Страница 33 из 42
Я оскалилась в однобокой ухмылке.
— Немногого ли хочешь?
— О, ты даже не представляешь.
— Думаю, представляю. — Я прикусила губу, чувствуя, как по щекам разливается жар, и развернулась, чтобы пойти в другую сторону, слегка покачивая бедрами, так как чувствовала его горячий взгляд на своей заднице.
17
СВЯТОЙ
Я захлопнул дверь и вошел в кабинет, где меня ждал Джеймс.
— Он будет там.
— Сукин сын. — Я топал через комнату.
— Вполне логично, что он там будет, ведь он единственный человек, который может представлять семью Торрес.
Я сел в кресло и сжал кулаки.
— Я не доверяю ему рядом с ней.
— Я тебя не виню. Особенно если он знает о том дополнительном пункте в завещании своего отца.
— Есть какие-нибудь признаки того, что он знает?
Джеймс покачал головой.
— Если он и знает, то очень хорошо делает вид, что ничего не знает.
— Мой отец знает об этом, поэтому мне интересно, как он собирается это разыграть.
— Что ты имеешь в виду?
Я провел пальцами по челюсти.
— Если бы я был на месте отца, я бы хотел разыграть это двумя способами. Первый - рассказать Рафаэлю и попытаться манипулировать им, чтобы он выполнил мою просьбу. Второй - не говорить Рафаэлю и посмотреть, как все сложится, надеясь, что этот ублюдок окажется достаточно тупым и жадным, чтобы сделать какую-нибудь глупость, которая, в свою очередь, оставит его руки чистыми.
Джеймс сузил глаза.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, если Рафаэль сделает какую-нибудь глупость, разве это не повлечет за собой причинение вреда Миле?
Мой желудок вывернулся наизнанку.
— Да. Это так.
— На что мы надеемся?
Я потер виски, чувствуя, как вся чертова вселенная давит мне на плечи.
— Я не знаю, чувак. Честно говоря, ни хрена не знаю. Если Рафаэль будет вести себя как жадный ублюдок, каким я его знаю, Мила пострадает. Если мой отец поведет себя как манипулирующий мудак, каким я его знаю, Мила пострадает. Черт! — Я хлопнул кулаком по столу. — Впервые в этой войне с отцом я оказался в гребаной ситуации Уловка-22 (1). Я в полной заднице, что бы отец ни решил сделать.
Джеймс постучал пальцем по подлокотнику своего кресла - раздражающая привычка, которую он перенял от меня за эти годы.
— Это потому, что ты не рассчитывал влюбиться в девушку Торрес. Она должна была стать не более чем сопутствующим ущербом.
Я сузил глаза, глядя на него, а по шее пробежали мурашки от раздражения.
— Мне кажется, что мы уже говорили об этом раньше.
Джеймс ухмыльнулся.
— Послушай, мужик, посмотри на это с другой стороны. Дело не в том, что между тобой и Милой, что бы это ни было, а в том гребаном пункте, который все усложняет, о котором никто не знал, и который выебал нас всех в задницу.
— Но я не понимаю, — пробормотал я, пытаясь разобраться в ситуации. — Я не понимаю, почему Торрес сделал то, что сделал, а потом в последнюю минуту изменил свое завещание, добавив к нему указание держать его в тайне до...
— Пока не будет выполнено одно из условий.
— Именно. То есть я понимаю, почему он предусмотрел лазейку, оставив десять процентов первенцу на случай, если Мила когда-нибудь вернется в семью. Но это? Я не понимаю.
Джеймс встал и начал вышагивать, так он часто делал, когда чувствовал себя расстроенным и замкнутым в ситуации, которую, казалось, невозможно разрулить.
— Джеймс, послушай. — Я сел прямо и оперся локтями на стол. — Может быть, если нам повезет, у нас будет немного времени, чтобы все обдумать. На данный момент я владею контрольным пакетом акций компании, а значит, мой отец ни черта не может сделать с акциями Рафаэля.
— Отсюда и причина, по которой они еще не завершили сделку.
— Именно. Нам просто нужно попытаться понять, как мы можем сделать два шага вперед, а не один в этой гонке за властью. — Я вздохнул и посмотрел на свои наручные часы. — Нам нужно готовиться. Давай оставим сегодняшний вечер позади, может быть, возьмем выходные, чтобы прийти в себя.
— Да, сэр. — Он направился к двери, когда я окликнул его. — Джеймс.
— Да?
— Мне нужна удвоенная охрана вокруг нее сегодня вечером.
Он кивнул.
— Уже сделано.
— Спасибо.
Джеймс вышел из комнаты, а я закрыла глаза, откинувшись в кресле. Можно было с уверенностью сказать, что ничего не идет по плану: на поле боя добавилось слишком много переменных. Переменных, которых я не ожидал. Переменные, против которых у меня не было оружия. Если бы несколько месяцев назад меня спросили, есть ли в этом мире хоть что-то, что заставило бы меня прекратить поиски гибели отца, я бы ответил односложным "нет". Но теперь я уже не был так уверен. Мила была ураганом, к которому я не был готов. Ураганом, который разрушил мои планы и заставил меня взглянуть на все с другой стороны. Она сумела открыть мне глаза, и я не мог не задаться вопросом, какой будет моя жизнь без этой ярости, которая гноилась во мне годами. Я думал, какой была бы жизнь, если бы в ней были только мы, когда мой отец и прошлые конфликты вообще не фигурировали в нашей жизни. Меня до смерти пугал тот факт, что я дошел до точки, когда моя потребность в мести рассеивалась, а желание обрести хоть какое-то подобие мира усиливалось. И все из-за женщины, которая начинала не более чем подпись. Пешка, которая была просто шипом на моей стороне, потому что она была обузой, необходимым злом.
Я провел ладонями по лицу.
Прошлой ночью, когда она заснула в моих объятиях, я не мог перестать смотреть на нее - точно так же, как в ту ночь, которую мы провели на палубе. Я не хотел закрывать глаза. Я не хотел засыпать из страха, что то, что я чувствую, исчезнет, когда я проснусь. И это было чертовски приятно… чувствовать что-то, кроме тьмы ненависти и ярости.
Возможно, ответ был прост. Может быть, решение всех моих проблем - отказаться от войны с отцом. Никаких акций "Торрес Шиппинг". Никакого Рафаэля. Никаких скрытых условий. Только мы. Мила и я. Возможно, более простой вариант был бы правильным выбором. В глубине души я знал, что именно к этому все и придет.
К решению…
Выбору между моим отцом... или Милой.
(1) Уловка 22 – целенаправленно созданная или случайная правовая ситуация, состоящая в том, что попытка соблюдения некоторого правила, сама по себе означает его нарушение.
18
МИЛА
Я нервничала. Я не знала, почему, но нервничала. Елена заказала для нас закуски и шампанское, пока мы готовились к торжеству, но у меня не было аппетита, а от одной мысли об алкоголе меня слегка тошнило. Трепещущие бабочки, которых я чувствовала раньше в своем желудке, превратились в камешки, которые царапались о мои внутренности.
— Ты. Выглядишь. Сногсшибательно. — Елена смотрела на меня с благоговением, ее глаза светились гордостью. — Марчелло прав. Красный цвет тебе к лицу.
Я улыбнулась и уложила локон в прическу, на создание которой Елена потратила несколько часов.
— Ты действительно выглядишь сияющей, — продолжила она и наклонила голову набок, глядя на меня. — Ты вся светишься.
— Свечусь? — Я нахмурилась.
Она поджала губы, и на какое-то мимолетное мгновение показалось, что она почти опечалена.
— Что случилось, Елена?
— О, ничего детка. — Она отмахнулась. — Моему маленькому племяннику понравится эта корона из кудрей. Я точно помню, что он говорил тебе, что ему нравится, когда ты укладываешь волосы.
— Так и есть.
— Ну что ж, тогда Марчелло сегодня будет в восторге, потому что ты, моя дорогая, выглядишь как королева.
Я сделала реверанс и рассмеялась. Елена захихикала и подошла ко мне, сама похожая на королевскую особу в изумрудно-зеленом платье, которое идеально подходило к ее цвету лица.