детей, воспитывать их и следить за домом. Таковыми их создали Пятеро и не нам перечить их воле.

– Это вам они сами сказали? – с насмешкой в голосе поинтересовался Миллер, которому вино как раз стукнуло в голову.

– Голосом пророка, – подтвердил Иоанн. – Я слышу насмешку в вашем голосе?

– Мне всё равно, как вы живёте, если честно. Только не перестаю удивляться, почему там, где есть религия, обычно есть и дискриминация. Иногда у меня складывается ощущение, что либо высшие силы не слишком умные, либо пророки их плохо слышат, – последнюю фразу Роб говорить не хотел, но вино успело развязать его язык и его понесло.