Ангел Дармунда

– Четверо в масках, сэр. Они хотели привязать меня к шесту, как Коллинза, но я уговорил их не делать этого. Тогда они сказали, что дают два дня на то, чтобы я сам убрался из Дармунда, иначе на третий день окажусь у позорного столба.

Бирн быстро переглянулся с Килпатриком. Тот понял все без слов и тоном «доброго полицейского» обратился к перепуганному преподавателю, жестом указывая на стул и наливая в стакан воду:

– Мистер Финч, давайте присядем и спокойно поговорим. Значит, два дня назад, то есть в воскресенье, на вас напали четверо в масках? И какие это были маски? – доброжелательно поинтересовался Аластар. – Опишите их.

Допрашиваемый преподаватель залпом выпил предложенную воду и смочив горло уже почти спокойно начал отвечать на вопросы. Бирн молчал и внимательно следил за каждым его жестом.

– В ночь на понедельник мне позвонили и приказали срочно явиться в главный корпус.

– Кто приказал? – не выдержал Макбрайд. – Какого лешего вы поперлись ночью в главный корпус?

– Я узнал ваш голос, сэр. Вы приказали мне явиться в ваш кабинет. Очень грозно приказали, сэр, я не посмел ослушаться.

Килпатрик бросил быстрый взгляд на своего грозного начальника, вспоминая, как на прошлой неделе его самого вызвали в Дармунд. Он готов был поклясться в том, что слышал голос Макбрайда.

Бирн нахмурился и недовольно буркнул:

– Продолжайте, Финч.

– Они все были одного роста и одинаково одеты, прямо как клоны. Только маски были разными – медведя, оленя, лисы и волка. Меня схватили и потащили к шесту. Я очень испугался, сэр. Я не вынес бы такого позора.

– И почему они вас пожалели, мистер Финч? – продолжил допрос Килпатрик. – Как вы смогли переубедить их?

– Я встал на колени и попросил пощадить меня. Тогда они сказали, что дают мне два дня. Если я не выполню их требование, то меня накажут вдвойне.

– Они разговаривали с вами? – спросил Аластар. – И какие у них были голоса – звонкие, хриплые, взрослые или совсем мальчишеские? Кто из них принял решение отпустить вас?

– Я не знаю, какие у них голоса. Они говорили со мной на языке жестов, причем очень быстро говорили. Использовали знания, которые я же им и дал, – обиженно произнес преподаватель.

Он совсем уже успокоился, уверенный, что теперь его защитят от четверки наглецов, и ему не придется покидать Дармунд. Даже слегка повеселел, что не ускользнуло от внимательного взгляда Макбрайда.

– И кто же так хорошо владеет вашим предметом, Финч? – вкрадчиво поинтересовался Бирн. – Что-то я не слышал, чтобы наши ученики блистали знаниями по дактилологии.

– Намекаете, что я плохой преподаватель, сэр? – возмутился мужчина. – Но тех четырех научил же, если они говорили на языке жестов также хорошо, как и я. Хотя, вы правы, я тоже не могу предположить, кто бы это мог быть. Никто из учеников не перешагнул стандартный средний уровень.

– Понятно, и кто среди них главный? Как они обращались друг к другу? Может называли какие-то имена?

– Главный среди них носит маску волка, и они называют его Ангелом. Других имен я не слышал, – продолжил преподаватель с легкой нотой превосходства, ведь он обладал информацией, которая, судя по заинтересованным взглядам, была очень важной для этих двоих.

– Значит волк, – задумчиво произнес Макбрайд и между прочим поинтересовался: – А за что вас хотели наказать, Финч?

Его взгляд пронизывал насквозь. Преподаватель вновь занервничал и залебезил:

– Я не делал ничего плохого, господин Бирн, уверяю вас. Это болезнь, вы должны понять и спасти меня от них…

– Короче, чем это вы больны?

– Я – эксгибиционист, сэр. Но занимаюсь этим крайне редко. Так, два–три раза в год.

Он преданно заглядывал в глаза Макбрайду, надеясь на понимание.

– Я только показываю и все. Не думаю, что они на меня в обиде, сэр, ведь я не спрашиваю их на занятиях, а просто ставлю хорошие оценки.

Бирн переглянулся с Килпатриком и обреченно произнес:

– Мир рухнул, Аластар, если такими делами занимается даже этот сморчок, – и с едва сдерживаемой яростью спросил: – Как звали последнюю девочку, которой вы показали свой член, Финч? От кого ожидать жалобу на вас?

Преподаватель поморщился от грубой прямоты, но не осмелился промолчать.

– Жалоб не будет, сэр, у той девочки нет родителей, – и видя потемневшие от гнева глаза, быстро затарахтел: – Я никому не делаю ничего плохого, сэр. Но я должен показать, иначе у меня появляется тревожность и раздражительность, что грозит нервным срывом.

– А девочкам, ты считаешь, любование твоим сморщенным стручком поднимает настроение, – нарочито спокойно произнес Макбрайд и с силой ударил по столу. Преподаватель даже подскочил от страха. – Депрессия у него, видите ли, начнется, если он не потрясет перед малолеткой. А то, что у нее останется травма на всю жизнь, ему и в голову не приходит, он же ей ничего не делает, да еще и хорошие оценки ставит. Ты действительно больной на всю голову, Финч! Быстро называй фамилии девчонок за все три года работы в Дармунде!

Преподаватель, заикаясь от страха, произнес около десяти фамилий, а Бирн заскрипел зубами от злости. Все девочки были сиротами, и, следовательно, совсем беззащитными перед этим извращенцем. Но услышав последнюю фамилию, он уже по-настоящему взбесился.

– Альварес? Считай себя трупом.

Бирн яростно вцепился в Финча и ударил его головой об стол. Килпатрик мгновенно оказался рядом. Оттеснив Макбрайда, он схватил преподавателя за плечи и быстро поволок его к двери, а затем вытолкнул в приемную, прошипев от злости:

– Сваливай отсюда, пока тебя не убили. Рекомендательных писем не будет, если ты еще этого не понял.

Вышвырнув Финча в коридор Килпатрик захлопнул дверь в приемную и вовремя успел оглянуться, чтобы перехватить сжатую в кулак руку, уже занесенную для удара.

– Как ты посмел остановить меня? Да я тебя сейчас по стенке размажу!

Макбрайд ревел, словно бешеный бык. Килпатрик повис на его руке и начал успокаивать:

– Конечно, размажете, сэр, только давайте не в приемной. Не надо пугать секретарш видом моего истерзанного тела. Они и так до смерти испугались, когда я вышвырнул Финча, и сейчас трясутся там за дверью. Боюсь, кофе мы сегодня не дождемся.

– Да какой там кофе, сейчас и галлона виски будет мало, – начал остывать Макбрайд. – Надо срочно выпить, иначе я разорву эту мразь на куски и скормлю собакам.

Спустя четверть часа мисс Снэйк, вторая секретарша, несмело постучала в дверь кабинета и приоткрыв ее робко спросила:

– Кофе подавать, сэр?

– Подавайте, Эмма, – милостиво разрешил почти успокоившийся Бирн. – И подготовьте приказ на увольнение обоих Финчей. Миссис Финч надо серьезно заняться лечением мужа, если она не хочет навещать его в тюрьме. Так что работать у нас она не сможет.

– Как же так, господин Бирн? – растерянно спросила мисс Снэйк. – Я не могу поверить, что мистер Финч мог творить такое. Простите, сэр, – быстро спохватилась она, – я не подслушивала, клянусь вам! Просто вы все говорили достаточно громко, а миссис Финч специально прикрыла неплотно дверь, чтобы самой все услышать. Она была в таком шоке, что я еле–еле смогла привести ее в чувство. Но как мистер Финч мог так поступать с девочками, ведь у него самого подрастают две дочери? Неужели он и им все это показывает?

– Не думаю, Эмма, – устало произнес Макбрайд. – Обычно такие люди хорошие отцы. Для своих низменных потребностей они выбирают чужих детей, их ведь не жалко. Принесите нам кофе, а на пять часов соберите всех преподавателей в зале заседаний.

– Никак не могу отойти, – пожаловался он Килпатрику. – Прямо конец света какой-то, если даже такой безобидный ботан оказывается извращенцем. Уже не знаю от кого чего ожидать.