Ангел Дармунда

Фокс бережно отстранил жену и подошел к письменному столу. Достав из нижнего ящика увесистую книгу в коричневом кожаном переплете, он сел на диван и жестом предложил Джулии сесть рядом.

– Сейчас ты увидишь настоящий трактат и поймешь – то, что в свое время мы читали под названием «Друидская любовь» имеет к нему очень слабое отношение.

Женщина села рядом с мужем и обхватила его за талию. Он обнял ее за плечи и открыл книгу.

– Это книга принадлежала моему отцу, – бережно касаясь страниц, взволнованно произнес Джед. – Мне дал ее господин Бирн, сказав, что такие книги – семейные, и по ним сдают экзамен для получения красного капюшона. Отец погиб за неделю до его сдачи, и все эти годы книга хранилась у господина Бирна. Недавно он нашел ее и отдал мне, как наследнику. А заодно предложил самостоятельно изучить и попытаться сдать экзамен, чтобы получить красный капюшон.

Джулия с любопытством посмотрела на книгу. Она радовалась за мужа и одновременно надеялась, что он позволит ей прочитать трактат.

Джед понимающе улыбнулся и поцеловав ее в щечку, пообещал:

– Мы вместе изучим все разделы, любовь моя. И когда женщинам разрешат сдавать экзамен по этому учению, ты станешь одной из первых, малышка.

– Ну, это уже из области фантастики, милый. Хотя, после знакомства с Лаки, все невозможное для нас стало возможным.

– Вот-вот, и я о том же. Через часок сбегаю в изолятор, узнаю, как она там.

– Надеюсь, к этому времени Кэтрин уже избавится от Макбрайда, – ответила Джулия, уютно прижимаясь к мужу. – А пока может почитаем эту книжечку?

– Давай, почитаем, – охотно согласился Джед, подкладывая ей под голову небольшую подушку, и начал с первых слов, написанных на титульном листе: – «Моему сыну – Артуру Фоксу. Живи любовью».

За чтением трактата их и застала Принцесска, через час с небольшим, постучавшись в дверь.

– Еле отделалась от господина Бирна, – пожаловалась она. – Думала, он так всю ночь просидит рядом с Лаки.

– Кэт, почему ты не позвонила? – упрекнул ее Джед, вскакивая с места. – Не надо было идти ночью. Я бы сам пришел в изолятор.

– Ты оставила Лаки одну? – не на шутку разволновалась Джулия, тоже поднимаясь с дивана, на котором они с мужем так славно устроились.

– Ну, как бы я оставила ее одну? С ней наши ребята. Правда, Каналья сам не в лучшем виде, еле языком ворочает. Но Крыса пообещал все проконтролировать, а Шельма довел меня до вашего дома.

– Принцесска, не томи. Мы с Джедом весь вечер места себе не находили, пока ты не сказала, что Лаки в изоляторе. А где она была до этого? И что с Дойлом?

– Они напились с ним в лесу сразу после сбора. Дойл сказал, что влил в Лаки почти полбутылки виски, чтобы хоть как-то погасить ее гнев.

– Гнев? Но ведь сегодня она стала наследницей главы клана. Теперь никто не посмеет ей угрожать или называть ублюдком. Я думала, это обрадует ее…– Джулия растерянно посмотрела на мужа.

– Понимаешь, Джул, когда тебе объявляют, что ты, оказывается, не только не ублюдок, а еще и наследник старинного рода, то испытываешь отнюдь не радость и счастье, а горечь и злость. Поверь, я знаю, что говорю, – тихо сказал он, вспоминая свои эмоции. – Горечь от того, что твоя жизнь была сплошным испытанием, а могла быть такой же, как у всех, если бы об этом сообщили раньше. А злость раздирает на тех, кто вчера старался унизить тебя на каждом шагу, а сегодня улыбается и уже не прочь стать твоим приятелем. Вспомни, как мы пытались успокоить Дойла, когда я принес ему документы на фамилию Кэмпбелл. Он хотел порвать их на наших глазах. И кричал, что ему не надо ничьих подачек, особенно сделанных родной мамочкой под угрозами ненавистного Макбрайда.

– Я тогда очень испугалась, – прошептала Принцесска. – Дойл ведь всегда такой спокойный, даже невозмутимый, но в тот день к нему страшно было даже подойти. Еще и его мамаша кричала, зачем он, вообще, родился – сначала фигуру ей испортил, а теперь хочет испортить жизнь. Я сама была готова ударить эту мерзкую тетку, чтобы заткнуть ее. Особенно, когда она прошипела те гадкие слова: «Такой же урод, как и отец». А мой Дойл самый лучший и самый красивый, – упрямо произнесла девушка, словно сейчас кто-то спорил с ней на этот счет.

– Макбрайд тогда неслабо встряхнул дамочку за такие слова, у нее даже зубы клацнули, – удовлетворенно усмехнулся Джед, вспоминая, как тот втащил в свой кабинет беснующуюся мать Дойла и отчитал так, что она, рыдая, ползала на коленях и умоляла ничего не говорить мужу, который гордился своей респектабельностью.

Бирн ведь думал, что у нее заговорила совесть, и она захотела увидеть сына через столько лет. Поэтому и разрешил навестить его в изоляторе. Кто же мог подумать, что она устроит такую отвратительную сцену.

– Он тогда был вне себя от злости и сразу заставил эту кукушку написать два заявления – одно с просьбой о признании Дойла сыном Мерфи Кэмпбелла, а второе – об отказе всех прав на сына, чтобы в дальнейшем она не вздумала высасывать из него деньги. От такой мамочки любой бы взбесился. Хорошо, что я отдал документы в присутствие всех. Каналья тогда реально мог их уничтожить. Помнишь, Кэт, как Лаки выхватила бумажки из его рук и бросила тебе? Я даже ничего не успел сообразить.

– Я тоже плохо соображала. Только ее слова: «Это твое будущее, Принцесска, беги» вывели меня из ступора. Я схватила документы и выбежала из комнаты, а вы все утихомирили Дойла.

– Нет, это удалось только Ангелу. Мы с ребятами втроем не удержали бы его. Он за минуту разметал бы нас, если бы Лаки не попросила всех выйти и оставить их наедине. Они долго говорили, а затем начали пить виски. Через час их так развезло, что они уснули, обнявшись, на нашем любимом диванчике.

– Я еще приревновала Дойла, когда увидела их спящими в обнимку, – виновато произнесла Принцесска.

– И очень зря, – улыбнулся Джед. – Мы за дверью слышали, как наливая виски, Лаки все тосты предлагала выпить за тебя. И убеждала, что теперь, он сможет любить тебя, не таясь. А ты представишь его родителям, как своего парня, и вы будете жить вместе, как обычная пара.

– Да понимаю я, как глупо ревновать к ней, – снова вздохнула Принцесска. – Между ними такие отношения, которые даже не сравнить с любовью парня и девушки.

– Как и не сравнить с любовью между братьями и сестрами, – улыбнулась Джулия. – Они вчетвером срослись в единое целое, так их и надо воспринимать. А насчет ревности… Я тоже постоянно огорчаюсь, ловя заинтересованные взгляды, брошенные на моего мужа. Но, ведь мы выбрали самых лучших парней, – подмигнула она девушке. – И все эти взгляды лишь подчеркивают наш отменный вкус.

– А мы с Дойлом гордимся, что нас ревнуют. Это означает, что нас боятся потерять. Только скажу вам по секрету, девочки, – Джед нежно обнял жену и загадочно прошептал: – Никуда мы от вас не денемся. Но, все-таки интересно, где была Лаки? Мы же повсюду ее искали, – вернулся он к прерванной теме, усаживаясь за стол и жестом предлагая присоединяться к нему. – И как Дойлу удалось найти правильные слова?

– Есть одно местечко в Заповедном лесу, – начала рассказывать Кэтрин, принимая от Джулии чашку горячего чаю, – известное только им. Там они ее и нашли. Дойл таким пьяным был, что на все мои вопросы только кивал головой. Принес Лаки, уложил на кровать и сам упал на пол рядом. Шельма и Крыса оттащили его в палату, а потом рассказали, как все было. Они застали Лаки в таком бешенстве, что только Дойл отважился подойти к ней, чтобы поговорить. А потом они так напились, еле смогли добраться до изолятора. Вот Крыса и придумал отговорку на всякий случай, почему Лаки пьяная, как сапожник, лежит в изоляторе, которую я и озвучила господину Бирну.