Острые углы

Лера уселась на барный стул и отхлебнула из своей чашки.

— Странно, что мы ни разу не встречались, — задумчиво проговорил он.

— Ничего странного, — ответила она. — У нас с тобой разные интересы и разный круг общения.

Лера непринужденно поедала свой ужин. Полевой тоже молча пил кофе. После того, как эмоции улеглись, рассеялись все случайные чувства, им вдруг стало удивительно легко друг с другом.

Лера подтвердила его ощущения. Отодвинув от себя тарелку, она взяла чашку и уперев локти в стол, сказала:

— Хорошо с тобой, Лёха, но мне пора.

— Оставайся, раз хорошо. Не уходи.

Она остановила на его лице внимательный взгляд. Снова утонула в его ярких голубых глазах.

— Ух ты какой. Сразу с места в карьер.

— Ничего такого. Мы вроде поладили. Чем не повод продолжить общение?

Она рассмеялась низким красивым смехом:

— А я уж подумала, что ты мне пошалить предлагаешь.

— А есть такое желание? — рассмеялся и он.

Лера покачала головой и чуть скривилась:

— Не. Я… как бы это сказать… не из вашего лагеря. Не по мальчикам.

— Лесба, что ли?

— Угу.

— Совсем?

— С головы до ног.

— Даже не би? Никакой надежды?

— Не-а.

Он немного помолчал, беззастенчиво ее разглядывая, и спросил:

— А у тебя сейчас есть кто-нибудь?

Соломатина проигнорировала вопрос, допивая свой кофе, делая последние глотки.

— Скажи, мне интересно, — попросил он, смеясь. — Тебе какие нравятся? Ванильки или брутальные? Кто из вас мальчик?

— Леший, от*ебись.

— Грубо, — вздохнул он.

— Каков вопрос — таков ответ. Я вообще грубая и циничная. И не извиняюсь, когда ругаюсь матом, чтоб ты знал.

— Да ладно гнать, Лерка! — рассмеялся он. — У тебя в бардачке презервативы!

— Бл*ть, — произнесла она одними губами. — Веришь, первый раз не сработало.

Можно было врать и дальше, сказав, что это презервативы брата, но она не стала, ибо в этом уже нет никакого смысла.

— Это такая уловка, чтоб поклонников отшивать?

— Работает не на сто, а на тысячу. Еще никто не проверял, вру я или нет.

— Я б не поверил.

— Почему? — тихо спросила она.

— Сексуальность у тебя зашкаливает. Я это чувствую, — так же тихо сказал он.

Лера ничего не ответила. Поставила чашку, вышла из-за стола и, захватив куртку, направилась в прихожую.

Он ощупал взглядом ее идеальный зад. Полюбовался стройными ногами.

— Эх, такие ножки да мне на плечи…

— А ты все свои мысли озвучиваешь? Мне кажется, некоторые стоит держать при себе, — обдала его холодком.

Полевой вышел с ней на улицу и проводил до машины.

— Будет скучно, приходи на кофе. — Достал из кармана джинсов телефон и открыл пропущенные звонки. — Это же ты мне звонила? Твой номер?

— Не трудись. Я тебя уже заблокировала.

— Ладно, — если Лёшка и испытал разочарование, то никак этого не показал, — приходи без звонка.

— Тебя может дома не оказаться.

— Может не оказаться. Но, возможно, тебе повезет, и я буду дома. Или повезет мне. Я фартовый.

— Я бы на твоем месте в этом не была так уверена. Ты сегодня прическу сбрил и со мной познакомился, так что, походу, Лёха, фарт тебя покинул.

— Посмотрим. Поцелуемся на прощанье?

— Ты прям азартный, — усмехнулась Соломатина.

Полевой широко улыбнулся:

— Поиметь так королеву, проиграть так миллион…

Глава 2

— Вставай, бедолага!

Полевой включил воду и облил брата из душа.

— Ты че делаешь! Холодно же! — возмущаясь, завозился Юлий. — А че я в ванне?

— Скажи спасибо, что не под мостом. Вставай, говорю! Палыч уже мчит!

— Палыч сюда едет? — Юлий с трудом выбрался и присел на край ванны, схватившись за голову. — Как у меня всё болит… пипец…

Потом он ощупал карманы джинсов, сунул руку в замшевый пиджак.

— Можешь не искать. Телефон ты, похоже, пролюбил.

— Картхолдер, видимо, там же, — вздохнул Назаров.

— Звони, блокируй карты, — сдерживая злость, коротко бросил Алексей и вышел из ванной.

Налив большую кружку кофе, он уселся на барный стул. И сразу же вспомнился ему вчерашний вечер. И Лерка. Их разговоры, ее смех. Голос, от которого спину окатывала теплая волна. Она как шоколад с перцем или как лайм в коробке с лимонами. Совершенно другая, не похожая на тех, какие ему обычно нравились. Как будто бы вообще не в его вкусе. Но всего один вечер — и он уже не мог выбросить ее из головы, хотя прекрасно понимал, что любая с ней связь опасна не только для душевного равновесия.

Юлик пришаркал на кухню и полез в аптечку в поисках какого-нибудь спасительного средства. Видок у него был не ахти. Голова разламывалась, желудок стоял колом, да и всё тело болело после ночи, проведенной в жесткой ванне.

— А есть че от похмелья?

— Гильотина!

— Смешно, — гмыкнул Юлик и покривился: — Бл*, даже смеяться больно. А документы по земле?

— Насчет документов он ничего не говорил.

— Не… Я спрашиваю, портфель вчера со мной был? — спросил Юлик, выдавливая из блистера таблетки от головной боли.

— Чего? — произнес Полевой почти шепотом, немея от накатившей ярости. — Ты совсем охерел?! Я тебе папку лично в руки отдал! Ты должен был передать ее отцу! У нас завтра сделка! Да Палыч нас сейчас закопает!

Назаров зажмурился от Лёхиного рева. У него и так в голове отбойные молотки стучали. Он принял аспирин, напился воды из крана и рухнул на стул.

— Алекс, не ори, у меня и так голова раскалывается… Может он у Альки остался…

— Оху*ть проблема! Голова у него болит! — не в силах выбирать выражения, ревел Лёшка уже матом. — Ты всю мою работу похерил!

— Ну придумай, что-нибудь…

— Что я тебе придумаю за сутки?!

— Что-нибудь… Ты ж всегда что-нибудь придумываешь…

Они не успели окончательно выяснить, где и как Юлий умудрился потерять важные бумаги, звонок в дверь прервал их диалог.

— Открой, это Палыч, — сказал Лёха и, встав у раковины, включил холодную воду.

Подождав, пока струя станет ледяной, он умылся. Но ему хотелось не просто умыться, а целиком под воду залезть. Дабы хоть немного остудить бурлящую от негодования кровь.

Гулеван хренов! Выпьет на три копейки, а дел натворит на миллион. Как теперь дяде сообщить, что сделки завтра не будет?

Сообщить не проблема — проблема после этого остаться в живых.

— Нагулялся? Мне уже доложили о твоих подвигах, — слышался голос Артема Павловича.

Обтершись полотенцем, Алексей захватил свою кружку и прошел в гостиную.

— Привет, Палыч, — хмуро поприветствовал он. — Кофе будешь?

— Нет, я плотно позавтракал. Давай бумаги, и я пошел. У меня сегодня дел куча. Дома когда появитесь?

Возникла тяжелая пауза. Лёшка глянул на брата, и тот вжался в спинку дивана, по-детски потупив взгляд.

— В сейфе у меня, завтра привезу, — сказал Полевой, злясь уже не на Юлика, а на себя.

Не смог Лёха сдать отцу этого горе-пьяницу, хотя накосячил тот знатно. Еще не знал, каким образом исправит ситуацию, ибо на первый взгляд это казалось невозможным, но иначе поступить не мог. Так они жили. Так привыкли. С самого детства всегда вместе, всегда рядом и друг за друга горой, словно родные. В этом Палыча заслуга. Он так их воспитал, сблизил, сроднил, впаял им в мозг семейные ценности, вдолбил, что по-другому быть не может и не должно.

Назаров глянул на обоих с прищуром, как будто чуя в словах племянника какой-то подвох. Кивнул, соглашаясь.

Но перед уходом всё же предупредил:

— Если сделка завтра не состоится, пеняйте на себя. На заправке у меня будете мелочь считать. Оба.

После того, как отец ушел, Юлик, само собой, рассыпался в благодарностях.

— Да пошел ты! — в сердцах бросил Лёха и вышел на террасу, чтобы остыть окончательно и что-то начать делать.

Теперь и у него разламывалась голова, но не от боли. Эту проблему аспирином не решишь.