Поступление

- А, вот эта хамка, - голос принадлежал лорду, с которым ей довелось поцапаться на вчерашней церемонии посвящения, а потому ничего хорошего встреча не предвещала. – Вы только поглядите, господа, какое жалкое отребье.

Вынужденно открыв глаза раньше, чем хотелось, Мила увидела, что в нескольких шагах от неё стоит черноволосый аристократ. Никаких царапин на его лице уже не было, не иначе некий целитель постарался и избавил лорда от «боевых ран». А ещё этот лорд был в компании двух мужчин – тех самых, с которыми Мила его уже видела раньше. Эти двое незнакомцев мало походили друг на друга окромя того, что они носили одну и ту же форму первокурсников факультета Чёрной Магии. Один из них был кареглаз, темноволос и полноват. Другой, напротив, являлся стройным голубоглазым блондином.

- Быть может, я и жалкое отребье, но что ж вы тогда, господин хороший, так на меня засматриваетесь? Прям как на красавицу, – едко усмехнулась Мила, решив избрать своей тактикой нападение.

- Что за бред?

- А что вы тогда мне проходу совсем не даёте?

«Пусть те, кто мои слова услышит, найдут в будущем повод над этим высокомерным снобом подтрунить», - испытала надежду Мила.

- Засматриваюсь? – демонстративно поднял брови Антуан Грумберг и, заливисто смеясь, обвёл своих друзей полным удивления взглядом. – Не, ну вы видели эту тощую клячу? В такое проверить просто‑напросто невозможно, пф-ф!

Знакомые лорда поддержали его дружным смехом, а затем один из них осведомился:

- Как тебя зовут, языкастая нищенка?

На этот вопрос можно было бы огрызнуться, но молодая женщина предпочла ответить. Она гордо задрала носик и сказала:

- Я Мила Свон.

- Милая Мила, - с иронией прокомментировал блондин, но глава этой компании не принял сказанного.

- О нет, лорд Оуэн, даже не вздумайте. Это не то прозвище, что этой особы достойно. Ей нужно что-то короткое, полностью отражающее её суть. И скажу больше, я уже знаю подходящее имя.

- Да?

- Да. Перед нами плебейка, низкородное животное. А потому достаточно короткого и ёмкого Тварь.

- Тварь, - довольно просмаковал блондин и добавил. – Надо будет сообщить нашим.

Дураку было понятно, что нынче происходящее являлось ничем иным как началом грандиозной травли, а потому Мила, несмотря на часто бьющееся от страха сердце, поступила согласно интуиции - сделала пару решительных шагов вперёд.

- Да, я тварь, - при этом твёрдо заявила она. – Тварь, которая нисколько не боится пустозвона, у которого во рту одно дерьмо. И потому смотри-ка, спи с открытыми глазами. Как тварь и низкородное животное, однажды я могу показать клыки, и ты проснёшься с перегрызенным горлом.

Антуан Грумберг аж красными пятнами покрылся от сказанного и в результате не выдержал. Гневно рыкнув, он уж было бросился на Милу, но друзья его благоразумно остановили, своевременно ухватив за руки. Она же, глядя на это, хмыкнула и язвительно напомнила:

- Зря вы на площади вчера кичились, господин хороший. Вы первый правила академии нарушите. Первый вы отсюда вылетите.

Пожалуй, было глупо наживать себе врагов. Тем более таких врагов, из-за которых ректор запросто мог пересмотреть внутренние правила академии. Но вести себя покладисто тогда, когда она сталкивалась с дурным отношением к себе, Мила Свон просто‑напросто не умела. Ну нисколечко! Поэтому, когда она пошла по своим делам дальше, молодая женщина, конечно, и пожурила себя, и почертыхалась. Вследствие этого даже едва ощутила вкус жидкой каши, миску с которой ей выдали заместо обеденного пайка в местной столовой. И, наверное, только по этой причине она вышла из-за стола сытой, так бы ни за что Миле не наесться столь маленькой порцией практически несъедобной жижи. Но аппетита не было никакого. И уже не только из-за встречи с лордом Грумбергом. Глядя на выданную ей тарелку, Мила кристально ясно поняла, что на еду придётся тратиться тоже. Если она не хочет заполучить цингу или слечь от истощения, то придётся смириться и подойти к прилавку платного буфета, благоухающего ароматами жаркого из барашка, сырного супа, тушёных почек кролика в вине, пряной рыбы с дымящейся картошкой…

Однако, если бы это были все проблемы. Ведь ещё канцелярия.

Скрипя зубами, Мила закупила необходимую для учёбы бумагу и пару карандашей, а также сумку, в которую тут же сложила своё скудное имущество. Подумав, остальное она предпочла закупать в будущем по мере необходимости несмотря на то, что часто встречаться с местным торгашом ей никак не хотелось. Чтобы он смог выдать товар в счёт долга, Миле пришлось показать удостоверяющий личность документ, и, само собой, красная метка привлекла к себе внимание.

«Ненавижу! Ненавижу эти бумажки!» - пряча за лиф карточку, мысленно взвыла Мила и даже почувствовала, как горят её щёки от гнева.

Однако, гнев гневом, но, стоило молодой женщине покинуть магазинчик, как неприятности продолжились. Судя по каменной стойке с солнечными часами (такие повсеместно на территории академии стояли) незаметно настало время встретиться с Саймоном и Питрином, а Мила никого из одногруппников, кроме (будь они прокляты!) лорда Грумберга и его приятелей, так и не встретила. Вот и получается, что сама всех всполошила, а на деле…

«Но чего теперь страдать?» - обречённо вздохнула молодая женщина и пошла в сторону площади.

Саймон и Питрин уже поджидали её, но видно недолго ожиданием томились, так как горячо обсуждали печальные подробности совместного предприятия.

- И он нет?

- Не, там… - тут Саймон поглядел на подошедшую к ним Милу и выразительно поморщился, перед тем как признался. – Можешь не говорить ничего. Я сумел со всеми нашими переговорить, все против.

- Ещё и нас винят, негодяи! – с жаром пожаловался Питрин. – Молвят, мол мы их на такое подбиваем, ибо обмануть хотим. По их разумению, сами‑то мы никакое прошение подать не осмелимся. Так-то.

Теперь настала очередь Милы морщиться, но по итогу она всё же сказала:

- Я подам. Вы как хотите, а я всё равно подам.

- Милка, не стоит быть такой принципиальной и жадной, - попытался образумить её Саймон. – Я сам жаден до ужаса, конечно, всё кровь родительская. И сам принципиален, что правда то правда. Иначе не пошёл бы на мага учиться вопреки отцовским наставлениям. Но…

- Тут ни то, ни другое уже, - тяжело вздохнув, перебила Мила и рассказала про встречу с лордом. – Если я буду жить в общежитии в одной комнате с не пойми какими бабами, то это меня однажды дохлой в постели обнаружат. Под крышей профессора некромантии, этого мерзкого дроу, я буду себя в разы спокойнее чувствовать, как бы это сейчас ни звучало по‑идиотски.

- Ох-хо-хох, - выразил столь незамысловатым образом свои эмоции Питрин, а затем вдруг махнул рукой. – Знаешь, я всё равно с тобой, Мила. Где мне безграмотному долго продержаться? Я ж даже их расписание чудное нисколько не понял. Так чего долг растить? Как отдавать буду, коли с учёбы выгонят? На каторге, что ль?

- Дело говоришь, - подумав, согласился Саймон с присущей ему степенностью и основательностью. – А потому я тоже с вами, пожалуй. Будь как оно будет, в конце-то концов.

- Это ты с чего расхрабрился так? – всё же удивилась Мила.

- Да мы, купцы Сильверы, хоть и осторожны, а всё ж не привыкли платить за то, что даром взять можно. А там, где двое, пусть будет и третий.

Они некоторое время молча смотрели друг на друга, а затем все вместе, не сговариваясь, направились в сторону главного корпуса академии. Украдкой наблюдающему за ними принцу Адьиру Морриэнтэ даже показалось, что он видит перед собой маленький боевой отряд.

Глава 9. Сдавайтесь, нас орда! А нас рать (с)

Закончив с нудными преподавательскими обязанностями, Найтэ поднялся на четвёртый этаж главного корпуса академии и, не задумываясь, повернул направо. Дорога в кабинет ректора была ему хорошо знакома. Более того, даже кто-либо незнающий планировку здания нашёл бы это помещение без проблем, так как перегораживающая коридор высокая резная дверь вряд ли вела в обитель простых смертных. Также, для тех, кто ещё бы мог усомниться, на ней висела золотая табличка с соответствующей надписью. Некогда Олаф фон Дали получил её в подарок из рук короля Верлонии. Тогдашний правитель решил порадовать своего подданного за пятьдесят лет верной службы на поприще главы Первой Королевской Академии.