Страница 29 из 245
Я морально готовила себя к тому, что могу здесь увидеть, но реальность все же сломила мой дух. Их было столько! Молодых, пожилых, детей и совсем младенцев… Кто-то плакал, кто-то скороговоркой причитал на непонятом наречии, кто-то молча провожал покупателей ненавидящим взглядом, кто-то безучастно смотрел перед собой. Мне трудно было сконцентрироваться на ком-то одном: вид грязных, оборванных, местами покрытых багровыми рубцами от ударов хлыста, несчастных рабов заставлял мое сердце болезненно сжиматься. Отчаявшись выбрать кого-либо наугад, я приуныла: сколько людей потеряли свободу! А некоторые никогда и не имели ее. Прекрасная внешне, Саллида гнила изнутри подобно червивому плоду.
— Ох, любезный дон Диего! — выкрикнул вдруг полноватый мужчина, одетый в легкую льняную рубашку и просторные штаны. От раба его отличали лишь отсутствие ошейника да перекинутый через плечо объемистый кошель. — Давненько мы не имели удовольствия видеть вас тут. Решили присмотреть себе парочку новых рабов?
— Моя невеста, донна Вельдана, — Диего галантно кивнул в мою сторону и взял меня за руку, — хочет приобрести себе горничную. Грамотную и молодую. У тебя есть такая, Кайро?
— Когда это у Кайро не было того, что нужно господам, благородный дон Адальяро? Для такой очаровательной невесты подберем самый лучший товар! И когда свадьба? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Уже завтра, — улыбнулся Диего. — Не могу дождаться.
— Счастливчик, — подмигнул ему торговец и щелкнул пальцами кому-то в сторону большого крытого шатра. — Приведи-ка Лей.
Мое сердце быстро забилось, когда помощник торговца вывел из шатра девушку, которой вскоре предстояло стать свободной. Она имела ухоженный вид, ее темные вьющиеся волосы были заплетены в простую косу, она и правда выглядела молодой и красивой, но правую щеку наискосок пересекал уродливый рваный шрам.
— Э-э-э… Кайро? Ты пытаешься подсунуть нам порченый товар? — нахмурился Диего.
— Что вы, сиятельный дон! — огорчился Кайро. — Эта девушка — одна из лучших рабынь на этом рынке! Говорит на всех известных в мире языках.
— А на северном наречии? — не удержалась я, обращаясь к девушке на родном языке.
Но девушка лишь испуганно посмотрела на своего хозяина.
— Ответь госпоже, Лей.
— Я знаю северное наречие, госпожа, — послушно ответила рабыня почти без акцента.
— Она умеет читать и писать — то, что и требовалось вашей невесте!
— Но у нее шрам на лице, — Диего все же выглядел недовольным.
— Это не страшно, — поспешила вступиться я, — сколько хотите за нее?
— Э-э-э… только ради вас, госпожа, в качестве подарка на свадьбу… отдаю задаром! Всего три золотых.
— Что?! — возмутился Диего. — Да это грабеж! Продавать уродину по цене постельной рабыни!
— Если вам понадобится, то в постели она тоже хороша, — прищелкнул языком Кайро, оглаживая Лей по спине, — а в темноте шрама не видно. Испробуйте — и не пожалеете, дон Адальяро.
— Мне шлюха ни к чему, — гордо пожал плечами Диего, — я завтра женюсь. Но ты должен сделать скидку за этот изъян! Ведь я буду вынужден смотреть на нее днем! Один золотой, и ни контима больше.
— Не надо, — я положила руку на плечо Диего, — я заплачу сколько требуется.
— Нет, я куплю ее для тебя, — жених упрямо приподнял подбородок, — в качестве свадебного подарка. — И снова нахмурился, повернувшись к работорговцу. — Так и быть, два золотых.
— Разве вам жалко денег на подарок невесте, благородный дон? — хитро прищурился Кайро. — Рабыня стоит гораздо дороже. Три золотых — и смена одежды вместе с ошейником в придачу.
Диего сердито запыхтел, но торг был окончен. Девушку передали мне вместе с оформленной купчей. Я украдкой взглянула на Джая: его лицо было бесстрастным и отрешенным, как на Арене, но плотно сжатые губы и потемневшие глаза выдавали клокочущий в нем гнев. Тем не менее он вел себя пристойно и пока не давал поводов для беспокойства.
К счастью, ни один из телохранителей не пригодился: никому и в голову не пришло задирать на улице благородного дона и его леди. Рабыне, правда, на задках кареты места не нашлось, поэтому ее усадили спереди, возле кучера.
Уже дома Сай помогла Лей искупаться, переодеться в чистую одежду и отвела в комнату, которую выделила для моих рабынь Изабель. Я не позволила Хорхе, который после инцидента на кухне поглядывал на меня с затаенной злобой, заклеймить Лей и отправила его восвояси. Разумеется, я ожидала, что он пожалуется на меня хозяйке, но завтра наша с Диего свадьба, и Изабель наверняка не захочет портить мне настроение нравоучениями о нарушении правил.
Отправив Сай на кухню за едой для моих рабов, я вошла в комнату к Лей и приветливо улыбнулась. Девушка тотчас встала на колени и смиренно опустила голову.
— Поднимись, Лей, — сказала я мягко на северном наречии, — сегодняшний день будет твоим последним днем в рабстве.
Девушка так растерялась, что забыла выполнить приказ. Я смотрела на нее и не могла понять, что с ней творится. Ее большие черные глаза наполнились ужасом, она начала мелко дрожать, губы то открывались, то закрывались, не издавая ни звука. В конце концов она рухнула на пол всем телом и зарыдала:
— Не убивайте меня, госпожа, прошу вас!
Меня обдало холодом.
— Встань, Лей. Я не собираюсь тебя убивать. Напротив, хочу отпустить на свободу.
— Что? — она неловко поднялась и распахнула наполненные слезами глаза еще шире. — На свободу? Но, госпожа… прошу вас, не гоните меня! Я много умею… я вам пригожусь… Я буду послушной, обещаю… Я не слишком много ем, и я…
— Лей, — потрясенная, я сжала ее дрожащие пальцы в ладонях, — успокойся. Я купила тебя для того, чтобы никто другой больше не считал тебя своей собственностью! Разве ты не хочешь стать свободной?
— Нет, госпожа, — Лей отчаянно замотала головой, — прошу вас, не гоните! Если хотите наказать меня, накажите, но оставьте при себе! Я сделаю все, что захотите… я умею… я могу…
Я не знала, что и сказать.
— Успокойся, Лей, прошу тебя. Если хочешь, оставайся — тебя здесь никто не обидит. Немного поживешь в поместье, привыкнешь, а потом снова поговорим. Хорошо?
— Благодарю вас, добрая госпожа, — Лей вновь опустилась на колени, заливаясь слезами — насколько я могла судить, это были слезы искренней благодарности.
Я ничего не понимала.
Рабыня не хочет на свободу?
Вскоре Сай принесла еды, и я оставила девушек одних. Возможно, между собой у них лучше получится договориться.
А в моих покоях почти сразу началась суматоха: приехала модистка и привезла свадебное платье. Сцепив зубы, я отдала себя в руки портних и Изабель, снова превратившись в безмолвный манекен для примерки.
У меня из головы не выходила реакция Лей на мое щедрое предложение. Да что с ними со всеми не так, в этой Саллиде?
Жизнь день за днем все больше превращается в густой, вязкий кисель. Чувствую себя не Вепрем, а жиреющим от безделья боровом, которого готовятся заколоть на зиму.
Раны заживают. Целая неделя без новой боли. Без новых пыток и наказаний. Райская жизнь для раба. Только отчего-то тошно на душе.
Поначалу она заглядывала ко мне часто, дважды в день. По-прежнему обходилась со мной ласково, и все же благоразумно держалась на расстоянии. Но потом, похоже, ей надоело быть сиделкой при рабе, и она предоставила меня себе самому и своей рабыне.
Дала мне книги. Откуда она могла знать, что я умею читать? И смотрит на меня порою с задумчивым прищуром, будто видит насквозь.
Неожиданно в ее комнате сняли решетки. Мысли о побеге зашевелились в голове с новой силой, но она больше не оставляет меня одного незапертым. Как предусмотрительно.
Я терпелив. Подожду, пока однажды она не просчитается и забудет задвинуть засов.
Часто за стеной слышу кудахтанье о скорой свадьбе. Может, это и есть мой шанс? Будет легко пробраться незамеченным среди толпы гостей и рабов, своих и чужих.
Я и со «своими»-то незнаком — это мне на руку.