Здравствуй, Аннабелль

А где та Аннабелль? Девочка, живущая неподалёку от Воттерсов, любознательный ангел, подающий большие надежды, мечтательница и кокетка? Может быть, устав искать, она приехала в свой город, чтобы, наконец, увидеть своё отражение.

— Я сбежала, потому что очень сильно полюбила, Уильям. В тот момент, мне казалось, я готова оставить ради него все на свете, — сказала Аннабелль, — грустно, но любовь не добавила мне интеллекта.

— Аннабелль, ты не глупая. Просто каждый из нас делает ошибки, — сказал он нежно.

— Никогда бы не подумала, что этот переезд полностью разрушит мою жизнь. Вот уж точно – главная ошибка.

Морган сжалась. Слишком много вещей стали для нее точками возврата в прошлое, которое разрывало ее на части, даже спустя столько лет.

— Ты домой приехала. Хотя бы один человек у тебя есть. Я.

Аннабелль рассмеялась. Она чувствовала себя неуютно, как будто в чьем-то странном сне.

Дом так не чувствуется. Дома должно быть хорошо.

2. Монреальская сумасшедшая

Спустя пятнадцать минут, двое вышли из чуть помятой Вольво и направились к двухэтажному кирпичному дому, расположенному в спальном районе Монреаля. Аннабелль не гуляла там раньше, поэтому рассматривала каждый уголок внимательно. В незнакомой части города стояли двух или трёхэтажные дома, на крышах развевались флаги Канады, люди гуляли с собаками, держа в руках кофе в бумажных стаканчиках, купленных в популярной кофейне.

Уильям в новенький район слабо вписывался — такой вывод сделала Морган, разглядывая его соседей, пока тот закрывал машину и загонял в гараж. Соседи из дома напротив играли в мяч, задорно смеялись и подпевали шипящему радио. Не вписывался друг Аннабелль, и потому что все вокруг казались дружелюбными, светлыми, улыбчивыми, а Уильям и в подростковом возрасте-то не был самым легким человеком, а теперь — вовсе выстроил вокруг себя толстые стены. Аннабелль, глядя на недовольное лицо друга, вспомнила слова его старшего брата: «Есть люди, которые заходят в комнату, как будто солнышко – ласковые, теплые, приносят с собой любовь. А есть Уильям Воттерс – один Бог знает, что взбредёт ему в голову».

— Здесь живешь?– сказала девушка, приобнимая своего друга за плечи.

Уильям кивнул и доброжелательно улыбнулся.

– Представляешь, сам купил, – усмехнувшись, сказал Уильям, доставая ключи из сумки, — откладывал долго. Всегда хотел именно дом, а не квартиру.

— Надеюсь, съехался уже с дамой сердца?

– Нет. Я постоянно на работе, ее это раздражает. Ничего не поделаешь. Она живет в центре города, а я тут. Идем, Белль, холодает, – заключил Воттерс и по-хозяйски взял подружку под руку.

— И детьми не обзавелись?

– Я о себе-то с трудом могу позаботиться, — рассмеялся Уилл, — какие дети! Я убегу в первую же ночь, если кто-нибудь в доме начнёт орать.

— И не хочется? — удивленно спросила Морган.

— Нет, на их воспитание нет ни сил, ни желания, — признался Уильям, — мне всего двадцать шесть.

— А сказал ты это так, как будто уже двадцать шесть, — вскинув бровями, сказала Аннабелль.

— Мой психологический возраст — примерно восемьдесят пять. Так что, мирские цифры ни о чем не говорят. Добро пожаловать!

Воттерс пропустил Аннабелль вперед, открыв дверь. Первое, на что обратила внимание девушка — беспорядок. Носки, висящие на двери, бесконечные листы бумаги, разбросанные по полу, не заправленная двуспальная кровать, пустые пачки от чипсов и пивные бутылки, пятна и пыль месячной давности. Поморщившись, девушка покачала головой, но не стала ничего говорить — она только гостья. Пройдя по длинному коридору, она насчитала на первом этаже четыре комнаты. Незатейливая спальня, гостиная, уставленная навороченной техникой, кухня, в которой оказалось наиболее чисто — скорее всего, благодаря посудомоечной машине. С другой стороны, весь бардак как-то уживался с уютом — живыми цветами, напоминающими лианы, фотографиями города в рамках, плотными светлыми шторами на больших окнах.

Проводив гостью в кухню, Уильям открыл холодильник и осмотрел полки, заставленные едой.

— Хочешь есть? К твоему приезду ничего не приготовил, но осталась вчерашняя паста с курицей. Я хотел свозить тебя в любимый рыбный ресторан.

— Не, спасибо. Рыбный ресторан? Я ненавижу рыбу, Уилл.

– Ох, черт, забыл! Кофе или чай тогда? – не сдавался Уильям.

– Налей мне зеленого, без сахара, – мягко сказала девушка, оглядываясь по сторонам, — у тебя тут мило, кстати.

— Не то слово. Хотел обставить красиво, но получилось жилище Монреальского сумасшедшего.

Поставив на стол две кружки чая, Воттерс присел рядом с подругой. Они молчали, как будто за годы не накопилось новостей и сплетен, рассказов и анекдотов. Аннабелль смотрела как Уильям размешивает сахар в чашке ложкой и придумывала, что бы спросить у него, чем бы разбить неловкую тишину.

— А где Бургер?

— Бургер умер в прошлом году, — с сожалением в голосе сказал журналист, — клещ укусил. В последнее время старик оглох, еле-еле душа в теле. Я его возил на процедуры.

Морган тяжело вздохнула. Новость о том, что пёс Уильяма «ушёл за радугу» не обрадовала. Они провели с ним много лет, и Аннабелль плохо могла себе представить Уильяма без Бургера, а Бургера без Уильяма.

— Жалко правда.

— Да мне тоже. Паршиво на душе. Бургер здесь бегал, шевелился, было какое-то движение. А теперь...только работа. Убери ее от меня — не знаю, что будет. Варюсь в этих интервью, статьях...

— Разве ты не хотел так? Помню, писал классные статьи, их публиковали в местных газетах. Особенно мне нравилась про психические расстройства. Помнишь ее?

— Помню, — глухо ответил Уилл, усмехнувшись, — ее долго мусолили. А ты? Как живешь? Я-то ничего про тебя не знаю.

Морган ухмыльнулась. Она ждала этого вопроса от Уильяма.

— Я художница. Окончила академию искусств. Пишу картины в хорошие времена, в плохие — делаю эскизы или разрабатываю дизайн. Так и зарабатываю на жизнь.

—Всегда знал — экономиста из тебя не выйдет.

— Да уж, я далека от этого, — рассмеялась Аннабелль.

— Жалко родители не понимали.

— Родители? Ох, не знаю, Уилл, как бы сложилась жизнь, будь я сейчас экономистом, послушай я родителей тогда. Ну что об этом сейчас!

— Иногда думаю. Представляешь, осталась бы ты тут? Что бы сейчас было? Я то ведь тоже уехал строить карьеру. Родители не особо поддерживали меня, они, скорее, настаивали на том, чтобы я прижал задницу и оставался в Канаде, — сделав глоток, сказал Уильям.

Аннабелль широко улыбнулась.

— И вырвался!Посмотри, какой хороший специалист!

Аннабелль вспоминала горящий взгляд Уилла, когда он писал статьи и сдавал их в школьную редакцию. Он рассказывал про то, как мечтает работать в журнале о музыке, брать интервью у восходящих звезд, чтобы потом, спустя парочку лет, когда они заберутся на Олимп славы, говорить всем, что он «нащупал» в них талант давным-давно. Воттерс почти не расставался с музыкой в подростковом возрасте, и кажется, все его проблемы начались, когда он с ней разошелся.

— Вырвался, сейчас выгорел от кончиков волос до пят. А отец с матерью так и не заметили моих достижений. Ты не подумай, сейчас уже плевать, но еще пару лет назад я сильно расстраивался из-за этого, — признался Уильям, отвернувшись от подруги.

Чай постепенно остывал. Аннабелль даже не притронулась к нему. Она не на шутку обеспокоилась состоянием бывшего лучшего друга — никакого блеска в глазах, сплошная серость и разочарование. Полный бардак в доме тоже не показался хорошим знаком, ведь на творческий он не смахивал.

— Просто похвали себя, — заверила Уилла девушка, — ты так много смог! Всего добился. И дом хороший.

Воттерс обернулся к ней. Лицо его оказалось напряженным, между бровями пролегла складка – морщина.

— Добился. Только хотел писать о музыке, а пишу про политику.

— Может оно и к лучшему?

— Даже не знаю.