Безблагодатность

— Думаешь, этому можно научиться? За полчаса пройдёшь курс молодого бойца и начнёшь шляться по иным мирам, как по супермаркету? Забудь; внизу тебе во всём придётся разбираться самому. Я дважды спускался под землю — но у себя, на Аляске. Здешней географии я не знаю. А Кузя, наоборот, знает матчасть, она подготовилась к нашей поездке. Но практического опыта у неё нет. То есть её знания могут оказаться или не совсем точными, или совсем неточными. Отнесись к ним как к примерным ориентирам; внизу всё может оказаться иным.

Он отступил назад и кивнул Кузе:

— Начинай!

Девушка машинально поправила волосы и заговорила с интонацией учительницы начальных классов.

— Буга́, мир ороченов, имеет трехчастную структуру: верхний мир — Угу буга, средний — Дулин буга и нижний — Хэргу буга. Через все миры проходит центральная ось — Мировое древо.

— Тебя напоят отваром и привяжут к берёзе, — вмешался Шаман. — Она и станет для тебя Мировым древом. Оттуда ты и начнёшь своё нисхождение — в духе, естественно, как я и говорил.

Он виновато посмотрел на Кузю.

— Извини, перебил. Продолжай, пожалуйста.

Кузя ничего ему не ответила, просто начала с того места, на котором остановилась.

— Наш мир — Дулин буга — имеет всего один уровень; он прост и понятен. У верхнего мира три уровня, но про него тебе знать не обязательно, туда ты всё равно не попадёшь. У нижнего мира также три уровня. Самый глубокий — Буни, земля умерших предков. Там тебе тоже делать нечего — Даймунга до него не дойдёт, туда и опытному шаману не добраться. Второй ярус — Тунето, река обломков. Ты все пороги прошёл?

— Почти, — ответил Николай. — На «Атлантах» я потерял плот и сам чуть не погиб.

— Помню «Атлантов», — улыбнулась Кузя, — коварное место. Но Тунето ещё хуже — и по всей длине, без передышек. Немногие шаманы, вступившие в его воды, смогли вернуться назад. Надеюсь, Даймунге хватит ума не соваться туда. Скорее всего, искать её надо на самом верхнем ярусе — в царстве Харги. Это злобный и коварный дух, тебе лучше обходить его самым дальним путём. Одно хорошо — его ни с кем не спутаешь. Ноги у него сгнили до колен, а руки… Ты всё равно не поверишь; но если увидишь его, сразу узнаешь.

— Постой, постой! — остановил Кузю Николай. — Как ты сказала? Харги? А ведь я, похоже, уже успел его оскорбить.

— Как?! — вскинулся Шаман.

— Я говорил с одним человеком… Вернее, с духом. У него была нехорошая история с зажигалкой. Так что я кинул эту зажигалку в реку, крикнув: «Подавись, злобный дух!» или что-то вроде того.

— Ну, это его вряд ли обидело, — начал Шаман, но Кузя перебила его.

— А у тебя после этого не было странных видений? Тебе не казалось, что из земли торчит чья-то голова?

18

Николай уставился на Кузю, не в силах сказать ни слова.

— Я угадала? — спросила она.

— Почти, — ответил Николай. — Той же ночью мне приснился сон, в котором из земли высунулась чья-то лысая голова. Она смотрела на меня и скалилась.

— Это был Бальбука, — сказала Кузя. — Не знаю, хорошо это или плохо, но в своём сне ты познакомился с правой рукой Харги.

— Помощником? — уточнил Николай.

— Нет, именно рукой. Я же говорила, что руки у Харги не совсем обычные.

— И, судя по всему, Харги не воспринял твой дар как оскорбление, — добавил Шаман, — иначе тебе пришлось бы познакомиться и с его левой рукой. А она куда опаснее.

— Но помощник у Харги тоже есть, — продолжила урок Кузя. — Его зовут Кандыкак и вместо головы у него огромная пасть.

Николай брезгливо поморщился.

— Славная компания! Один другого краше. И как только Даймунга согласилась спуститься к этим монстрам?

— А как она могла отказаться? — ответил Шаман вопросом на вопрос. — У неё просто не было выбора. Она с отрочества была отмечена шаманской печатью, и с тех пор последовательно шла к своему посвящению. Все были уверены, что проблем у неё не будет. Пока ты не вмешался и всё не спутал.

— Но я же хотел как лучше! — воскликнул Николай.

Шаман пожал плечами.

— Благими намерениями вымощена дорога в Хэргу бугу.

— Спасибо, успокоил, — огрызнулся Николай. — Кузя, кого ещё я могу встретить на этом уровне?

— Там обитает множество духов, о которых я ничего не знаю, — ответила девушка. — Самые известные — Мамонт Сэли и Змей Дябдар. По одним сведениям, они стражи ворот, по другим — помощники и психопомпы.

— Вот так сказывается отсутствие практики, — вмешался Шаман. — Источники могут быть противоречивы; а потом сталкиваешься с тем, чего совсем не ожидал.

— Зато ты практик, — раздражённо сказал Николай, — вот и объясни, если в Хэргу буге множество разных сущностей, как я смогу найти там душу удаган?

— Не сможешь, — согласился Шаман, — в нижнем мире ты будешь гостем, а сил у гостей там совсем мало. Но за чертой ты встретишь духов, спросишь у них.

— Духов умерших? — уточнил Николай.

— И их тоже, — кивнул Шаман.

Кого ещё, Николай узнать не успел. В чум вошли орочены. Молчаливо и сосредоточено они подняли и вынесли бесчувственное тело Даймунги.

— Куда её понесли? — спросил Николай.

— А сам не догадываешься? — ответил Шаман. — Её привяжут к дереву рядом с тобой.

— Зачем?

— Чтобы вам легче было возвращаться. Потом сам поймёшь. Если вернётесь.

Это «если» совсем не понравилось Николаю. Но задать вопрос он не успел — орочены во главе с Тогоном уже стояли на пороге. В руках у старика была чаша с мутной зеленоватой жидкостью. Шаман осторожно принял её и передал другу.

— Пей!

Николай проглотил жидкость как лекарство, стараясь не прислушиваться к ощущениям. Почти сразу мир вокруг него стал расплываться.

— Бестия! — позвал он. — Где ты? Помоги…

Ответа не было. Николая подняли на руки, вынесли из чума и привязали к стоящей неподалёку берёзе, украшенной красными и желтыми лентами.

19

Срединный мир начал заполняться туманом, и вскоре Николай уже не мог видеть собственных рук. Он помнил, что надо идти на запад, но определить направление не было никакой возможности. С телом тоже произошло что-то странное, оно преобразовалось в какую-то новую форму. Внезапно Николай почувствовал чьё-то лёгкое прикосновение, как будто тёплая ладонь коснулась его левого плеча. Он повернул голову — или то, что у него сейчас было вместо головы — и увидел Горностая. Зверёк сидел на его плече, обернув лапы пушистым хвостом.

— Привет! — сказал Горностай. — Что стоим, кого ждём?

— Я не знаю, куда идти, — признался Николай.

— Иди вперёд!

Николай шагнул вперёд — потому что других идей у него всё равно не было. Дорога была на удивление гладкой, и он ускорил шаг. Постепенно глаза привыкли к туману, и Николай смог наконец разглядеть место, в которое его занесло. Слева и справа темнел мёртвый сгоревший лес. Дорога шла под уклон и сужалась; широкая полоса превратилась в тропинку, отливающую холодным металлическим блеском.

Вскоре впереди показалась пропасть. Николай подошёл к её краю и вздрогнул — дна не было видно, где-то в глубине клубился густой туман. Оттуда явственно тянуло холодом. Тропинка сжалась, превратившись в узкое лезвие; казалось, через пропасть перекинули острую саблю.

— Для безгрешных это, наверное, обычный мост, — подумал Николай. — Они же лёгкие. Кузя бы по нему легко прошла. А меня с моими грехами сразу разрежет пополам.

Но отступать было некуда, и Николай осторожно поставил ногу на режущую кромку. Боль пронзила ступню, но кожа — или что у него было вместо кожи — выдержала. Он сделал шаг, потом второй и третий. Где-то на середине пути мост превратился в горку, и Николай заскользил вниз, крича от боли.

Он скатился на выжженную площадку у края пропасти, сбив несколько обгорелых веток и подняв облако пепла. С трудом поднялся, осторожно ступая на израненные ноги. Несколько фигур, едва различимых в тумане, замерли, прислушиваясь; затем двинулись в его сторону. Их контуры казались размытыми, нельзя было даже сказать, люди ли они. Одна из фигур приблизилась, и Николай напрягся — кто он, этот незнакомец? Помощник или враг?