Страница 42 из 65
– Ну, про тебя, и ежу понятно, Макбрайд охоту отбил. Казанова, как я просек, это Ольсен. А Маклафлин где, я не понял? – удивленно протянул Катэйр и грозно сдвинул брови. – В толпе, где у каждого стоячок? Ты чё гонишь, парень? Он ее брат!
– Не–а, док, – ухмыльнулся своей кривой улыбкой Кэмпбелл и снова бросил долгий взгляд на зеркальную стену, – Повеса такой же братан «кукле», как и мне. Сам зырит на ее дойки.
– Ну, это ты уже загнул, – сурово произнес Катэйр, пытаясь угомонить распоясавшегося парня, резонно опасаясь, что сейчас дверь распахнется, и Макбрайд с бешенством набросится на этого зарвавшегося придурка.
– Воля ваша – верить или нет, но каждый, имеющий глаза это видит.
Катэйр с удивлением заметил, что парень отбросил тюремный жаргон и начал говорить нормальным языком. И все сразу встало на свои места. Пазлы сложились в картинку. За блатными словечками Кэмпбелл тщательно скрывал тревогу за Лаки. И разыгрывая сейчас весь этот балаган, яростно пытался накрутить их всех и заставить действовать. Главный лекарь облегченно вздохнул. Он не ошибся в парне, припавшем ему до души еще шесть лет назад. Тот был сопливым мальчишкой, но намертво стоял и не выдал тайну, кто спас его, применив мафарское колдовство. Как и сейчас намертво стоит, утверждая, что Лаки Альварес ему по барабану. Только последняя фраза выдала его с головой. Но Катэйр не станет делиться догадками с соратниками по Совету, а вот Кэмпбеллу обязательно поможет поступить в Школу Друидов. Такой защитник Лаки не помешает.
– Большей глупости за этот год я не слышал, – резко произнес он, тоже переходя на нормальный язык. – Ты специально оговариваешь Маклафлина за то, что он избил тебя, когда узнал о ставке на его сестру.
– Маклафлин? Меня? – удивленно приподнял брови парень, но сразу сообразив, заканючил: – Да, он так мне врезал! Пересчитал все ребра. Мне бы в больничке отлежаться чуток. Пособите, док?
– Ага, сейчас, разогнался. Хватит придуриваться, лучше растолкуй мне, я что-то не догоняю. Небось, не ты один такой догадливый, и среди остальных тоже ходит слушок о «кукле» Макбрайда. Тогда почему, они не боятся нарваться на него? Когда он лютует, то несется во всю прыть. Ты на своей шкуре это усек. Так чего они не боятся получить от него звездулей?
– А за что их наказывать, сэр?
В голосе парня уже не слышалась бравада, а из речи исчезли жаргонные словечки. Он внимательно смотрел в глаза Катэйру, пытаясь убедить того во всей серьезности происходящего.
– За то, что они надели белые капюшоны и устроили охоту на ведьму? А затем уничтожили ее? Так это же благое дело, и Макбрайд ничего им за это не сделает. Ведь тогда ему придется признаться перед всеми, что он спал не только с малолеткой, но и с ведьмой. Не думаю, что господин Бирн, член Совета четырех пойдет на это, – издевательская улыбка коснулась губ Дойла.
– Почему они считают Альварес ведьмой?
Напускное спокойствие Катэйра испарилось без следа. Неужели кто-то узнал, что Лаки – мафарская колдунья? Только они с Галлардом знали об этом. Тот, конечно, сразу это понял, ведь от него невозможно что-то утаить. А сам Катэйр догадался об этом намного позднее, столкнувшись с целительским даром Лаки и ее умением составлять мафарские зелья. Но, если слухи уже расползлись по Дармунду, то девочка в серьезной опасности. Кэмпбелл прав, кто будет осуждать доблестных защитников чистоты друидской крови, проучившим мафарскую ведьму, как в старые времена, сугубо мужским способом.
Парень заметил тревожность Катэйра и ответил без выкрутасов:
– Она сама сказала, что ее мать – знаменитая испанская ведьма Кончита Альварес, чтобы отбиться от «истинных друидов». Но то, что помогло ей в восемь лет, играет против нее в четырнадцать. Так, что Макбрайд ей не защитник, как и этот хваленый Ангел, – и он демонстративно сплюнул в сторону.
Катэйра немного попустило. Парень говорил об испанской, а не о мафарской ведьме, а для друидов это было меньшим преступлением.
– Ты сказал, что она не из ваших, тогда почему помогаешь ей?
– Я был должен ей немного, – Кэмпбелл слегка потеребил колечки в ухе. – А теперь буду считать, что нет.
Он поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен. Дойл Кэмпбелл всегда говорил только то, что сам считал нужным сказать.
– Ты бы все-таки забрал свои деньги, Дойл, – догнал его у выхода голос Катэйра, – а то прогоришь вчистую. Да и нехорошо ставить на девчонку. Твоему отцу это не понравилось бы.
– Моему отцу многое бы не понравилось, мне постоянно талдычат об этом, – не оборачиваясь, сквозь зубы произнес Кэмпбелл, а затем, не выдержав, все-таки повернулся и ухмыльнулся своей неподражаемой улыбкой. – Я отобью бабки, док, ведь я поставил на то, что никто не трахнет Лаки Альварес.
– Ну, ты и каналья, парень! – с восхищением произнес Катэйр.
– Я знаю, – хрипло засмеялся Каналья. – Вы мне уже это говорили, док.