Сто тысяч миль

— Понял. Разберусь, — пообещал он. — Этого не должно было произойти. Приношу извинения от имени всего Клана. Ваша работа неоценима.

Извинения? Мы все едва не сгорели заживо, а он приносит извинения?!

— Кларк, тебе не холодно? — Октавия заботливо накинула мне на плечи шерстяной плед и улыбнулась. Они с Линкольном появились здесь одними из первых, организовывая большую часть удобств для пострадавших.

— Скорее немного тревожно, — я выдавила из себя ответную улыбку. — Хозяин гостиницы был так мил с нами, а теперь остался ни с чем. И нам негде жить.

— Кстати об этом, — я надеялась, что мне только померещились искорки коварства в её взгляде на брата. — На ближайшие пару дней вряд ли будет рационально снова оставлять наших гостей самих по себе, Белл. Ты же согласен, что твоя охрана немного не справляется? С этим надо что-то делать. В общем, к чему это я. У нас с Линкольном есть свободная комната. Мы готовы принять гостей. Там вместятся как минимум двое. Дома у матушки вообще теперь три свободных спальни. Девушек отправим к ней, а к нам могут заселиться парни. Думаю, Индра и Райдер тоже не против будут потесниться. И им можно доверять.

— Звучит разумно, — согласился он. — Сможете распределить всех по домам?

— Вполне. Но Небесных много. Кстати, насколько я помню, у тебя тоже есть свободное местечко, братец. Ты уже давно один в своей берлоге. Может, можешь кого-нибудь приютить?

Один? Что-то внутри меня уцепилось за этот вскользь брошенный факт и даже оживилось. За всё это время я уже не раз успела предположить, что он навсегда забыл обо мне. Может, вернулся к кому-то из своих дам. Или нашёл новую. Желающих явно нашлось бы много. Я струсила обращаться к Октавии за помощью отчасти потому, что боялась узнать что-то подобное. Засвидетельствовать лично. И понять, что опустошение при виде всего этого слишком велико для мимолётной печали. Выходит, зря?

— Допустим, могу, но неужто у нас в городе закончились дома? — с едва уловимой иронией осведомился Беллами.

— Домов достаточно, — согласилась она, — но видишь ли, какой угодно не подходит. Перед нами наглядный пример. Или ты уже выше этого и не готов потесниться для гостей, которые столько для нас делают? Я уверена, что готов, ведь ты относишься к своей работе серьёзнее некуда, верно? — Я была не уверена, не показалось ли мне, что Октавия задержала свой взгляд на мне перед тем, как перевести его на ещё нескольких ребят за моей спиной. Оживлённо продолжила: — Видите, молчит, значит, он за! Есть желающие?

И в повисшей тишине я, возможно, сделала самую безрассудную вещь в своей жизни. Или исправила свою самую большую ошибку, тихо сказав:

— Есть.

— Я так и думала, — хлопнула в ладоши довольная Октавия, улыбаясь. — Так! Тут решили, теперь кто хочет к нам с Линкольном? За качество завтрака не ручаюсь, но будет весело и вообще…

Пока ребята разбивались на группы, выбирая место для ночёвки, Беллами шагнул чуть в сторону, глядя на меня испытующим, пробирающим до костей взглядом. Наклонился, тихо процедил:

— Что ты от меня хочешь?

— Поговорить.

— Нам не о чем говорить, — отрезал он. — Но из-за своей не в меру хитрой сестрицы я даже не могу теперь тебе отказать, не выставив себя гадом и никого не оскорбив. Ладно. Жди здесь. У меня ещё есть дела.

Командир ушёл к догорающим руинам гостиницы, о чём-то напряжённо разговаривая со своими подчинёнными, а мне даже не полегчало. Сначала я просто смотрела ему вслед, затем — на тлеющее пожарище, пока вокруг сновали разведчики. В их сопровождении разбредались по новым домам наши, не желавшие и дальше смотреть на воняющий гарью, обратившийся пеплом ужас, который нас разбудил. Рядом обеспокоено замерла только Харпер.

— Что это было? — шёпотом спросила она. — Что у вас с командиром происходит? Зачем ты это сделала?

— Это… Это всё очень сложно. В двух словах не объяснить. Но не переживай. Это только между нами с ним. Глобальных вещей не касается.

МакИнтайр, разумеется, не поверила, а я так устала держать всё в себе, что начала рассказывать обо всём. О том, что было до «Второго Рассвета», и о том, что было после. О том, как Беллами едва не изгнали из Клана за то, что он меня отпустил, как теперь, после уничтожения базы фанатиков, он безумно рисковал всеми здесь, предоставляя нам убежище. О том, как запуталась, как сомневалась, как искала злой умысел, но так его и не нашла. О том, как ловко испортила всё в один миг, и о том, как сильно хотела это исправить.

— Даже после всего, что я наговорила, ничего не изменилось. Нас не заперли. Я уверена, что если мы закончим с работой над всем, что обещали, прямо завтра — завтра же нас и отпустят. Просто потому что они знают, что если поступят иначе, прежней дружбы и доверия уже будет не вернуть. А они будут кстати, когда сюда спустится «Ковчег» и спросит, кто друг, а кто — враг. И вот. Они нас либо просят, либо спрашивают мнение. Мы — почётные гости, а не расходный материал. Разве на станции когда-то такое ощущалось? Нам только и указывали, что можно, что нельзя, что делать, что думать, что чувствовать, с кем работать, с кем жить. Я больше так не хочу, и… — голос невольно дрогнул. — Да. Я не равнодушна к нашему потенциальному врагу. Во многих смыслах. Не только по-дружески. Если хочешь начать меня осуждать, то сейчас самое время.

— Никогда в жизни, — замотала головой Харпер. — Просто… Просто будь осторожна. Не знаю, откуда в тебе столько смелости так легко это признавать, но… Знай, что ты не одна такая неправильная. Я тоже. И это меня убивает.

— Монти? — уточнила я, и она, стыдливо закусив губу и отведя взгляд, кратко кивнула. — Не бойся. Я никому не скажу. Забудь про Протокол, Харпер. Плевать на него. Ты правильная. Это «Ковчег» неправильный. Если эти чувства помогут тебе не поехать крышей, держись за них изо всех сил.

Харпер в ответ неуверенно улыбнулась и даже как-то расслабилась. Говорить о пожаре не хотелось. Да и думать тоже. Ещё трясло, и не отпускал ужас. Завтра. Всё завтра. Мы немного поболтали о чём-то бесполезном, а затем она ушла вместе с Октавией и остальными девочками, оставив меня в одиночестве. Не то, чтобы оно меня тяготило. Даже помогало, пока я пыталась собрать мысли в кучу и придумать, что именно буду говорить в своё оправдание. Но я совсем устала. Обмякла, оперевшись спиной о каменную стену, и ждала.

Беллами вернулся довольно скоро, и до его дома мы шли в мрачном молчании. Строение в корне отличалось от большого особняка Авроры. Меньше. Менее капитально. Но со вкусом. Рядом со входом расположился приятный палисадник, крыльцо украшали кадки с цветущими хризантемами. Тёплый свет ламп накаливания осветил небольшую кухню, совмещённую с гостиной. Книги, папки, записи, бумаги — они были везде: на диване, полу, обеденном столе, заполняли шкафы и полки. Стену украшала наскоро приколотая карта земель Кланов. У лестницы тоскливо опустил листья давно не политый фикус. Я даже не успела ничего сказать — командир уже поднимался на второй этаж, не удосужившись ничего мне объяснить. Начиная злиться на подобную грубость, я зашагала следом и оказалась в просторной спальне. Кровать в этой комнате, разумеется, была одна. И почему-то я смутилась, хотя не собиралась творить ничего неприличного.

— Ты спишь тут, — Беллами указал мне на неё. — Утром решим, куда тебя переселить. Доброй ночи.

Что? И это всё? Он развернулся, шагнул обратно к лестнице, всем своим видом демонстрируя усталую раздражённость, и я встрепенулась.

— Стой. Ты куда?

— Ты уверена, что это хоть как-то тебя касается?

— Давай просто поговорим. Пожалуйста.

— Я не обязан с тобой говорить. Только предоставить ночлег. Вот он, — обернувшись, Беллами махнул рукой, жестом очертил комнату. — Наслаждайся.

— Я хочу извиниться перед тобой. Я была неправа. И до сих пор сожалею о своих словах. Прости.

— Ох, извинения. Прекрасно. Думаешь, они что-то изменят? — он покачал головой. — Давай начистоту. Почему ты вообще решила извиниться? Потому что чувствуешь себя виноватой или потому что тебе выгодно со мной дружить?