Страница 48 из 50
Глава 13
Больше месяца жители города Дмитриева ожидали возвращения домой своего правителя и его верных боевых товарищей. Не теряли надежды даже тогда, когда вышли все мыслимые сроки и потенциальные возможности. Но на первой седмице ноября, когда земля покрылась густым слоем не по-осеннему плотного снега, губительного для полевых походов конницы, заголосил-запричитал народ на улицах города и пригородных слобод:
—Ой, да на кого ж ты нас покинул, касатик наш ненаглядный!....
Всеслав до последних мгновений не хотел думать о постигшей дмитриевское княжество тяжелой утрате. Казалось юноше, вот сейчас раздастся у ворот города звук походной трубы, и ворвутся в город ратники Всемысловой дружины на своих верных боевых конях. В горницу забежит его отец: огромный, светлоглазый, подбросит он Всеслава как в детстве к самому потолку, прижмется колючей бородой кнежной мальчишечьей щеке.
Несколько раз посылал юный княжич гонца к курскому князю Всеволоду Буй-Туру, осведомиться насчет судьбы своего отца. Но всякий раз получал один и тот же ответ:
— Не возвращался. Ничего не известно.
В дни родительской субботы накануне Филиппового заговенья родственники не вернувшихся их похода гридней заказали панихиду по «безвестно канувшим воям». Хотели вписать в общий помянник имя верховного владетеля – князя Димитрия, но Всеслав категорически запретил:
—Никто его мертвым не видел. А для меня он всегда живой.
Но в тот же день поручил воеводе Будану приступить к формированию новой княжеской дружины.
—Чтобы была, как у отца. И по численности, и по уровню мастерства.
Гридней своей малой дружины Всеслав отослал на зимовку в лесные городки с тем же самым поручением: набирать в строй и готовить к военной службе местных крестьян.
Сам же впервые за последние три года остался зимовать в отеческом тереме. Юноша горячо переживал потерю последнего из своих близких родственников и старался избегать излишних встреч с людьми. Лишь самые близкие друзья: Зорко, Стрижак, Кутас, Ядыка и Ушак имели право посещать княжескую светлицу.
Но верховные обязанности Всеслав всегда пытался исполнять в полном объеме: вершил суд, следил за сбором податей и наполнением закромов, проводил военные смотры. Семье Ушаки и Ладославы, ожидающих рождения первенца в старой пристройке у братской гридницы, предложил для проживания свою бывшую спальню.
—Умница-княжич. Полная копия нашего князя-батюшки, - шептались за спиной юного правителя довольные горожане.
Когда до княжича доходили подобные разговоры, он недовольно морщился. Но по выражению его глаз было видно, что юноша доволен сравнением с героическим отцом.
—Что бы сказал мудрый батюшка, если бы увидел, как я руковожу краем в его отсутствие, - часто размышлял молодой княжич.
Эта мысль, а еще думы о Белянке, скрытой от него на долгие месяцы за снежными сугробами лесного края, бередили душу мальчика. О своих душевных переживаниях он мог поделиться разве что с верным Зорко. Долгими зимними вечерами он спрашивал своего друга и телохранителя:
—Если я посватаюсь весной к Белянице, твои родичи не будут против?
—Уверен, что нет.
—А я в своих не уверен. Вдруг выкинут какую-нибудь пакость и обяжут жениться на княжеской дочери?
—Ты согласишься?
—Понятно, что нет. Белянка для меня милее и титула, и княжества, и целой жизни. Если же будут Ольговичи настаивать на своем, бросим мы с тобой, Зорко, наше княжение и уедем в вашу ожогу хлеба пахать. Как думаешь, я буду хорошим ратаем[1]?
—Ты обязан стать хорошим князем. Как твой отец.
—А как можно узнать хороший ты правитель или нет?
—Легко. Представь, что весь мир состоит из таких людей, как ты и поймешь: хороший ты или плохой. Я думаю хороший, раз народ тебя любит.
— Мне важнее, чтобы ОНА меня любила.
—В этом не сомневайся. Чувствую, уже скоро будет и на вашей улице праздник.
—Будет ли?
—Еще как бы пожалеть после свадьбы не пришлось. Оно всегда так: вместе тесно, а порознь тиско[2].
—Поскорее бы установился путь в лесную ожогу...
Но зимние дни тянулись очень медленно. Чтобы как-то занять себя, княжич организовал зимний лов рыбы на Свапе, которому его гридней обучили местные жители во время зимовки в прибрежных лесах. Подводы мороженой рыбы потянулись во двор княжеской резиденции. Но еще большую часть улова Всеслав приказал раздавать жителям города и подолов. В условиях послезимней недокормицы богатая жирами рыба была хорошим подспорьем для ослабевшего организма.
А не занятых на военных сборах воев Всеслав отправил заготавливать строевой лес. Летом Всеслав планировал начать строительство на подоле новых домов для своих семейных ратников. Молодым и беззаботным парням и это дело не в тягость. Пригласили городских девчонок помогать ветки с полян стаскивать. Такой гомон в лесу! Даром, что Великий пост на дворе.
Наконец, в первой декаде марта по-весеннему дивно заблистало солнышко, ноздреватые сугробы рыхлого снега сникли под яркими лучами небесного светила и шумно пустились наперегонки с гор по крутым оврагам и старым буеракам.
Всеслав распорядился готовиться к предстоящей поездке в Соломенную ожогу, но внезапно прискакавший по весенней распутице гонец от курского князя Всеволода, привез приказ верховного правителя срочно прибыть к нему в стольный град.
Долгожданную встречу с Белянкой опять пришлось на время отложить.
Курск встретил юного наследника дмитриевских земель по-летнему теплой погодой и веселыми переливами первых певчих птиц. Еще на подступах к древнему граду, Всеслав залюбовался могуществом и статью столичного града. Огромный детинец[3] со сторожевыми башнями высился на высоком холме, словно сказочный небесный град.По всем четырем сторонам от крепости сбегали к воде многолюдные улочки, проулки, закуточки. Среди крохотных крестьянских халуп высились боярские хоромы в несколько этажей, дома княжеской дворни, массивные торговые строения, склады товаров на пристани.
Когда княжич в сопровождении малой дружины и курского гонца приблизился к воротам крепости, княжий посланник пошептал что-то на ухо начальнику отряда воротников. Тот отправил одного из конного воев со срочным поручением. «Видать, хотят уведомить князя Всеволода Буй-Тура о моем приезде», - подумал Всеслав, но ошибся в своих умозаключениях.
Когда кортеж дмитриевского княжича через северные ворота вступил на городскую землю, его встретил торжественный перезвон колоколов городского храма и Божедомской монашеской обители.
—Как же здесь все величественно и грандиозно, - шепнул Всеслав Зорко, кивком головы указывая на монументальные каменные стены крепости, на массивные храмовые колокольни, на возвышающийся в центре площади огромный терем великого князя.По сравнению с Дмитриевом, Курск выглядел словно сказочный город из нянюшкиных небылиц.
—Всеслав, а ведь стольный град приветствует тебя как удельного князя, - Зорко первым постиг торжественную обстановку момента.