Страница 23 из 61
Не замечая натянутость вымученной улыбки.
Не видя, что его девушку все сильнее поколачивает на ветру.
Дегенерат!
Демонстративно громко прочистив горло, я перетянул внимание на себя, а затем поприветствовал всех ядовитым:
— Добрый вечер, дамы и господа! Может, поднимемся на борт?
Затянулся сигарой и стряхнул пепел на дорожку.
***
— Кто бы сомневался, что Лукашин-младший не вычудит что-нибудь из ряда вон, — посмеиваясь, произнес отец Димки, подойдя ко мне с двумя бокалами виски в руках. Один из которых протянул мне. — Угощайся, Никит. Два года не слышали и не видели, а тут сразу заявил о своем возвращении.
— Благодарю, Лев Андреевич, — улыбнулся я. Взял протянутое мне спиртное и, кивнув в сторону Димона “выгуливающего” Резкую от компании к компании, добавил: — Я, конечно, не претендовал на первое место, но успокоил себя тем, что разбавил тухлый вечер щепоткой безумия.
— Еще как разбавил, — рассмеялся Авдеев. Пригубил виски и по-отечески тепло посмотрел на сына, а затем, с не меньшей теплотой, на Резкую. — Красивая пара. Даже не верится, что Дима прислушался ко мне и решился взяться за ум.
— Что-то не припомню, когда Димка дурил в последний раз. Если только в первом классе, — уточнил я, поднося бокал к губам и застывая, так и не сделав глоток, от удивленного вопроса Льва Андреевича:
— Дима тебе разве не говорил о свадьбе?
— Какой свадьбе? С кем? — посмотрев на отца Димона, я перевел взгляд на друга и Амели и закашлялся. — Не рановато, Лев Андреевич? Сколько они встречаются?
— А чего тянуть? — как ни в чем ни бывало отмахнулся Авдеев. — Девочка хорошая и без этих ваших современных закидонов. Поживут немного вместе, притрутся, а после получения Димой диплома можно и расписываться.
— Ну да, — кивнул я, примеряя слова Льва Андреевича на Резкую. — Хороших девочек без закидонов днём с огнём не найдешь. Повезло вашему Димке. Смотрю на него и завидую.
Отсалютовав довольному Авдееву бокалом, будто озвучил тост за счастье его сына и будущей невестки, я опрокинул виски в рот и жестом показал стоящему поблизости официанту принести мне ещё одну порцию. Которую выпил сразу же как взял и снова залпом. Не собираясь цедить благородный напиток и тем более смаковать.
Правда, и вторая порция вискаря не помогла порадоваться за Димона. Наоборот. После новостей о свадьбе мне до зубовного скрежета захотелось показать Дымычу и его отцу запись из гаража Резкой. А затем спросить у Льва Андреевича, как так получилось, что он не накопал ничего из того, что накопал я? И черт побери, покрутив эту мысль, у меня возник вопрос: "Почему я сразу не пошел к Авдееву старшему?"
— Лев Андреевич, у вас есть минутка? — спросил я, извлекая телефон из кармана.
— Никита, для тебя я найду и десять, — рассмеялся отец Димона. Хлопнул меня по плечу и, посмотрев мне за спину, широко улыбнулся: — Одну минуту, Никит. Ну как ты, Лиля? Устала от официальной части или пока держишься?
— Немного устала, Лев Андреевич.
Обернувшись к подошедшим Димону и Резкой, я на мгновение заглянул в глаза "прощай, Лилечке" и нажал на кнопку включения смартфона.
— Как вы вовремя, — произнес, не скрывая своего злорадства. — Как же вы вовремя.
— Мы-то, может, и вовремя, а ты какого на учебу забиваешь, Никитос? — спросил Димон. — Хочешь, как Лаптев, на сессии за преподавателями бегать?
— Во-первых, я не Лаптев, — усмехнулся я, вспомнив когда-то нашего с Димоном, а теперь только его одногруппника, который не сдал ни одной сессии вовремя. — А во-вторых, у меня были очень весомые причины пропустить несколько пар.
— Расскажешь это после того, как тебя отправят на пересдачу, — рассмеялся Димка. — Лапоть уже волосы рвет — не знает, как уломать Третьякова закрыть глаза на прогулы и поставить трояк. Даже взятку предлагал.
— Это его проблема, Дымыч, — я обозначил интонацией, что не собираюсь развивать эту тему. Открыл галерею и поднял взгляд на Резкую. — Свои я решаю сам.
Мелькнувшее в карих глазах недоумение.
Взгляд на экран моего смартфона и после, уже панический, мне в глаза.
Да, Лилечка, это то о чем ты подумала. Гуд бай, малыш!
Ядовито улыбаясь, я занес палец над иконкой видео и поперхнулся от предложения Резкой:
— Никита, пригласи меня на танец! — выпалила она скороговоркой. Нервно рассмеялась, осознавая, как прозвучала ее фраза, и тут же, перехватив мою руку с телефоном, поинтересовалась: — Дима, ты же не против?
Глава 17. Амели
Мне показалось, что кровеносные сосуды, опутывающие мое сердце со всех сторон, в один миг натянулись, как нити, и лопнули. Другого объяснения, почему качающий кровь орган ощущался в верхней части трахеи, а не в грудной клетке, у меня не было. Липкий страх сокрушительной волной распространился по всему телу, заполняя волнением каждую клеточку и стимулируя нервные окончания, из-за чего на коже выступили мурашки. Какое счастье, что идиотский благотворительный вечер проходил на теплоходе. Благодаря этому виновником своей реакции на происходящее я могла выставить сквозняк, который просачивался в приоткрытые двери, ведущие на верхнюю палубу.
Лукашин, на мгновение опешивший от свалившегося на голову приглашения, прищурился и растянул губы в блеклом подобии дружелюбной улыбки. Музыканты, что обеспечивали на вечере живую музыку, как раз закончили одну композицию и начали исполнять новую. И я не стала дожидаться ответа ни Никиты, ни Димы. Под звонкий голос певца и задорный французский речитатив я развернулась на каблуках и рванула в сторону небольшого танцпола.
Почему-то я не сомневалась, что Лукашин последует за мной. И до того момента, как мы скроемся от обоих Авдеевых за спинами танцующих, мне нужно было придумать, как выстроить диалог с человеком, который собирался вывалить всю правду о том, кем на самом деле является Амели Резкая.
Шпильки вгрызались в деревянный пол, спина ныла от напряжения, а внизу живота начала царапаться паника. Платье, тонкую ткань которого я до этого не ощущала, стало липнуть к телу, вызывая дискомфорт. А когда на мою талию легла обжигающая ладонь, я еле сдержалась, чтобы не завизжать. Шумно вздохнув, я повернулась к Лукашину и не переставая улыбаться прошипела:
— Нужно поговорить.
— Согласен.
Я сглотнула, столкнувшись со взглядом таких же темных глаз, что и у меня. Никита смотрел прямо, без ненависти или раздражения. Скорее, он был… удивлен.
Моя пальцы утонули в сильной ладони, когда Лукашин взял меня за руку и чуть притянул к себе. Стараясь не зацикливаться на этом контакте, я позволила Никите повести меня в танце и посмотрела на Диму. Он с непринужденной улыбкой переговаривался о чем-то с отцом, не обращая на нас никакого внимания.
Если до этого меня окружал тонкий запах живых цветов, украшающих нижнюю палубу, то теперь мое обоняние атаковал другой аромат. Откровенно мужской, тяжелый, но ненавязчивый. Я не удержалась и сделала глубокий вдох, с удивлением понимая, что от Лукашина пахнет сложной смесью цитрусовых и древесных нот, которые сглаживались прохладой мяты, ванильной сладостью и бархатистой пикантностью корицы.
Такое ощущение, что я с теплохода перенеслась в шале, где только что к завтраку принесли свежие булочки. Нервно усмехнувшись этой мысли, я подняла голову, чтобы посмотреть на Никиту, и чуть не поперхнулась из-за его изучающего, серьезного взгляда, свойственного скорее маститому ученому, а не молодому парню.
— Нужно поговорить, — напомнил Лукашин.
Я кивнула. Поговорить-то нужно, но все мои силы уходили на то, чтобы подавлять панику от тесной близости с ним. Лукашина было слишком много. Аромат парфюма, темные глаза, считывающие мои эмоции, горячие ладони — одна на талии, другая уверенно сжимала мою руку — и жар мужского тела, которому ткань платья не преграда. Словно я превратилась в крепость, у стен которой замерли войска неприятеля. И они одновременно наносят один сокрушительный удар за другим, а мне только и остается, что молиться и надеяться на давние укрепления.