Страница 50 из 101
Фридрих III фон Гогенштауфен, впоследствии известный как Фридрих I Барбаросса, – ключевая фигура в истории немецкого влечения к Италии, Sehnsucht nach Italien. Он был сыном герцога Швабского, Фридриха II, по прозвищу Одноглазый, и Юдит Баварской, сестры Генриха Гордого, маркиза Тосканского. Семейство Гогенштауфенов было одним из самых влиятельных в Германии, но только одним из – Гогенштауфенам все время приходилось сражаться с соперниками. Отец Барбароссы являлся главным претендентом на престол Священной Римской империи, но потерял глаз, свои права на титул короля Германии и права на императорскую корону в войне с саксонцем Лотарем, после чего сошел с политической сцены, так что после смерти Лотаря престол получил не он, а его брат Конрад, герцог Франконии. Фридрих Фридрихович был сыном лузера – его отец после крушения политических амбиций со страстью занялся разведением лошадей в своей Швабии и женился во второй раз на молодой, которая родила ему нового сына и наследника, – и должен был рассчитывать только на себя самого. После смерти отца в 1147 году Фридрих, несмотря на мачеху и ее нового сына, наследует титул герцога Швабии и тут же, в возрасте двадцати трех лет, уходит во Второй крестовый поход, возглавляемый его дядей Конрадом, германским королем и императором. 28 июля 1148 года он оказывается участником осады Дамаска, закончившейся полным поражением христиан, и возвращается на родину.
Крестовый поход – предприятие рискованное, но престижное: участник похода отправляется в неизвестность, оставляя все домашние дела на милость Бога, но зато этим же он милости Бога и добивается. Фридрих протусовался среди самых знатных аристократов Европы: кроме дяди Конрада, в походе участвовали и король Франции Людовик VII, и его жена Элеонора Аквитанская, возглавлявшая христианских амазонок, – она впоследствии стала женой английского короля Генриха II и героиней Кэтрин Хепберн в фильме «Лев зимой» – и многие другие знатнейшие рыцари. Милость Бога он явно заслужил, а вместе с ней – и милость императора Конрада III. В 1152 году Фридрих единственный стоит у ложа умирающего императора, своего дяди, назначившего его опекуном своего малолетнего сына, опять же Фридриха, и передавшего Фридриху-старшему все наследные права на свои земли и на титул короля Германии в обход прав своего малолетки. Как ни странно, вверенного его опеке младшего кузена Фридриха Конрадовича Фридрих Фридрихович травить не будет – что не слишком характерно для того времени, – наоборот, так же как и со своим единокровным братом Конрадом Фридриховичем, будет находиться с ним в очень приличных отношениях. Оба, и кузен, и единокровный брат, будут в дальнейшем всячески помогать Барбароссе в его итальянских делах.
Получив титул короля Германии – почетный, но ничего, кроме престижа, его обладателю не дающий, – Фридрих первым же делом организовал поход в Италию. Итальянские походы германских императоров – забавная фикция: Фридрих, кроме своих Швабии и Франконии, не слишком богатых, ничего не имевший, переваливает через Альпы, оставив немецкие дела на волю Бога и своих доверенных, а сам с горсткой рыцарей – читай, бандитов – начинает бродить, хулиганя, по Апеннинскому полуострову. У него ничего, кроме этой банды, в распоряжении не было: ни денег, ни войска, ни припасов, и с точки зрения политики разума итальянский поход – поступок совершенно бессмысленный. Политика Фридриха, однако, соотносится не с разумом, а с идеей. Разум и идея – две большие разницы, хотя иногда и бывают совмещены. Не слишком часто.
Отцом современной Европы стал Карл Великий, король франков, принявший титул императора. Именно он вытащил Европу из варварства, и он же вчерне наметил контуры сегодняшней Европы; для работы над образом нового государства ничего более подходящего, чем Римская империя, у него под рукой не было. Но образ Римской империи нужно было модифицировать и модернизировать, поэтому политологи из окружения императора сконструировали идею, гласившую, что Европа есть Тело Христа, Corpus Christianum, единый христианский мир, то есть то, что сейчас называют Christendom, включая туда и США, и Бразилию, и Канаду с Австралией – все, что воевало в Ираке, – и объявили Европу единым целым. В дальнейшем, во времена наследников Карла Великого, эта идея стала источником того оживления, что наблюдалось повсюду, когда «после 1000 года вновь приступили к постройке церквей, и это почти повсеместно, но главным образом в Италии и в Галлии. Их строили даже тогда, когда в том не было необходимости, ибо каждая христианская община спешила вступить в соревнование с другими, дабы воздвигнуть еще более великолепные святилища, чем у соседей. Казалось, что мир стряхивал свои отрепья, чтобы весь приукраситься белым нарядом церквей», как свидетельствовал французский монах-летописец Радульф Глабер. После 1000 года идея единой Европы развивалась особенно интенсивно и вызвала движение крестовых походов. Эта идея вдохновила возведение величайших соборов и монастырей, основание университетов; она определила зрелое Средневековье и романское искусство, под ее знаком росла готика. В культуре высокой готики, в XIV веке, идея единой Европы, Corpus Christianum, будоражащая умы средневековых властителей и вызывавшая их на благороднейшие поступки, достигла своего апогея, чтобы впоследствии измельчать, забуксовать и возродиться только после падения Берлинской стены.
В феврале 1155 года Фридриха венчает в Монце Железная корона королей Италии, а несколько месяцев спустя папа в базилике Святого Петра в Риме коронует его императором Священной Римской империи. Всем необходимым императора наделяют итальянские города, и вся сила Фридриха лишь в идеях: в идее Christendom, европейского единства, и в идее императорской власти Священной Римской империи. И идеи, и Фридриха итальянские города используют как удобное орудие в междоусобных разборках, но и он пользуется итальянцами, чтобы создать себе имя. Без Италии Фридрих фон Гогенштауфен ничто, и даже его прозвище, данное ему за рыжий цвет бороды, – Барбаросса, Красная Борода, – закрепилось за ним именно в итальянском варианте; немецкий вариант, Rotbart, используется редко. Прозвище отражало и страх, и почтение, и восхищение, испытываемые итальянцами перед императором, ведь красная борода есть нечто необычное, пугающее, но по-своему прекрасное. Красная борода – одна из главных составляющих харизмы императора, и лодийцы Краснобородого особенно любили.
Дух основателя так же тесно связан с городом, как и его святой покровитель. Фридрих, заложивший Лоди, стал героем многочисленных легенд и превратился в персонаж мифологии, недаром в романе Умберто Эко «Баудолино» заблудившийся император выезжает на главного героя из туманов паданских болот, еще не превращенных цистерцианцами и бенедиктинцами в плодородную bassa pianura, как мифический дюреровский всадник с гравюры «Рыцарь, смерть и дьявол»; в романе это появление Фридриха как deus ex machina, бога из машины, определяет судьбу мальчика, ставшего его приемным сыном. Баудолино так описывает встречу: «Я разгуливал по Фраскете, в каждой роще встречал святых и единорогов и, когда повстречал императора Фридриха, то, не зная, что он и кто он, заговорил на его родном языке». Эко, конечно же, не мог обойти вниманием такую важную фигуру итальянской истории, как император, и сцена очень точно характеризует взаимоотношения Барбароссы и Италии. Для итальянцев он не просто чужак, немец, но фигура из мира, где бродят святые и единороги. Император – чистый символ, и далее Умберто Эко устами своего alter ego, Баудолино, поясняет сложную роль фигуры императора Священной Римской империи в итальянской истории своему собеседнику, византийцу Никите Хониату, а заодно и всем, кто в итальянской истории хочет разобраться: «У нас иначе. Император латинян, будь он и не латинянин… а ни один из императоров не латинянин со времен Великого Карла… император латинян – это прямой наследник римских кесарей. Римских из Рима, я имею в виду, не римских из Константинополя. Но для пущей надежности его должен короновать римский папа, потому что законы Христа теперь у нас сильнее законов лжи и неверия. Однако, чтобы римский папа короновал императора, этого императора должны признать итальянские города, а у каждого города свой норов, значит, первым делом этот император должен стать королем Италии и соответственно короноваться, но, понятно, только при одном условии: что его прежде выберут тевтонские принцепсы. Это тебе ясно?»