Страница 21 из 61
***
Клим игнорировал мои звонки и сообщения следующие несколько часов. Я сидела на парах как на иголках и регулярно поглядывала на экран смартфона, который загорался от каких угодно уведомлений, но только не от тех, что были мне нужны.
Окончательно потеряв терпение, я дошла до того, что полезла на страничку Лукашина. Пролистала ворох старых фотографий, сделанных за два года его жизни в Штатах, изучила список страниц, на которые он был подписан, и гневно попыхтела пару минут, когда увидела там и свой аккаунт. Впрочем, в моих соцсетях никогда не мелькало чего-то глобально важного, а все фото, сделанные до поступления в универ я скрыла в архиве, так что вряд ли Лукашин смог найти хоть что-то, способное утолить его любопытство.
Пользуясь случаем, я перелогинилась и с фейкового аккаунта заглянула на страничку сестры. Сима всегда была активным пользователем интернет-пространства, регулярно обновляла профили, делилась фотографиями и видео. Однако уже не в первый раз меня встретила тишина. На секунду мелькнула мысль, что Сима меня раскусила и ограничила доступ к личным материалам, но сестра исчезла с радаров даже на страницах своих друзей.
Я могу понять тишину сейчас, в сентябре. Девятый класс, активный прессинг со стороны учителей, старт подготовки к экзаменам. Но почему сестра молчала даже летом, пока ее друзья пачками заливали фотки и каждые пять минут выкладывали сторис?
Я нажала на иконку самолетика, открывая чат с нашей перепиской. Посмотрела на последнее сообщение. От меня. Два с половиной года назад. Вздохнула и заблокировала телефон, слепо уставившись в черный экран.
Да, мы с Симой часто ругались, она неоднократно доводила меня до белого каления тем, что ябедничала родителям по каждому поводу. Иногда из вредности срывала мои планы, портила вещи и пыталась перетянуть внимание на себя, но… Разве не так ведут себя младшие сестры? Все это меркло на фоне уютных вечеров за просмотром фильмов, совместных, пусть и редких, прогулок, ночным смехом под одеялом, чтобы родители не услышали и не устроили нагоняй за то, что уже так поздно, а мы не спим.
Я скучала по ней. Мне ее не хватало. И даже обида не могла это перекрыть.
Клим объявился после третьей пары. Взяв трубку, я тут же несколькими нецензурными предложениями высказала другу все, что я думаю о его молчании.
— Если бы ты думала головой, то мне не пришлось бы гоняться за Лукашиным, — проворчал он. Щелчок зажигалки и веселое: — Угадай, за чем я застал его в твоем гараже?
— Ты слишком спокоен, поэтому не думаю, что Лукашин сделал что-то из ряда вон выходящее.
— Ну… Кусок тряпки в баке Чарджера и горящая зажигалка для тебя вещи обыденные?
Я икнула. Торопливо отошла к окну, убедившись, что никто рядом не греет уши и уточнила:
— Машина цела?
— И машина, и гараж, — успокоил меня Клим. — Никиточка только капельку поиграл в пиромана, затем пришел Клим и все разрулил. Как обычно. Резкая, — неожиданно рявкнул он, — прекратите бесить друг друга. Постарайся спокойно поговорить с этим придурком, пока кто-то из вас не уехал на зону.
— Ты поверишь, если скажу, что планирую вывесить белый флаг и сесть за стол переговоров? — спросила я и нервно постучала пальцами по подоконнику, прыгая взглядом по россыпи припаркованных возле универа автомобилей. Машины Димы, которую он отдал Лукашину, видно не было.
— Поверю. И советую поторопиться, потому что этот несостоявшийся пироман выдвинул ультиматум, который тебе точно не понравится.
— Какой? — насторожилась я.
— Или ты избавишься от тачки, или он продолжит под тебя копать. А потом выложит все карты на стол. Перед твоим ненаглядным Димой.
— В каком смысле — избавишься от тачки? — По спине пробежала неприятная дрожь и я повела плечами, стараясь вернуть себе самообладание.
— В прямом. Лукашин жаждет мести. Отомстить Игнатову у него не получилось, поэтому он выбрал новую цель — тебя.
Глава 15. Никита
— Никит, — произнес отец, наблюдая за тем, как я в сотый раз пытаюсь завязать бабочку, — если ты передумал или не хочешь ехать, просто скажи. Не надо делать мне одолжение. Это всего лишь благотворительный вечер.
— Пап, хватит! — рявкнул я, разворачиваясь к нему лицом. Показал ладонью на свою убогую недобабочку и спросил: — Думаешь, я специально завязываю такую хрень и не понимаю, как все это выглядит со стороны? По-твоему, я бы не смог отмазаться как-нибудь поизящнее? Скажи ещё, что я отказался от помощи, чтобы зацепить Милану своим отказом, и вообще топ тема будет. Как же иначе?! Других вариантов ведь не существует, да?! — вперив в отца требующий ответа взгляд, я помотал головой и процедил сквозь зубы: — Я подумал, что справлюсь с галстуком сам. Извини, облажался.
Заранее зная, что услышу и в каком тоне прозвучит нотация, я сорвал бабочку и швырнул ее на стол. Выбил из пачки сигарету и жадно затянулся дымом, чтобы не наговорить отцу лишнего.
Я с детства ненавидел бабочки, а обязаловка ее наличия на приемах вывела эту ненависть в абсолют. Как бы не ослаблял ее сам, что бы ни придумывала мама, пафосная удавка один черт душила меня. И несколько часов обмена любезностями превращались в ад с одним единственным желанием — сорвать бабочку и продышаться. Поэтому, увидев, как Милана завязывает галстук отцу, и представив, чем обернется для меня идеальный узел, я отказался от помощи. Попробовал найти приемлемый вариант и в итоге сорвался на отца.
"Лучше не придумаешь. Просто идеально," — подумал я, отсчитывая последние секунды тишины перед бурей. Которая, к удивлению, зазвучала не упреками в мой адрес, а просьбой. К Милане:
— Мила, подойди, пожалуйста. У нас тут проблема.
Мила?
— Мальчики, что у вас случилось?
А где “я же вижу, что ты делаешь”?
Растерявшись, я пропустил мимо ушей “мальчиков” Миланы и с изумлением посмотрел на отца, стоило мне осознать смысл его фразы:
— Мил, можешь придумать что-нибудь, чтобы Никита пошел без бабочки и это не вызвало никаких вопросов?
Что?!
— К нему или к тебе? — решила уточнить Милана и тут же, подняв ладонь, произнесла, укоряя отца, а не меня: — Сема, ты не мог сказать раньше? Никита, встань, пожалуйста, и не переживай.
Ошарашенный этим уточнением и отсутствием каких-либо претензий ко мне, я поднялся с кресла и отложил сигарету в пепельницу. Взглядом спросил у отца, что происходит, но он лишь скупо улыбнулся в ответ и хмыкнул.
— Сема, не торопи, пожалуйста, — попросила Милана. — Пять минут тебя не убьет.
Задумчиво оглядев меня с головы до ног, Милана прошлась по моим волосам, внося в прическу хаос. После расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке и, поправив пару прядей, отошла назад. Критично оценила результат и кивнула:
— Готово. Сема, предупреди своих знакомых, чтобы они держали дочерей и жён под присмотром, — рассмеялась Милана.
И сразу же, когда мы переглянулись с отцом, стушевалась, будто сказала что-то неуместное. А затем и потупилась, услышав наше сдвоенное:
— Спасибо, Милана.
***
Раньше поездка к месту проведения благотворительного вечера или званого ужина становилась для меня изощрённой пыткой.
Мне казалось, что колеса машины связаны единой нитью с моей бабочкой, и каждым своим оборотом они затягивают ее все туже и туже.
Перекрывая доступ кислорода.
Усиливая панику.
Вынуждая дёргаться и спрашивать родителей, сколько нам ещё ехать. А затем повторять свой вопрос каждые пять минут. Ведь я чувствовал, что совсем немного и мне нечем будет дышать.
Как бы свободно не завязывала мама бабочку, я один черт подсовывал под нее пальцы и оттягивал, оттягивал, оттягивал.
Только это не помогало. Каждый новый оборот колеса продолжал душить меня. И сейчас, спустившись к арендованному лимузину, я пропустил Милану с отцом вперед, а сам замедлил шаг и остановился, неконтролируемо ища пальцами удавку бабочки и не находя ее.
— Никит? — спросил папа, усадив Милану и закрыв дверь с ее стороны. — У тебя все хорошо?